Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин

и административные сложности. Целый ряд правительств, компаний и комитетов по снабжению должен был выработать общий курс, рассортировать информацию, передать ее и убедиться, что программы исполняются должным образом. Было много путаницы, но «переброска нефти» работала так хорошо, что казалось, будто она не требует никаких дополнительных усилий. Но это было не так. Впоследствии руководитель одной из нефтяных компаний пытался объяснить: нельзя считать, будто во время кризиса «стоит лишь нажать кнопку, и все будет в полном порядке». Это предостережение надо иметь в виду на случай будущих кризисов[440].

К весне 1957 г. нефтяной кризис подходил к концу главным образом благодаря неожиданной эффективности «переброски нефти». Почти 90 % потерянных поставок компенсировались. Своевременные меры по экономии в Европе, которым сопутствовала и теплая погода, практически компенсировали остаток потерянных поставок, поэтому реальный дефицит был небольшим. В целом европейская экономика была не столь зависима от перебоев в поставках нефти, как позднее. В 1956 г. нефть покрывала только 20 % общего энергопотребления, так как, несмотря на преобразования, экономика Европы все-таки основывалась на угле. В последующие годы ситуация изменится.

В марте 1957 г. нефтепроводы Iraq Petroleum Company частично были открыты, а к апрелю Суэцкий канал был очищен, и танкеры возобновили движение. Насер победил; теперь канал безусловно принадлежал Египту и управлялся им. Хотя египетские лоцманы в Суэцком канале не одевались с иголочки, как их британские и французские предшественники, они смогли обеспечить навигацию. Нефтяники Персидского залива энергично налаживали поставки, в Кувейте производство сократилось наполовину из-за невозможности транспортировать нефть. В апреле американское правительство приостановило действие чрезвычайной программы «переброски нефти». В середине мая британское правительство отменило нормирование бензина, а затем нехотя предприняло последний шаг, рекомендуя «британским судам пользоваться Суэцким каналом». Вот теперь Суэцкий кризис действительно закончился[441].

Уход сэра идена

Один из американских участников событий позже вспоминал, что кризис был «любопытным временем… Это была изящная комедия, подлый заговор и глубокая трагедия, но больше трагедия как для отдельных людей, так и для народов». Кризис стал личной трагедией для премьер-министра Энтони Идена, которого Насер называл «сэром Иденом». К тому времени он заслуженно пользовался славой человека, имеющего дар предвидения, обладающего мужеством и дипломатическим талантом, но эта репутация была позорно потоплена вместе с судами, которые Насер отправил на дно канала. Иден, который так долго готовился стать премьер-министром, на протяжении всего кризиса находился под эмоциональным напряжением. В ноябре, когда кризис был в полном разгаре, нездоровье вынудило его провести продолжительный отпуск на Ямайке в доме, предоставленном ему Яном Флемингом, создателем Джеймса Бонда. По возвращении врачи сообщили, что здоровье не позволяет ему исполнять обязанности премьер-министра. Дни между Рождеством и Новым годом он тихо провел в Чекерсе, размышляя о будущем. В письме другу он писал, что чувствует себя «нераскаявшимся… Мне кажется странным, что немногие, если такие есть вообще, сравнивали эти события с 1936 г. – они так похожи». В январе 1957 г. он подал в отставку.

Гарольд Макмиллан был одним из первых, кому сообщили об этом; он находился по соседству в доме 11 на Даунинг-стрит, когда Иден пригласил его в маленькую гостиную в переднее крыло дома 10. «Я и сейчас вижу его, каким он был в тот печальный зимний день, – писал Макмиллан в дневнике, – на вид такой молодой, такой веселый, жизнерадостный – образец всех лучших качеств молодежи, что участвовала в войне 1914–1918 гг. Пережившие ту ужасную бойню осознавали свой особый долг, дав обет служения людям. С этим настроением и он, и я вошли в политику. Теперь, после долгих лет на вершине власти, он был поражен непостижимой, но неизбежной судьбой». Ошеломленный Макмиллан печально вернулся через соединяющий здания переход в дом 11 на Даунинг-стрит, резиденцию министра финансов. На следующее утро он сидел под портретом Гладстона у себя в доме и, чтобы успокоиться, читал «Гордость и предубеждение». Чтение прервал телефонный звонок, его приглашали во дворец, чтобы назначить премьер-министром.

Суэц был водоразделом для Великобритании. Он стал причиной коренного перелома в английской культуре, а также в национальной политике и международном положении страны. Однако Суэц не стал предвестником угасания Великобритании, а лишь констатировал очевидность уже свершившегося. Великобритания больше не принадлежала к высшему эшелону мировых держав. Кровопролитие двух мировых войн и раздоры в стране истощили не только казну, но и уверенность и политическую волю. Иден не сомневался, что правильно поступил в Суэце. Годы спустя лондонская Times писала об Энтони Идене: «Он был последним премьер-министром, который верил, что Великобритания является великой державой, и он первым стал противодействовать кризису, который доказал, что страна уже не была таковой». Это было эпитафией как империи и имперским настроениям, так и самому Идену[442].

Перспективы безопасности: трубопроводы против танкеров

Суэцкий кризис дал международной нефтяной промышленности обильную пищу для размышлений. Несмотря на восстановление движения через канал, нефтяные компании не были уверены в том, что могут на него полагаться. Компании и правительства обсуждали возможности строительства дополнительных трубопроводов. Но перекрытие Сирией нефтепровода Iraq Petroleum Company показало, насколько трубопроводы уязвимы перед внешним вмешательством. Ясно, что они не единственный ответ на первостепенный вопрос безопасности транспортировки. Риск был слишком очевиден.

В 1956 г. во время бурных споров о Суэцком канале как жизненно важной артерии основное внимание уделялось следующему вопросу: если канал и ближневосточные трубопроводы настолько ненадежны, то существует более безопасная альтернатива – путь вокруг мыса Доброй Надежды. Для того чтобы этот путь поставок в Западную Европу стал экономичным и практичным, необходимы более крупные танкеры, способные перевозить гораздо больше нефти. Тогда в отрасли господствовало мнение, что такие танкеры физически невозможно построить. Но японские верфи, воспользовавшись преимуществами новых дизельных двигателей и более качественной стали, вскоре доказали обратное. «В 1956 г. судостроители говорили, что более крупные суда будут слишком дорогими, расходы на топливо для них будут слишком высоки, – вспоминал Джон Лаудон, главный исполнительный директор Shell. – Меня поразило, как быстро японцы строили эти танкеры». Они оказались не только достаточно экономичными, но и обеспечивали необходимую безопасность. Таким образом, супертанкеры стали одним из порождений Суэцкого кризиса наряду с падением влияния и престижа Великобритании и возвышением Гамаля Абдель Насера. Как выразился один из британских чиновников, «танкеры явно подвержены меньшему политическому риску»[443].

Прекращение суэцкого раскола

Суэцкий кризис оставил у англичан и французов чувство обиды на американцев. Как едко заметил британский посол в Вашингтоне в начале 1957 г., у Эйзенхауэра «был взгляд американского бойскаута на колониализм, на Организацию Объединенных Наций и на эффективность фраз как политических действий… Необходимость беречь здоровье, вкупе с природной ленью, превратила его в одного из самых праздных, но и самых почтенных президентов в американской истории».

Во время