Князья тьмы. Пенталогия. (Звездный король - Машина смерти - Дворец любви - Лицо - Дневник мечтателя.) - Джек Вэнс

Герсен протянул архивариусу свой конверт, поменьше. Хаусредель заглянул в открытый конверт, проверил пару банкнот фальсометром и кивнул: «Прекрасно. Надеюсь, мне удалось помочь вам не меньше, чем вы помогли мне». Тепло пожав Герсену руку, он вышел из кафе.

Герсен вскрыл конверт Хаусределя и вынул из него две фотографии, скопированные из архива лицея. Впервые Герсен увидел лицо Фогеля Фильшнера: брюзгливое, угрюмое лицо. Хмурые черные брови образовывали нечто вроде разорванной галочки над горящими черными глазами, уголки рта разочарованно опустились. Внешность молодого Фогеля нельзя было назвать привлекательной. У него были пухлые младенческие щеки и длинный комковатый нос, а также слишком длинные черные волосы, даже на фотографии казавшиеся немытыми. Бóльшую противоположность всеобщему представлению о Виоле Фалюше трудно было себе представить. Но, разумеется, это был Фогель Фильшнер в возрасте пятнадцати лет — с тех пор, надо полагать, он сильно изменился.

На другой фотографии была запечатлена девочка исключительно привлекательной внешности — Джераль Тинзи; у нее были блестящие черные волосы, ее губы были шаловливо поджаты, словно она сдерживала готовый сорваться с языка забавный секрет. Герсен долго изучал эту фотографию. Она скорее приводила его в замешательство, нежели что-либо объясняла, так как лицо на фотографии Джерали Тинзи почти не отличалось от лица Зан-Зу, девушки из города Эриду.

Герсен задумчиво просмотрел другие материалы, остававшиеся в конверте: информацию о нынешнем местопребывании одноклассников Фогеля Фильшнера, указанную в той мере, в какой она была известна.

Герсен скоро вернулся к рассмотрению изображения Джерали Тинзи. На лице Зан-Зу не было никакого кокетства, но во всех других отношениях она была точной копией девушки на фотографии. Такое сходство не могло быть случайным.

Герсен проехал в подземном поезде до станции Хедрик в Амбейле, а затем, на пассажирской платформе, вдоль уже знакомого бульвара Кастель-Виванс.

Приближался вечер; устье реки все еще было залито золотистым солнечным светом. В доме на барже не было огней, и на стук никто не отозвался. Герсен попробовал нажать на кнопку, закрепленную на дверной раме: дверь отодвинулась в сторону.

Как только Герсен шагнул внутрь, зажегся свет. Герсен сразу подошел к телеэкрану поэта; как он и ожидал, на нем был указан номер SORA 6152. Хитрец Наварт! Сбоку лежал список других телефонных номеров. Герсен просмотрел его, но не обнаружил ничего любопытного. Герсен внимательно изучил стену, пространство под полкой и тыльную поверхность телеэкрана — на тот случай, если Наварт пометил где-нибудь номер, который не хотел вносить в общий перечень. Но никакого особого номера не было. С полки Герсен снял потрепанную папку, содержавшую баллады, оды, дифирамбы: «Ворчание голодного брюха», «Выдавленные соки», «Неуловимый менестрель», «Они проходят!», «Мечта Друзиллы», «Заоблачные замки и нечистоты, падающие на голову тем, кто под ними живет».

Герсен положил стихи обратно на полку и осмотрел спальни. На потолке одной из спален, явно принадлежавшей Наварту, красовалась огромная, в два человеческих роста, фотография обнаженной женщины, поднявшей разведенные в стороны руки и широко расставившей вытянутые ноги, со взметнувшимися вверх волосами — словно ее засняли во время гимнастического прыжка. В гардеробе Наварта обнаружился фантастический набор костюмов всевозможных стилей и расцветок; тут же на полке лежали шляпы, кепки и даже шлемы. Герсен изучил содержимое ящиков и шкафов, находя множество неожиданных предметов, но ничего, что непосредственно относилось бы к интересовавшему его вопросу.

В доме были еще две спальни, поменьше, интерьер которых можно было назвать аскетическим. В одной еще чувствовался сладковатый запах духов, напоминавший о фиалках или о сирени; в другой, под окном, выходившим к устью реки, стоял стол — по всей видимости, именно здесь Наварт писал стихи. Стол был завален листками бумаги с заметками, именами, ссылками и адресованными кому-то прокламациями — Герсен даже не пытался просмотреть такую удручающую массу записей.

Вернувшись в гостиную, Герсен налил себе стакан прекрасного муската Наварта, приглушил свет и устроился в самом удобном кресле.

Прошел час. В небе погасли последние отблески заката, на спокойной речной ряби мерцали отражения огней Дуррая. В нескольких сотнях метров от берега проявился темный силуэт небольшой лодки. Лодка приблизилась к плавучей барже; послышались стук складываемых весел, легкие шаги на палубе. Дверь скользнула в сторону, и в полутемную гостиную зашла Зан-Зу. Испуганно ахнув, она отскочила к выходу.

Герсен поймал ее за руку: «Подожди, не убегай! Я ждал, чтобы с тобой поговорить».

Зан-Зу несколько успокоилась и вернулась в гостиную. Герсен повернул выключатель — в комнате стало светло. Девушка настороженно присела на край софы. Сегодня на ней были черные брюки и темно-синяя блуза; ее волосы были перевязаны сзади черной лентой, у нее было бледное, осунувшееся лицо.

Некоторое время Герсен молча разглядывал ее, потом спросил: «Ты хочешь есть?»

Она кивнула.

«Пойдем!»

В ресторане неподалеку девушка ела с аппетитом, устранившим всякие сомнения Герсена по поводу ее здоровья.

«Наварт называет тебя «Зан-Зу». Тебя действительно так зовут?» — спросил Герсен

«Нет».

«Как тебя зовут на самом деле?»

«Не знаю. Не думаю, что меня как-нибудь зовут».

«Как так? У тебя нет имени? У каждого есть какое-нибудь имя».

«У меня нет».

«Где ты живешь? С Навартом?»

«Да. С тех пор, как себя помню».

«И он никогда тебе не говорил, как тебя зовут?»

«Он называл меня по-всякому, то так, то эдак, — с некоторым ожесточением отозвалась девушка. — По мне так лучше, если у меня не будет никакого имени. Тогда я могу быть кем угодно, правда?»

«Кем бы ты хотела быть больше всего?»

Девушка обожгла Герсена язвительным взглядом и подернула плечами. «Болтливостью она не отличается!» — подумал Герсен.

Девушка внезапно спросила: «Почему вы мной интересуетесь?»

«По нескольким причинам. Некоторые из них трудно объяснить, другие очень просты. Прежде всего, ты привлекательна».

Зан-Зу задумалась, словно на ее рассмотрение предложили какую-то головоломку: «Вы правда так думаете?»

«Разве тебе никто об этом не говорил?»

«Нет».

«Странно!» — подумал Герсен.

«Я почти не разговариваю ни с мужчинами, ни с женщинами. Наварт предупреждает, что это опасно».

«В чем заключается опасность?»