Брусничное солнце - Лизавета Мягчило
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Помни её живой, сохраняй тот образ, который будет греть. — Мимолетно улыбнувшись, Грий сложил руки за спину и медленным шагом направился к стене высокого склепа. Туда, где чужой слух не смог бы уловить их слов. — До окончания траура твоя матушка вряд ли согласится обручать тебя, но ты знай, я медлить не стану. Сегодня же отправлюсь к Брусиловым, ежели разговор не выйдет — по окончанию сорока дней вернусь в ваше поместье для разговора с Настасьей Ивановной.
Стоило каменной стене, покрытой мхом, скрыть их фигуры, как Григорий развернулся, мягким движением прижимая её к себе. И Варвара вцепилась в него, словно утопающий котенок в протянутую добрым человеком руку. До дрожи в пальцах, вжимаясь шумно поднимающейся грудью в ту, в которой уверенней, размеренно билось сердце. Утыкаясь носом в плечо, прикрывая на миг глаза, чтобы спрятаться от всех горестей. Просто чувствовать, как его горячие подушечки обжигают позвоночник, скрытый плотной тканью. Ощущать, как легкое дыхание щекочет макушку, на которую Грий положил подбородок, неспешно баюкая её в своих объятиях.
— Обещаю тебе, Варенька, ты будешь самой счастливой на свете, я всё для этого сделаю.
Она уже почти согласилась, возомнила себя достойной светлого будущего, в котором горю не будет места. Только чужой голос неожиданно выбил почву из-под ног, поднялись в ужасе волоски на загривке, Варя дернулась в сторону, прочь от рук возлюбленного.
— Что обещание, что зарок — не надежны. — Самуил стоял с другой стороны склепа, лениво опираясь плечом о стену. На дорогом камзоле наверняка останутся безобразные следы от мха и сырости, но его это нисколько не волновало. Впервые при встрече с Варварой он не улыбался, в холодном прищуре глаз читалась студеная злоба. Повинуясь порыву, Грий закрыл её собой. — Тем более обещание, данное человеком творчества, моя Doudou[2]. Сегодня он есть, а завтра его завлечет новая муза, новые порывы. Куда приятнее верить надежным клятвам военного. Это ведь та самая пылкая любовь? Помнишь, что я тебе посулил?
Внутри все похолодело, оборвалось. Спина Григория напряглась, Варвара чувствовала это собственными пальцами. Он не поддался на провокацию, спокойно заговорил, расслабленно растягивая ноты.
— Я огорчен, что приходится представляться в такой неловкий момент. Григорий Евсеевич Саломут. — Шаг вперед, рука тянется для рукопожатия, но Самуил равнодушно её игнорирует. Издевательски приподнимается широкая светлая бровь. — Полагаю, нам нужно обговорить. Не при сударыне.
— Разве вы что-то скрываете от драгоценной Вареньки? — Насмешка сочится змеиным ядом, барыня с ужасом наблюдает за тем, как майор отталкивается от стены, делая шаг вперед. Не для того, чтобы принять руку Грия, нет — он лениво, почти играючи тянет с руки перчатку. — Разговор у нас будет один, Григорий. И его окончание по душе вам не придется.
Замша соскальзывает с пальцев, он едва уловимо заводит руку для броска. Молниеносный рывок вперед, она так и не поняла, кто из них шелохнулся первый. Быстро. Ее тело реагирует куда быстрее разума, в разы стремительнее уверенного в своем превосходстве Брусилова. Варвара приподнимается на цыпочки и вскидывает руку над плечом Григория. Мгновение, в которое Грий не понимает происходящего, скашивая изумленный взгляд на бледные пальцы, сжатые едва ли не у самого носа. Поймала. В руке Варвары перчатка, она с облегчением вздыхает.
Считается ли оскорбление брошенным, ежели оно не коснулось кожи, не запятнало честь? Одна мысль о том, что Брусилов попытался его убить, вызывает волну обжигающей ярости. Она возвращает руку к собственной груди, выходя из-за спины возлюбленного. Не нужна ей такая защита, которая калечит, забирает жизни.
Никакой дуэли не состоится.
Самуил не удивлен — в грубом оскале обещание расправы. Над ним, над ней, над всяким дерзнувшим. Сколько же сил понадобилось Варваре, чтобы растянуть губы в торжествующей улыбке, которая не дрогнет? Сердце трепетало на кончике языка, заходилось в испуге.
— Полагаю, вы не хотели поступать так с едва знакомым человеком без весомой причины. — Сделала шаг вперед, протягивая перчатку обратно. Не принял. Вместо того, чтобы взять замшевый кусок черной отделанной ткани Брусилов схватил её запястье, дернул на себя. С такой силой, что она почти побежала, ударяясь о грудь названного жениха, быстро притягивающего её к себе за талию.
— Я научу вас правилам. Ежели вы ведете себя, как дикарка — уроки будут соответствующими.
— Только троньте. — В голосе Грия никогда не слыханные ею вибрирующие опасные ноты. Как раньше она не приметила в нем этого? Он не был изнеженным тепличным цветком, как ей представлялось. Почему ей думалось, что он совершенно мягок и неконфликтен? Предупреждение выглядит угрозой, неприкрытой, разъяренной.
Два диких кота, готовых к смертельной схватке. Она не находит слов.
Кто придумал, что драки мужчин за внимание — вещь романтичная? От их злобы накаляется воздух, искрится напряжением. И мысль, что всему виною её существование бьет в живот, сводит нервы в рваные гниющие комья. Хоть под землю провались, заберись в пустующий саркофаг.
— Достаточно! — Не пытается вырваться из железной хватки, не желает провоцировать и без того разъяренного Грия. Ловить очередную перчатку у чужого носа было бы выше её сил. В голосе Варвары звучит неприкрытая отчаянная тоска. — Обговорим всё позже, Григорий Евсеевич.
Он полыхает, горит яростью так ярко… Но при взгляде на её дрожащие губы огонь в глазах выцветает, оставляет скорбное пепелище. Саломут заставляет себя кивнуть.
Где-то из-за соседних могил приближаются голоса. Похороны завершились, собравшиеся люди возвращались к своим экипажам. Она же едва успевает одними губами взмолиться.
«Пожалуйста»
Душегубица, заставляющая закрыть глаза на чувства, повернуться спиной к своей любви. Варвара до последнего следит за его отдаляющимся силуэтом — напряженная спина, пружинистый резкий шаг. Пока чужая рука не прихватывает подбородок, заставляя перевести взгляд на Самуила. В глазах мужчины пляшут сбежавшие из преисподней черти, голодные, охочие до чужой крови. Вот-вот они сожрут положенную на их алтарь жертву. И жестокие губы впечатываются в ее рот поцелуем, кусая, сминая сопротивление.
Варвара так отчаянно, так сильно его ненавидит. Ненавидит за каждый вздох, каждое движение.
— Я непременно убью его. И ты будешь видеть, что делает с людьми твоя непокорность. Так будет с каждым.
— Если сердце Грия остановится, я клянусь, твоё замрет следом.
[1] Тупой. Старославянское ругательство.
[2] Франц. Моя любимая вещица. Не имеет конкретного перевода. Doudou — любимая