И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Малое шапито, отведенное в пользование Группе Лорнау, на три дня стало главным цирковым шапито, куда из Большого шапито перенесли почти всю основную программу. Пришлось увеличить количество зрительских мест, поскольку в понедельник и вторник ожидалось громадное число посетителей. Единственные номера, не вошедшие в программу выступлений на эти три дня – это все, связанные с канатами. Высоты купола попросту не хватало для того, чтобы акробатам со всем присущим им мастерством удалось выступить. Омару же предстояло выступать в Малом шапито Лорнау, и потому он с самого утра вместе с Альфонсом осматривал его манеж и закулисье. До сегодняшнего дня он не посещал ни одного из Малых шапито, не доводилось как-то. Омар и Альфонс находились на манеже одни. И они воспользовались этим для разговора. Не то чтобы им было, что скрывать, хотя тайн хранили они множество, но лишних ушей и глаз рядом наблюдать желания у них не имелось.
– Как тебе удалось избавиться от Клода? – поинтересовался Омар.
– Это было непросто, он до жути надоедливый, – сетовал Альфонс. – Однако я смог выбить для него десять минут посещения Буайяра, и тот, как самая верная псина, помчался к своему хозяину.
Омар рассмеялся.
– Клэр уже кремировали, как я узнал, – с грустью в голосе произнес Альфонс. Они присели на две небольшие тумбы, стоявшие в центре манежа. – Даже не позволили проститься с телом…
– Что будет с ее прахом? – спросил бен Али, сжав кулаки.
– В цирк вызван ее отец, месье Марис, имени я не запомнил, к сожалению, – Альфонс почесал затылок. – Он-то и заберет прах. Но прибудет он через три дня, когда прояснится ситуация с Буайяром. Ведь может получиться так, что забирать придется сразу два праха.
– С ним все настолько плохо?
Альфонс утвердительно кивнул.
– Какой ужас, – Омар ударил себя по коленке кулаком. – Ты не думал над возможностью занять его место?
– Ха-ха, Омар, ты всерьез думаешь, что я в этом заинтересован? – Альфонс положил руку Омару на плечо. – Занять место управляющего делами мне хочется менее всего на свете. О шпрехшталмейстере и говорить нечего. Эти две должности, занимаемые одним человеком, максимально приближают его к смерти, потому что Пьер Сеньер – это и есть смерть, и близость к нему означает подвергание себя самой страшной опасности. Буайяру удавалось почти двадцать лет сохранять свое положение благодаря целому стечению обстоятельств, некоторые из которых от него даже не зависели. Самое явное – присутствие в цирке его внучки, лишь пару лет играет роль. До этого центральным обстоятельством служило рождение Марин, и ее взросление. Девочка привязалась к старику, а потому какие бы ошибки он не допускал, ему Хозяин все прощал, скрипя зубами. К тому же Буайяр отлично вел представления, с такой энергией, с таким артистизмом, что у Сеньера не было выбора, кроме как отдать повседневное управление цирком ему.
– То есть раньше должности управляющего не было?
– Почему же, была, – сказал Альфонс и отвел взгляд в сторону. – Только обязанностей было куда меньше. Наша семья еще тогда не работала в цирке, мы жили в Бадене, а рассказал мне об этом Мариус Дурре, служивший в цирке со дня его основания.
Слово «служивший», произнесенное в прошедшем времени, заставило вздрогнуть как Омара, услышавшего его, так и Альфонса, его произнесшего. В действительности Дурре был жив, но оговоркой фраза не являлась, поскольку Мариус Дурре, как всем станет известно спустя четыре часа, был отправлен на пенсию с оставлением права на проживание в цирке. Столь почетная привилегия была пожалована ему в знак его великих заслуг перед цирком и лично директором. Так говорилось в указе Хозяина, подписанном и откопированном в типографии, а после развешенном по территории. На деле же Дурре был оставлен в цирке под присмотром доктора Скотта, который сделал из некогда прославленного акробата лабораторную крысу.
– Какими были предшественники Буайяра? – озадаченно спросил Омар, постаравшись выкинуть из головы недавно произошедшее выступление людей.
– Дурре совсем немного рассказал о них, – сказал Альфонс, доставая папиросу. – Перед Буайяром их сменилось двенадцать человек, за немногим восемь лет. Каждый из них был младше самого Сеньера, трое из них пришли в цирк уже после его основания, остальные с самого начала были при нем. Первые двое не совмещали должности. Один был шпрехшталмейстером, второй – управляющим. Так они работали почти полтора года, и каждый пытался сожрать другого. В итоге подставились оба, и оба же были наказаны привычным методом. Им отсекли головы, тогда еще не публично. Имена их даже Дурре запамятовал. На смену им пришел некто Адольф Рольи, почти ровесник Сеньера, до этого служивший цирковым казначеем. Он-то и занял первым сразу обе должности, чем невероятно разозлил ближний круг Сеньера. И спустя три месяца при загадочных обстоятельствах скончался; сослались на сердечный приступ. Последующих управляющих смерть настигала совершенно разными способами: кто-то падал с лошади и ломал спину, кто-то травился, кого-то казнили, а один даже сам счеты свел с жизнью – застрелился. Последний управляющий до Буайяра – Себастьян Фуа – продержался всего три с половиной недели, установив антирекорд своеобразный, хе-хе-хе. Умер он, если мне не изменяет память, от холеры, став единственным, кто своей смертью эти проклятые должности освободил. Теперь вот, Буайяр станет вторым…
– Вот теперь мне стало понятно, от чего ты так сторонишься их, – сказал Омар и покачал головой. – А Густав хотел занять их?
Альфонс удивленно посмотрел на Омара.
– Почему ты
