Роман Брянский - Сычев К. В.

– Быстрей за лекарем! – крикнул Болху.

– Позовите моего наставника в деле веры! – прохрипел, задыхаясь, Берке-хан.

В юрту вбежали лекарь великого хана Бэктэр и имам Абдулла.

– Эй, слуги! – громко сказал знахарь, поднявшись на трон и ощупав грудь багрового, покрывшегося испариной, Берке-хана. – Айда ко мне! Опускайте государя на его спальное ложе! Ничего нет страшного, просто у государя заболело сердце!

– О, Аллах! – взмолились упавшие на колени ханские слуги и приближенные. – Спаси же, Всемогущий, нашего повелителя! Верни ему силу и здоровье!

Имам Абдулла, к которому присоединились прибежавшие по зову ханских слуг другие мусульманские священники, вывезенные татарами из Бухары и Ходжента, обступили ханское ложе, читая священные молитвы.

Неожиданно больной открыл глаза и поднял руку. Воцарилась тишина.

– Благодарю вас, мои верные люди и Божьи наставники! – сказал он тихим, спокойным голосом. – Мне стало легче от ваших сердечных молитв!

– О, Аллах! – промолвил во всеуслышание ханский врачеватель. – Исцели моего повелителя! Продли ему жизнь хоть бы до ста лет!

– Не богохульствуй! – возмутился имам Абдулла. – Все в руках Аллаха! Если Он захочет, то любого из нас призовет к себе. Не надо отказываться от такой великой милости, если Аллах забирает к себе его душу! А вдруг Всевышний услышит твои слова и даст нашему повелителю вечную жизнь здесь, на земле!?

– О, Аллах! – испугался Берке-хан. – Замолчи, Бэктэр! Страшно вечно жить на земле! Чтобы все время переживать бесконечные беды?…О, милосердный Аллах, лучше забери мою душу прямо сейчас, чтобы я, наконец, покинул этот жалкий мир, начиненный ложью и страхом! Не продлевай моей жизни, тяжелой и безрадостной! – С этими словами великий хан резко повернулся, поднял руки, как бы в знак прощания со своими подданными, и скрестил их на груди. Глаза его закрылись, а на губах появилась блаженная улыбка.

– Великий хан почил смертью истинного праведника! – вскричал имам Абдулла. – Не скорбите, правоверные, но радуйтесь: Аллах принял его душу!

ГЛАВА 24

ПОСЛЕДНЯЯ КНЯЖЕСКАЯ ОХОТА

– Вот так, владыка, я добрался до татарской Орды, – грустно сказал черниговский князь Андрей своему собеседнику и склонил в знак почтения свою седую голову.

– Да, сын мой, – тихо промолвил епископ Митрофан, – нелегок твой великокняжеский венец! Ни один князь не позавидует твоей тяжелой доле! Да вот еще этот новый татарский царь! Страшно сказать! Мэнгу-Тимур! Даже его имя какое-то злое! Как же принял тебя этот Ирод, княже?

– Нелегко вспоминать, святой отец, – ответил князь Андрей и задумался. – Вот я подошел к царскому шатру, но стражники меня долго не впускали. Занят-де молодой царь, ему пока не до меня! Но вот…вышел из шатра ханский вельможа, по имени Болху, и я его слезно упросил допустить меня к татарскому царю…Страшен этот Болху, неподкупен! Я не раз совал ему в руку то слиток серебра, то золотой перстень. Но нет! Этот Болху не берет бакшиш! Один из всех татар! Этот татарский мудрец не любит меня. Так и косит на меня злым глазом! Однако выслушал. Благо, что я научился сносно говорить по-татарски! А так бы до ночи простоял у юрты их царя…Сжалился-таки этот злобный Болху-Тучигэн, таково его полное имя, и вернулся в золотую царскую юрту. А царь Мэнгу послушал своего сановника и сразу же принял меня…Видимо этот Болху в большом почете у молодого царя, также, как он был и у других царей! Не дай Господь с ним поссориться! Это – верная гибель!

– А как же выглядит этот грозный царь? Он похож на своего покойного отца, царя Берке. – Есть ли в нем хоть сколько добродушия?

– Этот молодой царь не похож на покойного Берке-хана ни лицом, ни душой, – покачал головой великий черниговский князь, – да он и не сын тому мудрому покойнику! Этот молодой царь – внук Бату-хана, от одного из его сыновей…А у самого Берке не осталось наследников…Они умерли во время тяжелого поветрия. Одни лишь дочери…Да и те все замужем. Говорят, что одна из дочерей Берке-хана, его самая любимая, пребывает замужем за молодым ордынским темником Ногаем…Тот очень уважаем сейчас в Орде. Теперь расскажу о новом царе. Когда я зашел в ханский шатер и склонил свою седую голову перед Мэнгу-Тимуром, царь первым поздоровался со мной по-татарски, как это у них принято. Я ответил ему также по-татарски, не поднимая головы. Тогда царь сказал, чтобы я смотрел прямо на него. Ну, я поднял голову и увидел,…что царь жесток лицом и свиреп, как дикий зверь! Его глаза – черные и блестящие. Лицо у него круглое и желтое. Носит жидкую бородку и такие же тонкие усы, которые едва свисают, как у кота или крысы. – С чем пожаловал, коназ Андрэ? – вдруг сказал он. – Неужели опять с толстыми девками? – А я уже давно не привозил в Орду женок! А нынешнего царя я раньше никогда не видел…

– Нет, государь, – сказал я царю, – я не привез тебе красных девиц! Как-то воевода Бурундай обругал меня за это и прилюдно опозорил! Поэтому я привез тебе только «выход» в мехах и памятные подарки, покорнейше, как всегда, соблюдая к тебе глубокое уважение…

Ну, вот царь позвал своих слуг и приказал им пересчитать всю нашу дань, а подарки принял самолично. Царю пришлась по душе серебряная чаша из Литвы, оскаленная львиной мордой. Та самая, владыка, что ты посоветовал мне взять для ордынского царя.

– Это – не я, сын мой, но покойный владыка Захария тебе подсказал, – улыбнулся епископ Митрофан, – а ты еще спорил. Пусть же этот подарок твоего племянника Романа Брянского остается в Орде. Львиная морда – недобрый знак! Странно, что князь Роман прислал его тебе, как свадебный подарок! Это не к добру, великий князь!

– Это так, святой отец, – кивнул головой князь Андрей. – Я боюсь своего племянника! Князь Роман силен и богат, думаю, больше, чем я…Он, без сомнения, утаивает меха и серебро! Но я ничего не могу с ним поделать! Идти с жалобой в Орду? Так стыдно…Ведь кровный родственник! Он и у татар пребывает в почете и изрядной славе! Мне рассказал один татарский мурза, получив от меня богатый подарок, что еще покойный царь Берке держал моего племянника Романа как моего преемника! И подарил ему ярлык не только на брянский удел, но и право, в случае моей смерти…, – князь перекрестился, – владеть всей черниговской землей!

– Спаси нас, Господи! – перекрестился епископ. – Нам этого не надо! Поживи еще, сын мой! Тебе рановато спешить на Божий суд!

– Все в руках Божьих, – пробормотал князь Андрей. – Мне уже недалеко до семи десятков…А это уже глубокая старость! На что мне надеяться? Вот и возьмет мой грозный племянник этот черниговский стол! Чем он заслужил похвалу от поганского царя? Разве что своими походами на Литву и к Хвалынскому морю? Мне еще говорили в Орде, что Роман очень угодил татарам своими боевыми подвигами…А где и…уместными подарками. Этого Романа любил сам злобный воевода Бурундай! Не было на свете татарина страшней его! Покойные цари уважали князей Александра Ярославича и Даниила Холмского, однако Бурундай их просто ненавидел и все время ругал! Досталось также и мне от этого татарского воеводы! А вот Роман-то во славе оказался! Поэтому пришлось тихо сидеть в Орде, о Романе – ни гу-гу! Злой же Болху, правая рука царя, когда-то меня предупредил, чтобы я не говорил недобрых слов о своем племяннике государю! Еще самому Бату! Чтобы не гневить того страшного государя…Чего только не пришлось пережить! Страх, голод и татарский позор! Даже от своего племянника не было ничего, кроме унижений!