Роман Брянский - Сычев К. В.

– Славута, – с тревогой в голосе сказала княгиня, узнав своего верного слугу. – Видно, мой супруг так устал, что сам не захотел проехать верхом. Значит, он сидит в дорожной телеге, а слугу послал к нам, чтобы мы не волновались.

Всадник между тем приблизился к толпе, остановил лошадь и медленно спешился. Только теперь епископ, глянув в мрачное и серое лицо Славуты, обо всем догадался.

– Батюшка владыка, – пробормотал, не помня себя, одеревенелым языком Славута, теребя в руке уздечку, – матушка княгиня…я…как же сказать? Вот мы с князем приехали и устроили засаду. Долго ждали, но вот послышался легкий шум. Мы остолбенели! Там оказался не один лютый зверь, а целая стая: огромная медведица с тремя медведями-чудищами! Не поместились все те страшилища в одну телегу…Княжеские слуги перебили этих медведей, но вот самый лютый из них долго с нами боролся и сломал пять рогатин! Но мы не испугались его дьявольской силы и окружили лютого зверя. Никто не пострадал! А когда осталось только завершить дело, сам князь Андрей пошел с рогатиной на медведя. Мы не хотели пускать к зверю князя. Но он не послушал своих верных слуг. И только он всадил рогатину в лютого зверя, как вдруг тот внезапно подскочил с диким ревом! Затрещала тогда княжеская рогатина, и медведь свалился всей своей тяжестью на нашего князя! Мы все кинулись на мертвое чудище и оттащили его от княжеского тела. Все-таки наш Андрей Всеволодыч пришиб этого зверя! Рогатина попала прямо в сердце лютого зверя…

– Говори же, говори, дурачина, что же с князем-то нашим случилось! – закричал, забыв о своем сане, владыка. – Разве ты не видишь, что мы тут все объяты страхом и тоской?!

– А князь-то наш, увы…Закатилось, батюшка, наше красное солнышко! – заплакал вдруг побагровевший от напряжения Славута. – Когда мы подняли его из-под зверя, он уже был едва живой. Лишь моргал глазами и что-то хотел нам сказать, но не смог. Он долго лежал на траве, залитой медвежьей кровью, а мы все не решались поднять его и положить на телегу…Как мы потом узнали, медведь сломал хребет нашему князю! Так и умер наш славный сокол, добрый князь Андрей. Мы погрузили его на телегу и поехали сюда…

ГЛАВА 25

НЕОЖИДАННОЕ ИЗВЕСТИЕ

Князь Роман сидел в своем высоком черном кресле и задумчиво смотрел на большую восковую свечу, горевшую перед ним на столе. Язычок яркого пламени бесшумно трепетал под слабым потоком свежего воздуха, поступавшего из маленького верхнего оконца, отбрасывая причудливые тени на стены княжеской думной светлицы.

Брянский князь был раздражен и раздосадован. Только что из его светлицы вышли нежданные гости: витебские горожане.

После того как три года тому назад брянские полки разгромили всю силу Миндовга, в Литве начались неурядицы. Объявивший себя великим литовским князем Тренята недолго продержался на престоле и погиб от рук верных слуг несчастного Миндовга. Сын же последнего Войшелк, выйдя из монастыря, неожиданно провозгласил себя преемником отца и поклялся отомстить его убийцам. Под подозрение попали многие знатные литовцы. Войско разгневанного Войшелка Миндовговича с огнем и мечом прошло через всю землю Великого княжества литовского, беспощадно расправляясь со всеми, на кого бы ни указал новый великий князь. В ответ на эти действия литовские князья, почувствовавшие угрозу не только своей власти, но и самой жизни, оказали ожесточенное сопротивление. Разразилась междоусобная война. В результате, само литовское государство оказалось на грани полного развала. Замерла торговля. Пришли в упадок ремесла и земледелие. Угроза голода нависла над прежде процветавшими и богатыми городами. Стороны, сражавшиеся друг против друга, проявляли невероятную жестокость. Пленных не брали, города и села сжигали и разрушали до основания. И особенно страдали бывшие русские земли, подпавшие под власть Литвы. Если воевавшие не жалели своих литовских городов и сел, то что им были русские поселения? Русские люди, оказавшиеся в трудном положении, не знали, куда деваться. Одни вступали в войска своих князей и сражались против Войшелка, другие пытались сохранять верность великому литовскому князю, но были и такие, что бросали свои дома и имущество, спасаясь бегством в соседние русские княжества.

Горожане Витебска решили иначе. Оказавшись в безвыходном положении, они взбунтовались, собрали вече и, объявив об изгнании из города своего князя-литовца, приняли решение пригласить к себе на княжение брянского князя Романа. Делегаты от витебских горожан уже на следующий день выехали в Брянск и беспрепятственно добрались до города.

Князь Роман долго советовался со своими думными людьми: боярами, священниками, уважаемыми и богатыми купцами. Ему очень хотелось найти наиболее выгодное решение и получить во владение богатый Витебск. Однако верные люди князя отговорили его от поездки в мятежный город.

– Этот город далеко отстоит от наших земель, княже, – сказал отец Игнатий. – Ты можешь его занять, но вряд ли удержишь! Это сейчас в Литве неразбериха, пока князья не помирились и не выбрали себе нового великого князя. А когда там все успокоится, литовцы вновь обретут силу! Тогда мы завязнем в жестокой войне с ними и вовлечем в беду свой удел! Кому это надо?

– Да поссоримся с твоим сватом, – вторил огнищанин Ермила, – великим смоленским князем. Известно, что город Витебск намного ближе к Смоленску, чем к нашему Брянску…Выходит, что почтенные витебские горожане предпочли тебя, княже, Глебу Ростиславовичу! А не обидно ли это ему будет?

Так и пришлось ответить витебским горожанам: спасибо-де вам за уважение и почет, но обращайтесь за помощью и советом к своему ближайшему, смоленскому соседу.

– Вот уж какое неудачное решение, – размышлял про себя, склонившись над столом, князь Роман. – А что еще придумать? Даже сам отец Игнатий, мудрый человек, посчитал такой ответ правильным…Жаль вот, что у меня больше нет моего верного воеводы и советника Ефима. Может быть, тот мудрый старик подсказал бы какое-то более полезное действие…Хотя он вряд ли стал бы спорить с Ермилой и отцом Игнатием, но кто знает?

Потеря Ефима Добрыневича вот уже который раз явственно ощущалась. Хотя его сын Добр Ефимович был у князя отменным воеводой, но советник из него не получился…Он смущался старых княжеских бояр, не перечил мнению священников, отца Игнатия чтил едва ли не как самого князя и все никак не мог войти в роль всесильного брянского воеводы. Даже вече пришлось собирать огнищанину Ермиле, когда князю Роману потребовались большие деньги на подарки новому ордынскому хану Мэнгу-Тимуру.

Брянское вече за последние годы все больше и больше устраивало князя Романа Михайловича. Горожане жили достаточно спокойно и зажиточно, чтобы не бунтовать. Это только в первые годы, когда по совету верного Ермилы князь стал прибегать к сходке городских жителей, они покрикивали и горячо спорили. Теперь же все успокоилось, брянцы привыкли, что в трудные времена князь обращался через своих верных людей к ним за помощью и никогда не отказывали. Благо, что такие княжеские просьбы были не часты. Вот и на этот раз вече единогласно решило: собрать «по горностаю или белке от каждого дома». Казалось, дело утряслось, все идет по-прежнему, а вот без Ефима все равно как-то пусто и тоскливо.