Роман Брянский - Сычев К. В.

– Ты говоришь правду, – весело сказал Берке-хан, – и я думаю, что ты сам разберешься так, как надо, с женщинами! Я слышал, что твой сын вовремя женился?

– И не на одной, – усмехнулся Болху-Тучигэн. – У него теперь три супруги. А последняя – уруска!

– А вот ты какой! – засмеялся довольный Берке. – Значит, обошел в этом своего батюшку? Стал настоящим мусульманином!

– Именно так, государь, – поклонился Угэчи. – Ты доставил великую радость своему народу, что принял столь праведную веру! Спокойно на душе, когда чувствуешь Божью защиту. Да и с женщинами – благодать! Бери, какую пожелаешь!

– Твоя речь приятна на слух и умна, – ласково сказал Берке-хан. – А каковы же твои успехи в бумажном деле? Любишь заниматься государственными бумагами?

– Это для меня дело привычное, – вновь поклонился молодой татарин. – Я уже не один год в услужении у батюшки. Одних только ярлыков для коназов-урусов я написал целую кучу!

– А ты писал ярлык коназу Ромэнэ из Брэнэ? – спросил вдруг как бы невзначай ордынский хан.

– Да, государь, – кивнул головой Угэчи. – Я это хорошо помню. Мне тогда приказал батюшка, чтобы я по твоей воле так переписал тот ярлык, чтобы коназ Ромэнэ был законным наследником Андрэ Черныгы и после смерти того старого гуляки стал великим коназом. Такое не забудешь. Государь редко жалует так щедро своих холопов!

– Этот Ромэнэ, мой верный Угэчи, имеет немалые заслуги перед моим воеводой Бурундаем, – с горечью промолвил Берке-хан, – сложившим свою славную голову за честь Золотого Ханства! И хоть уже нет Бурундая, но его люди сумели донести до меня последнюю просьбу славного воина: подарить тому коназу-урусу мой второй ярлык! Рано или поздно, коназ Андрэ из Черныгы уйдет в мир иной, так пусть же тогда коназ Ромэнэ собирает меха и серебро со всех земель Черныгы. Если он такой же славный правитель, как и воин, то я не сомневаюсь, что он без труда справится с этим делом…Тот бой, в котором был жестоко изранен славный Бурундай, стал едва не последним и для этого Ромэнэ. Там, у великого моря, наши воины столкнулись с несметными силами Абака-хана. Злодеи окружили моего Бурундая! Но этот великий воин отважно сражался, как звериный царь, не жалея себя. А когда Ромэнэ, коназ Брэнэ, увидел окруженного врагами Бурундая, он сразу же бросился со всеми своими людьми на врагов и, яростно сражаясь, пробился к нему! Тогда наши лютые враги отступили, и мой Бурундай вырвался из вражеского кольца. Но он получил много ран, и его старое тело не выдержало. Так и почил отважный Бурундай по пути к моей ставке. Он прислал ко мне своего тысячника Цэнгэла, чтобы тот рассказал мне о жестоком сражении и верности нам коназа Ромэнэ. Вот почему я повелел послать тот ярлык прямо в войско, чтобы Ромэнэ Брэнэ мог получить эту почетную награду перед лицами моих воинов. Сам мой темник Ногай вручил ему тот ярлык. Его посланник нынче очень хвалил этого Ромэнэ! Этот урус не боится жестоких битв, беспощаден в сражении! Два года тому назад он разбил большое войско Лэтвэ! Говорят, что там был убит наш злейший враг – Миндэух-лэтвэ! Коназ Ромэнэ, после этой победы, почтил нас вниманием – прислал в Сарай богатые подарки: серебро, доспехи тех злых врагов, много мужей-пленников, каких мы быстро распродали, выручив еще немало серебра для моей казны. Словом, этот коназ Ромэнэ – нужный нам человек! Однако хватит о нем! Вернемся к твоему назначению, Угэчи. Как ты думаешь, ты справишься с делами в писчей юрте? Не просто как писарь, а как начальник?

– Да, государь, – кивнул головой молодой татарин. – Если мой батюшка попросил у тебя этого назначения, значит, он уже не раз меня проверил.

– Тогда приказываю! – Берке-хан поднял вверх руку. – Принимай же писчую юрту! Будешь теперь во главе всех моих книжных людей! Но смотри, чтобы не ленились! За слугами всегда должен быть строгий глаз: если чего не доглядишь, все дела развалятся! Понял, Угэчи-сайд?

– Понял, великий государь! – улыбнулся наследник Болху. – Обещаю, что не подведу тебя!

– Поговорим же теперь о другом деле, – молвил, полным тоски и печали, голосом Берке-хан. – Я позвал тебя, Болху, вот по какому делу. Я почувствовал вчера после вечерней молитвы, как у меня забилось сердце. О таком же чувстве мне говорил мой царственный брат Бату, накануне своей смерти…

– Что ты, государь, – замахал руками Болху-Тучигэн, – ты же еще не старик! Тебе ведь всего пятьдесят семь лет! Это самый расцвет для правителя! Вон у китайцев – семь десятков еще не срок! А что часто бьется сердце, так это бывает у каждого человека…Пока еще никто не умер от сердцебиения!

– Погоди, Болху, – поморщился золотоордынский хан. – Я не собираюсь умирать…Но, полагаю, что к этому нужно всегда готовиться. Что есть наша жизнь? Давно ли мы с тобой были детьми? Кажется, что вчера! А вот поседели…А если в волосах серебро, значит, можно ожидать всего, а впереди – только одна смерть! Как-то мне приснился седобородый старик…Он сказал, что пора написать завещание… – Ты, Берке-хан, – молвил тот старик, как я думаю, сам пророк Мухаммед, – сначала принял истинную веру не душой, но своим ясным умом, чтобы противостоять жалкому христианину Хулагу…А теперь ты познал ислам душой и сердцем. Вот и приоткрыл великий Аллах для тебя райские двери! – Это мне Пророк как бы намекнул, что я принял новую веру из ненависти к Хулагу, захватившему земли нашего улуса. Этот злодей такой же христианин, как покойный строптивец Сартак и урусы. Видишь, как мудр Божий Пророк! Его не проведешь! Однако то был лишь повод, чтобы стать настоящим мусульманином. А теперь я понял, что это – истинная вера и единственный путь к бессмертию! Пусть оно не на земле, а на небе…Как ты думаешь, Болху, есть ли на небе этот рай?

– Об этом говорили многие мудрецы, государь, – кивнул головой Болху. – Я тоже верю, что рай – это потусторонний мир. Кто знает, что создал Аллах? Это не постичь человеку. Если есть жизнь здесь на земле, то почему бы ей не быть на небе? Даже наши предки знали о потустороннем мире, где обитают души умерших. Но праведная вера дает ответ на все. Будешь вести строгую жизнь мусульманина, смерти не будет! Великий Аллах всегда приютит душу праведника. А ты, государь, достоин этого больше всех! Но пока не надо спешить в светлый рай. Ты – повелитель великого ханства. Ты нужен и народу и государству! Береги себя!

– Благодарю тебя, мой верный Болху, – улыбнулся Берке-хан. – Я не хотел бы покинуть этот мир, не завершив должным образом своего правления. Поэтому подготовь заранее мое завещание. В случае если меня призовет к себе Аллах, то пусть мой престол унаследует внук моего брата Мэнгу-Тимур. Все другие внуки Бату должны беспрекословно ему повиноваться. Но если нужно менять наместников в землях улуса, то делать это только по твоему совету…Или пусть соберет курултай. Я сам поговорю об этом с Мэнгу…Эй, Хутук! – крикнул он и хлопнул в ладоши. Откуда-то из глубины юрты выбежал слуга и почтительно склонился у трона. – Беги, мой Хутук, к Мэнгу и позови его сюда побыстрей!