О положении вещей. Малая философия дизайна - Вилем Флюссер

представляет собой ветровую стену. Стена же каменная, сколь бы качественно она ни была исполнена и сколько бы в ней ни было окон и дверей – это утес. Поэтому дом – как и его прототип, пещера в скале – представляет собой место, где что-то сокрыто (то есть «кров»), а шатер – как и его прототип, гнездо – это место, где собираются и расходятся, место штиля. Дом существует для того, чтобы осесть в нем и не двигаться дальше; он – наша недвижимость, владение, огороженное четырьмя стенами. Шатер же необходим нам в движении по проторенной дороге; в нем собрано то, в чем мы сумели поднатореть, и опыт наш преумножается при посредничестве стен шатра. Стенка представляет собой ткань, то есть текстиль [16], и уже само это слово подразумевает, что перед нами – сплетение волокон, иначе говоря – сеть, в которой протекает опыт: она открыта опыту – открыта ветрам, открыта духу – и сохраняет этот опыт. Как стенка шатра, ткань испокон веков хранит образы в виде ковров; со времен изобретения масляных красок она, как холст, становится материальным носителем композиции картины; с момента возникновения кинематографа, как экран, улавливает созданные режиссером наброски, а с приходом телевизора – становится экраном для проекции изображений, сотканных из электромагнитных волн. По мере появления систем автоматизированного проектирования и первых плоттеров эта стенка шатра, успевшая стать нематериальной, обеспечивает преумножение изображений благодаря воспроизведению сплетения их структурных элементов. Натягивающаяся под натиском ветра стена шатра аккумулирует опыт, реализует его и распространяет – и именно благодаря ей шатер (как и ранее гнездо) может считаться средоточием творческой энергии.

Дизайн: препятствие для устранения препятствий?

1988

«Предмет» – это то, что лежит поперек дороги, нечто, что было перед вами брошено (лат. «ob-iectum», греч. «problema») [17]. Таким образом, мир является предметным, объектным, проблемным в той степени, в которой он стоит на нашем пути. «Предмет пользования» суть предмет, которым мы пользуемся и который необходим нам для извлечения некой пользы, а именно – для устранения других предметов с собственного пути. Не противоречиво ли такое определение – ведь по сути перед нами препятствие для устранения препятствий? Данное противоречие представляет собой так называемую диалектику культуры (если понимать под культурой совокупность всех используемых предметов). Диалектику же эту можно изложить приблизительно следующими словами: на своем пути я сталкиваюсь с препятствиями (их представляет собой предметный, объектный, проблемный мир), и некоторые из этих препятствий я трансформирую (превращаю их в предметы пользования, в предметы культуры), чтобы достичь прогресса – однако трансформированные таким образом предметы сами оказываются препятствиями на данном пути. Чем дальше я иду по пути прогресса, тем больше мне препятствуют в этом используемые предметы (причем автомобильная техника и управленческий аппарат в целом представляют собой куда более существенное препятствие, чем непогода и нападение хищных зверей). Причем препятствуют они мне сразу в двух отношениях: во-первых, потому что я в них нуждаюсь и не могу без них обойтись; во-вторых, потому что они стоят у меня на пути. Иначе говоря, чем более значим мой прогресс, тем заметнее культура становится предметной, объектной, проблемной.

Это было введение – так сказать, несколько слов о положении вещей. Когда мы говорим о предметах пользования, встает вопрос: откуда их метали, для чего они были брошены перед нами? (Относительно других предметов задаваться этим вопросом бессмысленно.) Ответ звучит так: это наброски, созданные предшествующими людьми на нашем пути. Именно в этих набросках нуждаюсь я в своем следовании по пути прогресса, и именно они мой прогресс замедляют. Чтобы выйти из затруднительного положения, я сам делаю наброски: набрасываю предметы пользования на пути других людей. Как же мне необходимо оформить эти предметы, чтобы мои последователи могли пользоваться ими – и при этом предметы чинили бы им как можно меньше преград? Вопрос этот одновременно и политический, и эстетический, и именно он и составляет суть оформления.

Можно сформулировать его и по-другому. Имея дело с предметами пользования, я сталкиваюсь с набросками, сделанными другими людьми. (Имея дело с остальными предметами, я сталкиваюсь с чем-то другим, вероятно, даже с совершенно другим.) Таким образом, предметы пользования являются не просто предметами, а посредниками (медиа) между мной и другими людьми. Предметы пользования не только объективны, но и интерсубъективны, не только проблемны, но и диалогичны. Следовательно, вопрос об оформлении можно поставить следующим образом: могу ли я оформить свои наброски так, чтобы их коммуникационная, интерсубъективная, диалогичная составляющая была выражена явственнее, чем предметная, объектная, проблемная сторона?

Вопрос оформления – это вопрос ответственности (а следовательно, и свободы). То, что свобода оказывается под вопросом, достаточно очевидно. Тот, кто делает наброски предметов пользования (т. е. тот, кто создает культуру), набрасывает на пути других препятствия, и в этом ничего нельзя изменить (даже если предположить, что изначально наброски эти создавались с намерением освободиться от имеющихся препятствий). Но над тем, что при оформлении встает вопрос об ответственности и что только ввиду этого и можно говорить о культурной свободе, стоит задуматься. Принятие на себя ответственности представляет собой намерение держать ответ за свои поступки перед другими людьми. Ответственность – это открытость другим. Если при оформлении своего наброска я принимаю решение нести за него ответственность, то в моем предмете в большей степени обретет выражение интерсубъективность, а не объективность. А чем больше во время оформления мое внимание будет приковано к самому предмету (т. е. чем безответственнее я буду подходить к процессу оформления), тем больше препятствий он будет создавать моим последователям, и пространство свободы в культуре станет сокращаться. И взгляд на современное положение вещей в культуре может это только подтвердить: для нее характерны предметы пользования, чьи наброски выполнены безответственно, а внимание сосредоточено на самом предмете. В наше время – как минимум начиная с эпохи Возрождения – это практически неизбежно. По крайней мере с тех пор в роли оформителей выступают люди, набрасывающие формы на предмет, чтобы сделать их как можно более пригодными к пользованию. Предметы же противятся – и этот протест поглощает всё внимание оформителя, позволяет ему всё глубже проникать в предметный, объектный, проблемный мир, познавать его и овладевать им. Он порождает научный и технический прогресс. Прогресс этот настолько захватывающий, что оформители забывают о другом виде прогрессирования (продвижения по выбранному пути), а именно – о движении в направлении других людей. Научный и технический процесс завораживают настолько, что всякий ответственный подход к оформлению кажется почти что регрессом. Современное положение дел в культуре оказывается таковым именно потому, что