И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов

– Так посвяти нас, что же это за путь? – раздраженно сказал Моррейн.

Фельон, видимо, собираясь с мыслями, немного помолчал. Клэр даже подумала, что ее обнаружили и потому замолкли, однако до этого не дошло. Фельон, наконец, обдумал все, что хотел сказать, и начал излагать свое видение разрешения ситуации:

– Хозяин сейчас слаб, он лежит в постели и не встает. Вся власть в цирке сосредоточена в руках Буайяра, я же стал его заместителем и, в случае его недееспособности, управляющим делами должен стать я. Однако, если устранить сразу две мишени: Хозяина и Буайяра, то пост директора также окажется свободен и достанется мне. Таким образом, если ты, Алекс, отравишь Хозяина, а перед ним, желательно, Буайяра, то мы придем ко власти и без романтических революций и битв. Неужели такой метод хуже предлагаемого тобою?

Моррейн, после недолгого молчания, ответил:

– Твой план вполне разумен и намного эффективнее моего, это так. Но все же ты упускаешь одну важную деталь – доктора Скотта. Он ежечасно сидит в шатре Хозяина и следит за его здоровьем. К тому же, насколько мне известно, у Хозяина обыкновенная простуда, и в ближайшие несколько дней он должен поправиться. А Буайяра я не смогу отравить, потому что его еду проверяют дегустаторы, и лишь после того, как охранники убеждаются, что блюда не отравлены, их относят старику. Также нельзя забывать о том, что в цирке находятся Луа и непонятно откуда взявшийся комиссар Обье. Они представляют собой отдельные центры влияния. И если с Луа можно будет договориться, все-таки он очень давно в цирке и, зная его натуру, незамедлительно предаст Сеньера, если почует, что для него это обернется большей выгодой, то вот месье Обье…Он личность неизвестная. Пока что он никак себя не проявил, нигде не отметился. Он лишь ходит, изучает, и постоянно что-то записывает в свой блокнот. Ты с ним встречался, весьма долгий имел разговор. Что ты можешь сказать о нем?

Сначала Клэр не поняла, кому был адресован вопрос. Лишь когда Анри Фельон стал на него отвечать, она разобралась:

– Он показался мне немного странным. Говорить он умеет, будто бы в Сорбонне обучался. В нем чувствовалась полицейская, или даже – военная выправка. И хоть цель его приезда ясна – сопроводить цирк до столицы – почему послали заместителя шефа городской полиции? Не было бы почетнее отправить одного из придворных генералов? Я, признаюсь, задал ему этим вопросы. Ответом мне стали слова: «Порой воля хозяина не поддается логическому объяснению и может даже казаться абсолютно безумной, но вы же не перестаете ему после этого служить?»

– И как же следует понимать эти его слова? – спросил Моррейн.

Фельон продолжил:

– Я не знаю. У него, вероятно, ответ имеется. Все же, не рекомендую лишать комиссара нашего внимания. За ним нужно следить, чтобы не сотворил чего неприятного.

Чуть погодя, он добавил:

– Я имел сегодня весьма интересную беседу не только с Обье, но и с мадам Сеньер, каким бы подозрительным и странным это не казалось.

– О чем же ты беседовал с ней? – спросил Лабушер, а Алекс столь же вопросительно кивнул.

– Да почти о том же, о чем в настоящий момент беседую с вами, – отвечал Фельон и улыбнулся; и сделал он это очень странно, словно вспоминая что-то сладкое и очень приятное, – сделаю ремарку и сразу скажу, что приглашение встретиться поступило от мадам, не от меня. В назначенный час, а именно ровно за один час до нашей нынешней встречи, я явился в шатер к мадам Сеньер. Мы благополучно отужинали, и мне даже показалось, что она и вправду позвала меня только лишь с той целью, чтобы накормить и напоить, с последующим превращением меня в своего любовника…

Из шатра стал доноситься презрительный хохот остальных мужчин. Чуть успокоившись, Алекс произнес:

– Господи, Анри, не неси пустых фраз, ха-ха! Ты же старше нас с Жеронимом даже! Какой из тебя, практически ровесника ее больного мужа, получился бы любовник? Я понимаю, если бы выбор ее пал ну…да хотя бы на Жеронима! Он хоть и в возрасте уже достаточно почтенном, но внешне намного симпатичней и выглядит вдвое моложе, чем есть на самом деле!

Фельон недовольно фыркнул и договорил:

– Прежде, чем перебивать и оскорблять, господа, научитесь выслушивать повествователя до конца! Поскольку, когда ужин наш с мадам Сеньер был окончен, она перешла к сути дела, ради которого меня и позвала. Она мне сообщила, откровенно и, надеюсь, честно о том, что жизнь в цирке ее тяготит, что ей невыносимо круглосуточно просиживать в своем шатре либо вагоне без возможности совершить прогулку по городу, по садам и паркам, без возможности посетить театр или ресторан, не спросив перед этим высочайшего повеления своего супруга, которого даже она теперь за глаза стала называть Хозяином, в особенности огорчаясь тем скорбным фактом, что в абсолютном большинстве получает отказы на свои просьбы. Потому мадам Сеньер предложила мне ускорить отход Хозяина в мир иной, а взамен пообещала передать во владение весь цирк.

Алекс опасливо спросил:

– И что же ты ответил на это предложение, м?

– Я ответил, что подумаю над ним, – черство сказал Фельон.

– Я надеюсь, что ты подумаешь в правильном направлении мысли, что приведет тебя к закономерному ответу.

– Как же может быть иначе, – иронично произнес Фельон и, видимо, слегка поклонился.

Моррейн тяжело вздохнул и обратился к Лабушеру:

– Жероним, пока что ничего не сообщай остальным членам клуба. Для начала разрешим все сами, без лишних глаз и ушей.

Лабушер испуганно произнес:

– Но, Алекс, разве мы не клялись обо всем всегда друг с другом делиться, если это поможет нашей работе? Мы станем пренебрегать заветами, которые сами же и установили? Мне кажется, что это неправильно…

Моррейн гневно ответил:

– Жероним, ты забываешься. Ты забыл, что этим шатром, в котором ты сейчас живешь, обязан, в первую очередь, мне? Не забывай, что именно я больше всех ходатайствовал перед Хозяином, чтобы тебя перевели из маленькой палаточки, больше напоминавшей одеяло на палках, сюда, в комфортабельный шатер! Апельсиновый клуб создавал не ты один, и не я один. Мы создавали его вдвоем. Теперь же ты хочешь предать меня, Жероним?

– Нет, как можно…

– Тогда не высказывай больше таких мыслей, будь добр. Лучше займись своим делом и начинай…как бы это получше выразиться…хм…а! промывать мозги этим неполноценным людям, уродцам!

Клэр в этот момент поняла, что пришла пора уходить. Становилось совсем черно на улице, а дедушка ждал уже достаточно долго. К тому же,