И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При виде шпрехшталмейстера и Омар, и Фельон уважительно поклонились.
– Месье, я просмотрел основную часть документов, – сказал Фельон, – и решил, что имею право на отдых. Потому я пришел, чтобы полюбоваться красочным представлением.
Буайяр подошел ближе.
– Ты будешь отдыхать только тогда, когда я тебе позволю, – медленно, со сталью в голосе произнес Буайяр, – наряжаться в столь пышные костюмы ты будешь только тогда, когда я тебе дам позволение. Ты сказал, что просмотрел основную часть документов…так иди, и просмотри все документы, сейчас же.
Фельон свел брови и нерешительно сказал:
– Но, месье, я должен иметь возможность отдохнуть.
Буайяр побагровел.
– Да как ты смеешь. Я предупреждал тебя о том, что сделаю с тобой, если еще раз мне вздумаешь перечить. Охрана!
На крик Буайяра прибежало двое надзирателей.
– Проводите месье Фельона из Большого шапито.
Надзиратели взяли Фельона под руки и, несмотря на его попытки оказать сопротивление, с легкостью вывели на улицу. Уже там они его отпустили, преградив путь обратно. Постояв пару минут и обругав, будто немых, охранников, он собирался идти к себе в шатер, делать было нечего. Однако его кто-то окликнул, от чего Фельон остановился и обернулся. К нему приближался Жан Ларош, по всей видимости, чем-то взволнованный. Подойдя к Фельону, он поздоровался и попросил отойти в сторонку, тому ничего не оставалось, кроме как подчиниться.
– Месье Фельон, – сказал Ларош, остановившись в подходящем месте, – я к вам не от Хозяина, не переживайте.
С лица Фельона пропал страх.
– Однако, я к вам с интересным предложением.
– Что же ты мне хочешь предложить? – недоверчиво спросил Фельон.
– Мадам Сеньер желает сегодня увидеться с вами, – сказал Ларош и улыбнулся уголками рта, – она приглашает вас на ужин в свой шатер после восьми часов пополудни, и она искренне надеется, что вы не откажете супруге нашего директора.
– Хм, так вроде ее любовник ты, – ехидно подметил Фельон, – мадам Сеньер захотела второго? Так я староват буду.
– Что? Вы что это говорите такое? – произнес Фельон, словно был пойман на краже, – никакой я не любовник, с чего вы взяли?
Фельон негромко рассмеялся.
– Не волнуйся, я шучу. Не может же быть, чтобы какой-то секретарь, пускай и нашего директора, получил право быть любовником самой директора супруги! Ха-ха-ха!
На самом деле Жан Ларош действительно являлся любовником Ирэн Сеньер, и Фельон не шутил, озвучив этот факт. Откуда он об этом узнал? Все корни идут к дереву по имени Алекс Моррейн, он поведал об этом на собрании Апельсинового клуба всем его членам, кроме Омара, который тогда в клубе еще не состоял. Информация весьма пустая и ненужная, поскольку Ирэн Сеньер в цирковых интригах (как бы это смешно не звучало) не участвовала, предпочитая веселиться и отдыхать. Однако ради шутки многие пользовались данной информацией, понимая, что их собеседники уже через несколько минут ее благополучно забудут.
Тем не менее, Ларош немного обиделся на Фельона, поскольку тот его принизил в статусе. А также он заподозрил что-то неладное, и решил поведать эту шутку и Ирэн.
– Передай мадам Сеньер, – словно самый занятой человек в мире, произнес Фельон, – что я постараюсь прибыть к ней. Однако обещать полноценно не могу, поскольку в последнее время сильно загружен работой, много документов приходится разбирать, к сожалению…
– Как будет угодно, месье Фельон, – сказал Ларош и, поклонившись, удалился. Следом за ним с места сдвинулся и Фельон, отправившись все-таки в свой шатер.
В этот момент места в амфитеатре Большого шапито были заняты полностью, многие зрители, пришедшие посмотреть великолепные номера, права насладиться которыми Фельона лишил Буайяр, сидели друг на друге, на лестницах, стояли в проходе, толкались и пронырливо всматривались вперед, на манеж. Мишель Буайяр готовился к выходу, осматривая каждого артиста. Волнения ни у кого не было, каждый знал, что будет делать. Традиционного воодушевляющего обращения Буайяра к циркачам сегодня не было, всем было достаточно просто увидеть уверенный и грозный взгляд своего начальника, чтобы преисполниться энергией и настроиться на то, чтобы покорить сердца и забраться в мысли всех зрителей. Когда прозвучал выстрел пушки издалека, а цирковой оркестр заиграл торжественную музыку, шпрехшталмейстер, встречаемый бурной овацией, вышел на центральный постамент. Выждав минуту, дождавшись полной тишины, Буайяр громогласно произнес:
– Добрый день, уважаемые дамы и господа! Мы рады приветствовать вас в нашем превосходнейшем цирке «Парадиз», в котором творятся чудеса искусства! Будьте уверены – сегодня вы будете пребывать в восторге после увиденного на манеже! Наши циркачи без особых усилий докажут вам, что они по праву носят звание лучших в Европе, и даже во всем известном нам мире! Вашему вниманию будут представлены номера, повторить которые не смогут ни в одном цирке на свете! Каждый такой номер, что вы сегодня увидите, разрабатывался месяцами, а совершенствование их происходит по сей день, поскольку совершенству предела нет! Позвольте же начать наше представление!
Раздались оглушительные аплодисменты, сопровождаемые веселыми выкриками. Недолго вновь играл оркестр, после чего Буайяр объявил первых выступающих. Как и раньше, ими оказались клоуны, которых смотрели, в первую очередь, маленькие дети. После клоунов поочередно выступали жонглеры, акробаты, в числе которых был Мартин, и Иштван с Клэр. Так прошло почти полтора часа. Наконец, очередь дошла и до Омара. Когда он выходил на манеж, его друзья радостно кричали ему в спину, чтобы сильнее воодушевить. Униформисты спешно принесли весь его реквизит. Поначалу аплодисменты были достаточно жидкие, потому как Омар не был известен вне цирка, и никто не знал, что из себя представляет его номер. Буайяр очень внимательно следил и за бен Али, и за зрителями, по реакции которых должен был ориентироваться и впоследствии доложить Хозяину, как араба восприняла публика. А пока что публика, по понятным уже причинам, воспринимала его несколько холодно, однако с интересом перед чарующей неизвестностью.
Оказавшись посередине манежа, Омар оглядел зрителей, чем вызвал некоторое удивление своих друзей. Дальше он открыл каждый ящик, что ему принесли, не давая возможности зрителям увидеть их содержимое. Изучив все предметы, лежавшие внутри, бен Али поднялся и попросил, чтобы ему вынесли мишени. Униформисты исполнили пожелание бен Али и вынесли на манеж пять круглых мишеней (наподобие тех, что стоят в тире для стрельбы из лука), расставив их на некотором расстоянии друг от друга. Омар немного прошелся по манежу, словно по своему владению, и, наконец, быстрым движением взял один из метательных ножей и метнул его в одну из мишеней, попав прямо в центр. После
