Реформация. История европейской цивилизации от Виклифа до Кальвина: 1300—1564 гг. - Уильям Джеймс Дюрант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гуманистическое движение в Германии поначалу - и после флирта с Лютером - было более ортодоксальным в теологии, чем его итальянский аналог. У Германии не было классического прошлого, как у Италии; она не имела привилегии быть завоеванной и образованной императорским Римом; у нее не было прямой связи с нехристианской античностью. Ее память почти не выходила за пределы христианских веков; ее ученость в эту эпоху почти не выходила за пределы христианских отцов; ее Ренессанс был скорее возрождением раннего христианства, чем классической литературы и философии. В Германии Ренессанс был поглощен Реформацией.
Тем не менее немецкий гуманизм взял пример с Италии. Поджо Браччолини, Эней Сильвий и другие гуманисты, посетив Германию, принесли семена; немецкие студенты, паломники, церковники, купцы и дипломаты, посетив Италию, возвращались, даже невольно, неся с собой пыльцу Возрождения. Родольф Агрикола, сын голландского приходского священника, получил богатое образование в Эрфурте, Кельне и Лувене, семь лет изучал латынь и греческий в Италии и вернулся, чтобы преподавать в Гронингене, Гейдельберге и Вормсе. Век удивлялся его непопулярным добродетелям - скромности, простоте, честности, благочестию, целомудрию. Он писал на латыни, почти достойной Цицерона; он предсказывал, что Германия вскоре "покажется не менее латинской, чем Лациум";64 И действительно, в следующем поколении Голландия Агриколы произвела на свет Эразма-латиниста, который был бы вполне на своем месте в Риме Тацита и Квинтилиана. Именно во время поездки в Рим Агрикола заболел лихорадкой, от которой он умер в Гейдельберге в возрасте сорока двух лет (1485).
С ним соперничал по влиятельности и приветливости Якоб Вимфелинг, чей нрав был столь же суров, сколь гладка была его латынь. Решив поднять Германию до уровня Италии в области образования и литературы, этот "школьный учитель Германии" разработал планы системы государственных школ, основал научные общества и при этом предвидел, насколько опасен интеллектуальный прогресс без нравственного развития. "К чему вся наша ученость, - спрашивал он, - если наши характеры не будут соответственно благородными, или вся наша промышленность без благочестия, или все наши знания без любви к ближнему, или вся наша мудрость без смирения?" 65
Последним из этих ортодоксальных гуманистов был Иоганн Тритемиус, аббат Шпонхайма, который, тем не менее, писал в 1496 году: "Дни строительства монастырей прошли; наступают дни их разрушения". 66 Менее набожный гуманист Кельтес описывал Тритемия как "воздержанного в питье, презирающего животную пищу, живущего на овощах, яйцах и молоке, как и наши предки, когда... врачи еще не начали варить свои отвары, вызывающие подагру и лихорадку".*67 За свою недолгую жизнь он стал сумой образованности: знал латынь, греческий, иврит и их литературу, вел переписку с Эразмом, Максимилианом, императорскими курфюрстами и другими знаменитостями. Простые люди того времени могли объяснить его достижения только теорией о том, что он обладал тайными сверхъестественными способностями. Однако он умер в возрасте пятидесяти четырех лет (1516).
Конрад Кельтес был самым ревностным и эффективным из немецких гуманистов. Переезжая, как торопливый дипломат, из города в город, учась в Италии, Польше и Венгрии, преподавая в Кельне, Гейдельберге, Кракове, Праге, Майнце, Вене, Ингольштадте, Падуе, Нюрнберге, он находил драгоценные забытые рукописи, такие как пьесы Гротсвита, и старинные карты, подобные той, которую он подарил Пётингеру, чье имя она стала носить. Где бы он ни был, он собирал вокруг себя учеников и вдохновлял их своей страстью к поэзии, классической литературе и немецким древностям. В 1447 году в Нюрнберге император Фридрих III короновал его поэтом-лауреатом Германии. В Майнце Цельт основал (1491) влиятельное Рейнское литературное общество, в которое входили ученые, теологи, философы, врачи, историки, поэты, такие юристы, как выдающийся правовед Ульрих Зазиус, и такие ученые, как Пиркгеймер, Тритемиус, Рейхлин и Вимфелинг. В Вене на средства Максимилиана он организовал (1501) Академию поэзии, которая стала почетной частью университета и в которой преподаватели и ученики жили в одном доме и на одном предприятии. В процессе обучения Кельт, очевидно, утратил религиозную веру; он поднимал такие вопросы, как "Жива ли душа после смерти?" и "Есть ли на самом деле Бог?". В своих путешествиях он взял с собой множество образцов женственности, но ни один не привел к алтарю; и он легкомысленно заключил, что "нет ничего слаще под солнцем, чтобы прогнать заботы, чем хорошенькая дева в объятиях мужчины". 68
Этот скептический аморализм вошел в моду среди немецких гуманистов в последние десятилетия перед Лютером. Эобан Гессе написал на хорошей латыни Heroides Christianae (1514), подражая Овидию даже больше в скандале, чем в форме; он включил любовные письма от Магдалины к Иисусу и от Девы Марии к Богу-Отцу. Чтобы дело соответствовало слову, он жил так же развязно, как Челлини, перещеголял всех соперников и не думал о том, чтобы опустошить ведро эля за один раз.
Однако Конрадус Мутианус Руфус достиг приятного примирения скептицизма с религией. Получив образование в Девентере, Эрфурте и Италии, он довольствовался скромным каноничеством в Готе, вывесил над своей дверью девиз Beata tranquillitas, собрал восхищенных учеников и научил их "почитать постановления философов выше постановлений священников"; 69 Но, предупреждал он, они должны скрывать свои сомнения в христианской догме от толпы джентльменским соблюдением церковных церемоний и форм.70 "Под верой, - говорил он, - мы понимаем не соответствие того, что мы говорим, фактам, а мнение о божественных вещах, основанное на легковерии и стремлении к выгоде". 71 Он возражал против месс за умерших как бесполезных, против постов как неприятных, а против ушной исповеди как постыдной.72 Библия, по его мнению, содержит много басен, таких как история Ионы и Иова; вероятно, Христос на самом деле не умер на кресте; греки и римляне, насколько они жили благородно, были христианами, сами того не зная, и, несомненно, попали в рай.73 О вероучениях и обрядах следует судить не по их буквальным утверждениям, а по их
