Реформация. История европейской цивилизации от Виклифа до Кальвина: 1300—1564 гг. - Уильям Джеймс Дюрант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Одна из записей в его дневнике гласит: "Я купил трактат Лютера за пять белых копеек и отдал одну на осуждение этого могущественного человека". 60 В Антверпене (май 1521 г.) до него дошел слух, что Лютер был "вероломно схвачен" при выходе с Вормского собора. Дюрер не знал, что это похищение было организовано для защиты реформатора; опасаясь, что Лютера убили, он написал в своем дневнике страстную защиту бунтаря и призыв к Эразму прийти на помощь его партии:
Так и этот человек, просвещенный Святым Духом, чтобы быть продолжателем истинной веры, исчез..... Если он и пострадал, то только за христианскую истину против нехристианского папства, которое действует против свободы Христа, требуя от нас нашей крови и пота, чтобы питать себя в праздности, в то время как народы голодают. О Боже! Никогда люди не были так жестоко унижены по человеческим законам, как по законам Римской империи. . Все видят, насколько ясна доктрина, изложенная в книгах Лютера, и насколько она соответствует Святому Евангелию. Мы должны сохранить эти книги от сожжения, а лучше бросим в огонь книги, написанные в противовес ему..... . Все вы, благочестивые христиане, сожалейте вместе со мной о потере этого человека и молите Господа, чтобы он послал другого проводника. О Эразм Роттердамский, где ты останешься? Видишь ли ты несправедливость и слепую тиранию правящих ныне сил? Слушай меня, рыцарь Христов, иди рядом с Господом нашим ХС; как бы стар ты ни был ...., ты тоже можешь получить мученический венец..... Огласи свой голос!... О Эразм, да прославится в тебе Бог, Судья твой! 61
Вернувшись в Нюрнберг, Дюрер почти полностью посвятил себя религиозному искусству, с новым акцентом на Евангелии. В 1526 году он закончил свою самую большую группу картин "Четыре апостола" - неправильно названную, , поскольку евангелист Марк не был одним из Двенадцати; но, возможно, именно эта ошибка указывает на протестантскую идею возвращения от Церкви к Евангелиям. Эти два панно - одно из самых гордых достояний Хаус дер Кунст, в котором израненный войной Мюнхен собрал свои знаменитые коллекции искусства. На одной панели изображены Иоанн и Петр, на другой Марк и Павел - все четверо в великолепных разноцветных одеждах, вряд ли подобающих рыбакам-коммунистическим святым; в этих одеяниях Дюрер склонился к итальянской идеализации, в то время как в широких и массивных головах он утверждает свою немецкую среду. Вероятно, эти величественные фигуры должны были стать крыльями триптиха для католической церкви. Но в 1525 году муниципальный совет Нюрнберга выступил за Реформацию. Отказавшись от замысла алтарного образа, Дюрер подарил панели городу и прикрепил к каждой из них надписи, подчеркивающие важность Евангелий. Несмотря на ключи в руке Петра, которые обычно символизируют божественное установление и власть Церкви, эти картины могут быть истолкованы как протестантское завещание Дюрера.
Теперь ему оставалось жить всего два года. Периодические приступы малярийной лихорадки подрывали его здоровье и дух. Уже в 1522 году он нарисовал свой последний автопортрет Человека скорби, обнаженного, растрепанного, изможденного, болезненного, страдающего, держащего в руках бич и плеть Страстей Христовых. Тем не менее он работал до конца. Когда он умер (6 апреля 1528 года) в возрасте пятидесяти семи лет, он оставил достаточно рисунков, ксилографий и гравюр, а также 6 000 флоринов, чтобы содержать свою вдову в мрачном комфорте до конца ее жизни. Пиркгеймер, оплакивавший его как "лучшего друга, который был у меня в жизни", написал простую эпитафию для могилы:
QUICQUID ALBERTI DURERI MORTALE
FUIT SUB HOC CONDITUR TUMULO
- "Все, что было смертного в Альбрехте Дюрере, лежит под этим курганом".
Он не достиг вершины мастерства, пожертвовав величайшей задачей искусства ради менее важной: он был так очарован тем, что преходящие формы людей, мест и вещей обретали под его руками прочную жизнь, что поглотил себя главным образом изображением реального - прекрасного или безобразного, значительного или бессмысленного - и лишь изредка соединял разрозненные элементы чувственного восприятия, чтобы сформировать в творческом воображении, а затем в линии или цвете, идеальные красоты, чтобы дать нам цели, к которым мы должны стремиться, или откровенные видения, чтобы предложить понимание или мир. Но он ответил на вызов своего времени. Он вырезал на дереве или меди биографию своего ожидающего и рождающегося поколения; его перо или карандаш, резец или кисть вызвали к жизни скрытые души сильных мужчин, которые выходили на сцену эпохи; он заставил ту эпоху жить для нас, через четыре столетия, во всех ее энтузиазме, преданности, страхах, суевериях, протестах, мечтах и удивлении. Он был Германией.
VI. НЕМЕЦКИЕ ГУМАНИСТЫ
Это была бурная Германия, как в письмах, так и в жизни и искусстве. Грамотность распространялась. Книги выходили из шестнадцати издательств в Базеле, двадцати в Аугсбурге, двадцати одного в Кельне, двадцати четырех в Нюрнберге; только у Антона Кобергера работало двадцать четыре печатника и сто человек. Торговля книгами была одним из основных направлений в оживленной коммерции ярмарок во Франкфурте, Зальцбурге, Нёрдлингене и Ульме. "В наши дни все хотят читать и писать", - сказал один современный немец; а другой сообщил: "Новым книгам, которые пишутся, нет конца". 62 В городах множились школы; каждый город предоставлял стипендии бедным, но способным студентам; за эти полвека было основано девять новых университетов; университеты Вены, Гейдельберга и Эрфурта открыли свои двери для нового обучения. Литературные академии возникли в Страсбурге, Аугсбурге, Базеле,
