Евреи-партизаны СССР во время Второй мировой войны - Джек Нусан Портер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Несколько руководителей главного штаба терпеть не могли Крука. Они не считали его квалифицированным военным руководителем, и его практически не замечали на поле боя. Его всегда критиковали за то, что он не следил за дисциплиной своих людей, а также за то, что его люди вели себя неподобающе с жителями окрестных деревень. Больше всего командирам не нравилось то, что у Крука было гражданское подразделение. Его часто называли «еврейским мессией».
Однажды на меня подали жалобу в штаб, заявив, что я не одобряю коммунизм, и это поставило мою жизнь под угрозу. Крук защищал меня, говоря, что это не так и что я верный партизан. Крук сказал мне, что стукачами были Ицхак Сегал, сын Мордехая Герша, и Шая Пляч. До сегодняшнего дня я не знаю, почему они так поступали. У меня не было с ними никаких недоразумений, хотя я знал, что они когда-то служили в еврейской полиции Юденрата; они никогда больше не возвращались к этим обвинениям.
Причина, по которой Крук держался поближе к евреям, была хорошо понятна. С нами он был командиром подразделения, где все его уважали. Без нас он был бы обычным партизаном и не получил бы никаких наград за свою инициативу по организации отряда, у которого была столь оправданная причина бороться против нацистов.
Хотя у Крука в отношениях с евреями в его отряде бывали хорошие и плохие моменты, мы должны быть благодарны ему за его решимость принять любого еврея в отряд, и они уважали его за это.
9 февраля 1959 года
Наступление партизан
Первая группа, которая отправилась в лес, состояла из одиннадцати мужчин и женщин: Крук, Иосиф Цвейбель, Дов Лорбер (Реб Малинка), Давид, Авраам и Йехезкель Бланштейны, Нехамке, Мириам и Бейльке, а также дети Иосиф и Мелех.
Крук повел нас вглубь леса, на маленький заросший остров среди болот. Разочарованные, подавленные, не уверенные в том, что выживем, лежали мы под деревьями. Мы лежали без сил и не разговаривали друг с другом, думая о том, как ничтожны наши надежды выжить здесь, в лесу. Наконец, Крук начал утешать нас и сказал, что мы найдем выход. Он сказал, что нам нужно раздобыть оружие, а он знает многих крестьян, у которых оно есть и которые с радостью обменяют его на любые товары, которые мы сможем украсть. Если это не поможет, мы найдем другие способы вооружиться.
В первую неделю Крук знакомил нас с местностью, показывал все обходные пути, которыми можно было добраться до окрестных деревень. Мы воровали еду с полей и огородов. Мы также устанавливали контакты с доброжелательными крестьянами, наладили тесные связи по крайней мере с одним священником в каждом селе.
Поскольку всем было тяжело выходить каждую ночь, на вторую неделю мы решили разделиться на две группы и каждую ночь чередовались. Круку удалось украсть в деревнях две винтовки, и одну он носил с собой. Остальные ходили с обвязанными веревками палками.
На второй неделе, завершив работу, мы взорвали наши запасы продовольствия, взяв только самое необходимое – соль и сахар, а остальные продукты уничтожили, чтобы никто больше не мог их использовать. Мы чувствовали, что становимся увереннее, и с каждым днем становились все агрессивнее и жаждали отомстить нашим врагам.
Пробыв в лесу еще две недели, мы узнали, что большинство наших семей погибли. Нас охватило уныние, по нашим лицам текли слезы, каждый задавался вопросом, зачем мы еще живем, когда все остальные погибли.
В конце концов мы успокоились, и мы с Иосифом Бланштейном пошли на встречу с нашими друзьями из Лишневки, чтобы узнать, выжил ли кто-нибудь из них. Когда мы пришли, то никого там не встретили. Пройдя дальше в сторону Лишневки, мы встретили за селом группу людей, которые шли в ряд. Поскольку они выглядели подозрительно, мы залегли и приказали им оставаться на месте, стреляя в воздух. Я подумал, что это крестьяне, идущие с работы, и решил пойти дальше в сторону села. Проходя мимо них, я услышал, как один из них назвал мое имя, и понял, что это была первая группа наших товарищей, бежавших из Маневичей. Среди них, кого я помню, были: Ицхак Куперберг, Зев (Вова) Верба, Давид Блауштейн, Ашер Пляч, мой отец, Конониц, Чунек Вольпер и его жена Блюме, а также другие.
Я еще раньше договорился с Круком, что если мы встретим знакомых, то не будем приводить их в наше укрытие, а поселим в другом месте. Это было сделано для того, чтобы в случае нападения немцев мы были не вместе, а рассеяны по разным местам.
Я спрятал этих людей в лесу под Лишневкой и сказал им, что завтра вечером мы с Круком придем и поселим их в безопасном месте. Я взял с собой моего отца и Блюме Вольпера, и на вторую ночь мы с Круком и остальными членами моей группы вернулись и перевели их в другое укрытие между Лишневкой и Набруской. Мы снабдили их едой и сказали, чтобы они никуда не уходили, пока мы не вернемся на следующей неделе.
В ночь перед ликвидацией Маневичского гетто многие сбежали в окрестные леса. Еще кто-то побежал искать нас в окрестностях Лишневки, зная, что мы находимся там. Каждую ночь прибывали новые люди, в том числе семья Иосифа Цвейбеля и большинство других жителей Лишневки. Через несколько дней мы насчитали около восьми человек. Мы поселили их рядом с собой.
С одной стороны, Крук был рад, что людей становится больше, но, с другой стороны, он был обеспокоен тем, что будет трудно поддерживать такое количество безоружных людей. Пришло время, и мы поехали встречать первую группу друзей, которых мы поселили за Набруской. По прибытии мы узнали, что немцы планируют налет. Причиной этого было то, что друзья не послушались нашего приказа и пошли в Набруску, чтобы украсть что-то у крестьян. Крестьяне узнали, что это евреи, и сообщили немцам, где они находятся.
Мы сразу же
