Евреи-партизаны СССР во время Второй мировой войны - Джек Нусан Портер

В подразделении Макса условия были тяжелые. Нам приходилось воевать с немцами, а также сбивать самолеты.

В 1944 году мы вошли в Ровно и воссоединились с другими партизанами, которые работали вместе с нами. Войдя в Ровно, я отдал приказ освободить пленных, а затем вернулся в Маневичи, чтобы встретиться с теми, кто остался в живых. Я встретился с Лисенко, бывшим секретарем Коммунистической партии. Он предложил мне занять партийную должность, но я отказался. Я вернулся в Ровно, где обнаружил, что подразделение НКВД советской армии арестовало мой наряд. Когда я спросил у своего командира почему, он ничего не смог ответить, но я знал, что антисемиты не хотели видеть евреев в городе.

В конце концов пришел приказ, что все партизаны должны вступить в ряды советской армии. Мне предложили звание лейтенанта и наградили орденами Ленина и Красной Звезды. Посчитав меня своим героем, они заплатили мне и отправили в свой штаб. После всего этого я решил, что воевать мне больше не за что, и уехал на поезде в Сарны.

В Сарнах меня задержали и обыскали. Меня продержали четыре дня, обвинили в шпионаже и передали в милицию. Я как-то доказал им, что я не шпион, и они предложили мне должность. Я обещал посоветоваться об этом с секретарем коммунистической партии. Вместо этого я запрыгнул на товарный поезд и на следующее утро вернулся в Маневичи.

2 марта 1959 года

* * *

(Дов Лорбер в конце концов покинул Россию и приехал в Америку. До своей смерти в декабре 1996 года он жил в Сиэтле со своей женой Ханой и с семьей.)

Своей смертью они дали нам наказ отомстить

Дов Лорбер

Отношения между нееврейскими бойцами и еврейскими бойцами были, так сказать, приличными, но следует подчеркнуть, что такая ситуация сохранялась только из страха перед московским командованием, потому что было много неевреев, готовых убивать евреев – своих товарищей по оружию.

В частности, с их стороны звучали обвинения и нападки за то, что мы организовали гражданский лагерь. Он состоял в основном из стариков, женщин и детей, которые не могли активно участвовать с оружием в руках в нашей борьбе против немцев и их союзников.

Этот вопрос не давал им (нееврейским партизанам) покоя, и они постоянно ворчали по этому поводу. Но еврейские партизаны не уступали нееврейским в своих способностях и инициативе, иногда они даже превосходили их, и тогда партизаны-антисемиты были вынуждены с ними считаться.

Начало борьбы вместе с партизанами было для нас нелегким. С помощью деревянных муляжей винтовок нам нужно было убедить местных крестьян в том, что мы, евреи, являемся сдерживающей боевой силой и нас нельзя игнорировать.

С помощью муляжей винтовок мы заставляли их снабжать нас продовольствием, ружьями и пистолетами. Мы сожгли «кооперативы», созданные немцами для снабжения продовольствием, и забрали продукты, предназначенные для немцев. Также в боях в сельских центрах мы уничтожали транспорты, следовавшие в городские центры. Местное население поначалу жило в страхе перед нами, но через какое-то время они в большинстве своем стали сотрудничать с нами в борьбе против захватчиков.

Наш отряд вместе с отрядом Макса успешно провел кампанию по изгнанию немецких и украинских полицаев из большого села Карасин, находившегося недалеко от Маневичей. Во время операции мы сожгли полицейский участок, представлявший из себя настоящую крепость. В этой операции было убито несколько полицаев.

Всю ночь мы вели бой с полицаями села Обзырь. Полицейский участок был построен из кирпичей, и с тем легким оружием, которое у нас было, нам было сложно взять его под контроль. Мы были вынуждены закончить бой и призвали их сдаться. Они ответили, что не сдадутся евреям. Акцент был сделан на евреях, потому что в том районе большинство партизан были евреями, и они очень боялись попасть в руки евреев, «которые не знают пощады».

Хотя нам не удалось взять полицейский участок, мы провели в селе всю ночь. Мы уничтожили много продовольствия и одежды, забрали медикаменты из единственной аптеки в деревне и уничтожили все, что не смогли взять с собой из немецкого хозяйства, которое когда-то принадлежало польскому помещику.

Мы использовали любую возможность, чтобы свести личные счеты с украинскими убийцами из местных деревень. Десятки крестьян поплатились жизнью за сотрудничество с немцами в убийстве евреев. Первую операцию мы провели на хуторах вокруг села Забара, где жил глава городского совета. Было установлено, что он принимал активное участие в уничтожении местных евреев, особенно в Камень-Каширском.

Мы представляли собой группу из десяти человек, вооруженную двумя винтовками, пистолетами и палками в виде винтовок. До его дома мы добрались еще до наступления вечера. Мы с Круком вошли внутрь и застали за столом старосту, его жену и еще одного крестьянина. Мы приказали им поднять руки, а чиновнику я велел выйти на улицу. Мы связали его и заставили лечь на землю. Мы потребовали, чтобы он отдал свое оружие, но он настаивал, что у него нет никакого оружия. Мы сильно избили его. После нескольких часов пыток мы застрелили его, так и не сумев заставить его сказать, где он прячет оружие. Мы были уверены, что у него много оружия, в котором мы отчаянно нуждались. Я был потрясен этой операцией возмездия, потому что впервые участвовал в убийстве человека; но я знал, что этот «человек» хладнокровно убил моих родителей, братьев и беззащитных детей. Мы забрали еврейские вещи, которые нашли в его доме, и вернулись в свой дом в лесу.

Через некоторое время мы провели еще одну операцию возмездия в селе Грива. Было принято решение ликвидировать не только коллаборациониста, но и его жену и двух детей. На рассвете несколько человек из моей группы отправились к дому, где он проживал. Мы постучали в дверь дома крестьянина. Он открыл дверь. Мы приказали ему встать на кровать, которая стояла у печки. Я приказал Исроэлю Пухтику («Залонке») выстрелить в него, но Исроэль так нервничал, что не смог выстрелить. Тогда кто-то другой вызвался и застрелил крестьянина и его жену. Двое детей, увидев это, бросились бежать. На улице мы пожалели детей, и я приказал, чтобы никто их не трогал. Сомневаюсь, что их отец, который был организатором убийц стольких евреев, повел бы себя так же.

Тем временем мы строили планы по захвату крестьянина в селе Серхов. Крестьяне этого села пользовались дурной славой. Они принимали участие в убийстве евреев из Маневичей и