Евреи-партизаны СССР во время Второй мировой войны - Джек Нусан Портер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ясным утром мы добрались до грунтовой дороги, которая находилась на окраине села Верхи, и установили мину. Мы заняли позицию за кустами вдоль дороги, напряженно ожидая появления угнетателей и разрушителей. И действительно, через несколько часов на место установки мины прибыла моторизованная колонна с немцами. Мы дернули за шнур, но, увы, колонна прошла мимо, а мина не взорвалась. Когда мы проверили мину, то обнаружили, что шнур, по сути, был выдернут. Мы не поняли, что именно произошло, и решили во что бы то ни стало извлечь недействующую мину с максимальной осторожностью, чтобы, не дай Бог, она не подвела нас во второй раз.
Ицхаку Купербергу и мне удалось ее убрать. Разочарованные и озлобленные, мы вернулись на базу в темноте с «ее высочеством» миной. Мы хотели осмотреть ее, выяснить, почему она не взорвалась, и извлечь урок на будущее. Из-за этого неловкого инцидента мы не хотели докладывать Круку о нашей неудаче в ту же ночь, и я решил доложить ему утром. Но двое русских из нашей дивизии пошли впереди меня и сразу же доложили Круку о неудаче, потому что это я, так сказать, испортил задание. Крук в ярости выхватил пистолет и побежал к моей землянке. К счастью для меня, его «жена» опередила его. Подвергая свою жизнь опасности, она побежала сказать мне, что Крук собирается застрелить меня вместе с ее братом Иосифом, который был политруком нашего подразделения. Я был готов встретить Крука с оружием в руках, и тут появилась та самая женщина, которая рисковала ради нас своей жизнью. Она выбежала к нему навстречу и стала уговаривать его успокоиться. И действительно, он успокоился, зашел к ним в дом и нагло сказал мне:
– Я знаю, что ты провалил задание. Если бы это был кто-то другой, а не ты, я бы застрелил его на месте. Отныне ты не будешь служить в должности командира отряда.
На мое место он назначил одного из двух русских информаторов.
Крук приказал запрячь лошадей, а сам пошел к штабному командиру, дяде Пете, подать рапорт о неудаче, а также о моем понижении в должности. Штабной командир, выслушав его жалобу и решение, приказал доставить к нему мину. С присущим ему терпением дядя Петя осмотрел мину и обнаружил, что взрывчатое вещество было некачественным, поэтому мина не взорвалась. Он приказал Круку немедленно восстановить меня в должности командира дивизиона, так как подразделение полностью состояло из евреев.
Крук вызвал меня и, смущаясь, сказал, чтобы я составил список из 30 человек на свое усмотрение. Я попросил, чтобы в мое подразделение включили двух украинцев, хорошо знакомых с местностью, исключительно для разведки. Командирами отделений я выбрал своих друзей Ицхака Куперберга и Зева Вербу. Каждый из этих 30 человек добросовестно выполнял свои обязанности; вместе мы совершали великие и удивительные дела, сравнимые с битвой Давида с Голиафом, когда мы наносили удары по нашему врагу. Нашей задачей было сохранить жизнь каждому еврейскому бойцу и каждому человеку из «семейных лагерей».
Помимо убийств двух евреев, упомянутых выше, Крук также стал причиной смерти еврейской семьи из Камень-Каширского, молодого еврея из Варшавы и других. Этими деяниями он позволил отнести себя, по моему скромному мнению, к той же категории, где состоят и его украинские братья – убийцы евреев.
Первая «акция» и характер Махмеда-Меламеда
Исроэль Пухтик
Первый немецкий патруль, 30 человек на мотоциклах, устало въехал в город Маневичи. Украинское население оказало им радушный прием. Немцы оставили свое оружие без охраны у сельской управы, уверенные, что они находятся среди сочувствующего населения – украинцев и поляков.
Украинская полиция быстро собрала и проверила украденные вещи и награбленное добро евреев города.
Прошло шесть недель, и 375 евреев, в основном глав семейств, насильно собрали и повели на смерть, в ямы, заранее приготовленные местными крестьянами в районе «конских могил». У нас не так много свидетельств о том, что происходило в долине смерти. От крестьян, принимавших участие в этой акции, и от других свидетелей мы узнали, что украинские полицаи избивали людей со звериной жестокостью. Всех раздевали догола, тащили за шею, а затем сталкивали в ямы.
Были попытки бегства и борьбы. Рассказывали, что Биньямин Эйзенберг, слесарь, убил двух полицаев, но потом третий выпустил в тело Биньямина целый магазин. Он потом еще шел, пока не упал замертво в яму, захлебываясь собственной кровью.
После этой «акции» евреев призвали организовать юденрат, который бы руководил делами евреев города и строго следил за выполнением указаний немцев.
Я покинул это место и отправился в свой родной Городок. Крестьяне города вступились за меня, так что гебитскомиссар разрешил мне остаться с женой, двумя детьми и матерью. Мой отец был убит во время «акции».
* * *
В начале нашего пребывания в лесу мы провели ряд карательных операций против украинских националистов (лисовцев), украинской полиции и других коллаборационистов. Но нашей мечтой было провести серьезную операцию против самих немцев. Возможность для такой операции вскоре представилась: в наше подразделение привезли мину, присланную из Москвы партизанскому командованию. Прибыл и советский партизан, который научил нас, как приводить мину в действие на железнодорожных путях. Шесть еврейских партизан и один русский отправились проводить операцию на железнодорожных путях в районе Маневичи – Череваха. Мы поставили мину под рельсы, прикрепили длинный провод и спрятались в роще, готовые взорвать мину с помощью провода, когда будет проходить поезд. Вдруг издалека мы заметили немецкие войска, идущие прямо на нас, и молодому, сильному партизану Володе Цвейбелю было приказано быстро обезвредить мину.
Мина взорвалась у Володи в руках, он звал на помощь. Русский офицер преградил нам путь к нему, наставил на нас автомат и приказал быстро отступать в лес. Наша неспособность спасти друга и то, что мы бросили его на железнодорожных путях, повергло нас в шок. Крики Володи еще долго звучали в наших ушах.
На следующий день украинский связной сообщил нам о Володиной судьбе. Мина оторвала ему ногу и изранила все тело, но сознания он не потерял. Немцы жестоко пытали его, но он не предал своих товарищей и не выдал местонахождение партизанской базы.
После этого трагического случая с миной начальник штаба Картучин, антисемит, решил больше не давать еврейскому отряду мины, мотивируя это тем, что евреи трусы. Такое отношение огорчило
