Цветы в зеркале - Ли Жу-чжэнь

Но, подумав, она добавила:

– Ладно, давай пойдем еще немного вперед, а там решим, как быть.

Взвалив на спины свои узлы, девушки покинули беседку и пошли в направлении видневшихся вдали террас и башен. Шли они довольно долго, пока в конце концов не оказались близко к желанной цели. И вот, когда они уже радовались своей удаче, до их слуха вдруг донесся громоподобный шум низвергающейся воды. Они прибавили шагу и, одолев невысокий подъем, увидели, что впереди им преграждает путь глубокий омут шириной в несколько десятков чжан, в который с разных сторон низвергались водопады. Девушки взобрались на вершину горы и внимательно оглядели всю местность… Было ясно, что перейти эту пропасть нет никакой возможности, и как ни велика была досада Сяо-шань, но придумать она ничего не могла.

– Мне думается, – сказала наконец Жо-хуа, – что старец, которого мы встретили и который в один миг вдруг куда-то исчез, вовсе не какой-нибудь простой дровосек, а святой отшельник, и явился он, чтобы вразумить нас. Не случайно ведь он передал тебе письмо от отца и говорил, что он часто бывает с ним вместе. А если твой отец пишет тебе, чтобы ты поскорей возвращалась домой, с тем чтобы не опоздать на экзамены, и обещает встретиться с тобой потом, значит, на то у него есть свои основания. Не знаю, как по-твоему, – продолжала Жо-хуа, – но мне кажется, что тебе следует переписать надпись на стеле и немедленно возвращаться. Тогда ты сможешь отправиться на испытания, да и матушка твоя, когда получит это письмо, увидит тебя, успокоится и избавится от напрасных ожиданий и тягостного неведения.

Сяо-шань сознавала, что Жо-хуа права, но была не в силах справиться со своими чувствами к отцу и стояла в нерешительности. Вдруг она заметила, что немного в стороне, прямо на скале, было что-то написано крупными письменами. Подойдя ближе, она разглядела написанное. Это были стихи:

Что в природе чувств моих,

могу ли я забыть?

Но зря скитаться будешь ты,

напрасно слезы лить.

Чтобы свидеться нам вновь,

ты к прошлому вернись —

Отныне облачный Пэнлай лишь

домом может быть.

После стихов следовали дата и подпись: «Тан И-тин из Линнани, под впечатлением виденного». Сяо-шань прочла стихи, остановилась на последних двух строках и, словно что-то вспоминая, долго не отрывала от них глаз, как бы не веря самой себе.

– Ну, будет тебе стоять так, – вывела ее из задумчивости Жо-хуа, – смотри, ведь здесь стоит сегодняшнее число. Всех намеков этого стиха я хоть и не понимаю, но слова «под впечатлением виденного» безусловно намекают на то, что твое присутствие здесь известно, а строка «но зря скитаться будешь ты, напрасно слезы лить» совершенно определенно говорит, что обойди ты хоть всю землю – все будет напрасно. В последней же строке: «отныне облачный Пэнлай лишь домом может быть» – я вижу прямой ответ на те стихи, что ты когда-то сочинила дома; помнишь, ты в них писала: «А Пэнлай так далек, так далек и случайные гости там реже залетной звезды». Ведь тогда ты и не думала, что отец действительно может оказаться на Пэнлае. Как видишь, все это не простая случайность, и твои стихи, таким образом, оказались пророческими. Кроме того, когда мы шли сюда, мы ведь не видели на этой скале никаких стихов. Не сомневаюсь, что все это дело рук бессмертных, и, по-моему, нам теперь только и остается, что подчиниться воле твоего отца и возвратиться домой в Линнань. Как знать, может быть, когда-нибудь твой отец явится за нами и поможет нам тоже стать бессмертными!

С этими словами Жо-хуа взяла Сяо-шань за руку и повела ее назад, в беседку. По дороге они подкрепились орехами, нарвали еще банановых листьев и настрогали бамбуковых палочек.

– Интересно, сколько же слов будет в этом списке? – спросила Жо-хуа у Сяо-шань, когда они уже сидели в беседке.

– Всего тысячи две, – ответила та. – Постараюсь писать побыстрее и думаю, что завтра успею все переписать…

Сяо-шань писала весь день, до самого вечера, и ночевать девушки остались в беседке. На следующее утро, когда Сяо-шань принялась переписывать дальше, она заметила, что под каждой фамилией появились новые слова. Под ее собственной фамилией теперь стояло:

Из-за одной ошибки в ходе

Во власти семи чувств страдает [375].

А под именем Жо-хуа значилось:

Горька цветов царицы доля,

Но быть главою ей страны.

– Из-за какого это «одного хода»? – недоумевала Сяо-шань. – В шахматы я ведь не играю. С чего же это вдруг? – и она рассказала Жо-хуа о том, что под фамилиями появились новые надписи.

– Непременно надо все списать, – сказала Жо-хуа. – Чтобы не мешать тебе, я пойду опять погуляю.

На следующий день, переписав все, что было высечено на яшмовой плите, Сяо-шань уложила исписанные банановые листья в узел и вместе с Жо-хуа вышла из «Беседки слез». Обратившись лицом в ту сторону, где виднелись чудесные башни и террасы, Сяо-шань опустилась на колени и совершила земные поклоны. Сердце у ней при этом защемило, и из глаз закапали слезы… Вскоре девушки прошли через сосновый бор, перешли через горную речку, миновали деревушку «Луна в воде» и перебрались через хребет «Цветы в зеркале». Вот уж, действительно, сердца возвращающихся стрелою несутся домой.

Уже два дня они шли назад, останавливаясь на ночлег в каменных пещерах. На третий день горная тропа привела их к какому-то водопаду, который, покрывая все вокруг пеной и брызгами, со страшным грохотом низвергался с высоких скал. Тут же, у водопада, на отвесной скале было высечено: «Водопад странниц». Идти по тропе было очень опасно, ноги скользили; подобрав юбки и держа друг друга за руки, Сяо-шань и Жо-хуа с трудом перешли это место. Дальше тропа разветвлялась на несколько узких извилистых тропинок, и неизвестно было, по какой из них следовало идти. Сяо-шань, взволнованная, обратилась к подруге:

– На пути туда нам попадались водопады, но такого большого я что-то не припомню. Может быть, мы сбились с дороги? Давай-ка посмотрим, не найдем ли мы здесь наших зарубок.

Искать пришлось довольно долго, и каково же было удивление Сяо-шань, когда она увидела, что там, где она высекла свое имя «Тан Сяо-шань» всюду стояло теперь «Тан Гуй-чэнь». Решив, что это чудо свершилось по милости бессмертных, возможно даже самого Тан Ао, девушки смело пошли вперед. И дальше, когда им приходилось искать дорогу,