Черная вдова - Анатолий Безуглов

- Ну зачем же руку или ногу, - улыбнулся Чикуров. - У вас на Востоке отлично понимают: иной раз слово лучше всякого лекарства.

Иркабаев ушел, и Чикуров с головой погрузился в работу. Оторвал от нее звонок шефа, который просил зайти к нему. Игорь Андреевич приготовился к целому докладу по южноморскому делу, но Вербиков с ходу протянул ему какую-то бумагу. Оказалось - телеграмма в ЦК КПСС, копия Генеральному прокурору СССР. "Срочно требую оградить мою жену Оресту Митрофановну Сторожук от капитана милиции Жура зпт зверски избившего ее на допросе тчк инженер средневолжского НПО Электроприбор Гриднев".

В верхнем левом углу, словно зигзаг молнии, - грозная резолюция, требующая немедленно разобраться и доложить. Исполнение возлагалось на Вербикова.

Чикуров истуканом стоял с телеграммой в руках: то, что сообщалось в ней, никак не укладывалось в голове.

Олег Львович предложил сесть.

- Быть того не может! - вымолвил наконец следователь, опускаясь на стул.

- Увы, подтвердилось, - сказал Вербиков. - Я звонил в Средневолжск, у Сторожук перелом костей носа, сотрясение мозга...

- Мужик вроде в порядке. Выдержанный, интеллигентный, - все еще не мог прийти в себя Игорь Андреевич. - Уж кто бы кто, но Жур!

- К сожалению, жизнь щедра на плохие сюрпризы. Хлопот здесь полон рот, - кивнул начальник следственной части на заваленный бумагами стол. - А приходится все бросать и мчаться в Средневолжск.

- Когда летишь?

- Еду. Сегодня, ночным поездом, - ответил Вербиков. - Нет, ты мне скажи, Игорь, откуда берутся такие, как Жур? Мало полетело в милиции голов, что ли? Сколько их, бесславно завершивших свою карьеру? И не только капитанов - полковников и даже генералов! Но, выходит, что еще надо чистить и чистить. Молю бога, чтобы газетчики не разнюхали! А то...

- И не говори! - вздохнул Чикуров. - Сенсацию раздуют - не приведи господь!

- Дорогой мой, а если бы изуродовали твою жену? Представляю, как бы ты к этому отнесся, - усмехнулся Вербиков. - Просвети, как продвигается южноморское дело. Коротко, по-военному.

Чикуров постарался рассказать сжато. Вербикова очень заинтересовал сегодняшний эпизод со Скворцовым-Шанявским, и он спросил, что это за личность.

- Темная, - ответил следователь. - Представляешь, в паспорте у него липецкая прописка, улица, дом, квартира - все чин чинарем. Я связался с Липецком, оказывается, тот дом давно сломали. И еще. Скворцов-Шанявский всем представлялся как профессор, персональный пенсионер. Звоню в Министерство социального обеспечения и в ВАК - все липа!

- Да-а, - протянул Вербиков, - интересненько. Особенно в свете того, что произошло с Иркабаевым. Ну а в смысле общей концепции к какому ты пришел выводу?

- Честно говоря до окончательного ой как далеко, - признался следователь. - Уж больно разномастная компания. С одной стороны, известный художник, я имею в виду Решилина, а с другой - Роговой-Барон, главарь банды... Заместитель министра Варламов и убийца, грабитель Пузанков... Прямо Ноев ковчег!

- У Ноя было все честно, - улыбнулся Вербиков. - В ковчег он взял семь пар чистых и семь нечистых. И пришвартовался к горе Арарат, чтобы спастись от потопа... А для чего собралась у горы Верблюд эта компания?

- Заметь, сугубо мужская, - добавил Чикуров.

- Да. А у мужчин обычно какой повод собраться?

- Поводов-то масса, но в данном случае можно предположить: водка, деньги, карты. Но мы с Кичатовым склоняемся к мысли, что причиной были наркотики. Ведь гашиша у Привалова имелось - во! - Игорь Андреевич провел ладонью выше головы.

- Неужто и Варламов? - с сомнением покачал головой Вербиков. - Ведь как-никак заместитель министра...

- А ты вспомни совсем недавние запойные времена! Пили на равных и министры и работяги. Разве не так?

- Не совсем на равных. Одни пили коньячок, другие - бормотуху, улыбнулся Олег Львович.

- Разве что, - ехидно поддакнул следователь.

- И все же, согласись, пьянка - одно, а сесть на иглу или на винт, как говорят наркоманы, - другое.

Вдруг зазвонил один из телефонов. Вербиков снял трубку. Разговор длился долго. Как понял Игорь Андреевич - о ЧП в Средневолжске. Когда он закончился, Олег Львович с треском положил трубку и чертыхнулся.

- В чем дело? - поинтересовался Чикуров.

- Унюхали-таки!

- Газетчики?

- Ну да! И откуда? - Вербиков вышел из-за стола и нервно заходил по кабинету. - Между прочим, - он остановился возле следователя и показал на телефон, - твой старый знакомый, Мелковский...

- Мелковский?! Опять?!

- На этот раз он жаждет крови Жура! Требовал от меня подробностей. А откуда у меня подробности? Да ты сам слышал: пока не разберусь, ничего никому сообщать я не собираюсь. Им, журналистам, только дай палец.

- А что Мелковский?

- Буду, говорит, вести параллельное журналистское расследование. Докопаюсь, мол, до истины. Потом выступит в печати "невзирая на лица"...

- Хамелеон, да и только! - возмутился Чикуров. - Вспомни фельетон, где он метал гром и молнии на голову бедного Васи Огородникова. И за что? За мягкотелость и либерализм по отношению к матерому взяточнику Цареградскому. Ратовал за решительность. А теперь, выходит, ратует за противоположное.

- Нашел от кого требовать принципиальности, - криво усмехнулся начальник следственной части и снова зашагал по комнате. - Ну и принесла его нечистая по наши души! Уж он-то постарается насолить тебе за березкинское дело! И меня, естественно, не забудет. Ах, как это некстати!

- Да полно тебе, Олег... - пытался успокоить шефа Чикуров.

- Помни мое слово, этот борзописец сделает все, чтобы развалить следствие по южноморскому делу! Ты даже не представляешь, чем для меня будет появление критического материала в печати!

- Не понимаю, чего ты так испугался какого-то Мелковского?

- У меня уже два выговора! Понимаешь, два!

- Разберешься с Журом, позвони, хорошо? - попросил Чикуров.

- Непременно, - пообещал шеф.

Попрощавшись с Вербиковым, Игорь Андреевич вернулся к себе, но работа не шла: мысли постоянно возвращались к ЧП в Средневолжске. Сама по себе история была отвратительной, да плюс ко всему еще создавала массу трудностей для следствия. Теперь необходимо подыскивать нового оперативника, вводить в курс. А для этого нужно время. Время, которого и так не хватало.

На следующий день с утра Игорь Андреевич позвонил судебно-медицинскому эксперту. Тот как раз сидел над составлением заключения по результатам вскрытия трупа Скворцова-Шанявского.

Извинившись за свое нетерпение, следователь попросил поделиться выводами.

- Вывод однозначный, - ответил врач. - Самоубийство. На большом и указательных пальцах правой руки имеются легкие порезы, что вполне естественно, когда сам орудуешь бритвенным лезвием.

- На теле были еще кровоподтеки, - напомнил Чикуров.

- Да, кровоподтеки, ссадины и зажившие ранки... Происхождение кровоподтеков и ссадин на обеих запястьях рук - это следы не то борьбы, не то сдавливания. Возможно, покойному связывали руки веревкой или еще чем-то мягким. А вот затянувшиеся струпьями ранки на груди - не что иное, как ожоги.

- Какого рода?

- Прижигали раскаленным круглым предметом, скорее всего - сигаретой.

- И как задолго до смерти?

- Думаю, дня за три-четыре, - ответил судмедэксперт и в завершение сказал: - Подошлите кого-нибудь за заключением часиков в пять.

- Хорошо, - пообещал следователь и подумал: кого это он может послать? Все приходится самому, на своих двоих.

Он снова прочитал предсмертную записку Скворцова-Шанявского.

"Выходит, "истязания" - выражение не фигуральное, - решил Чикуров. Кто-то издевался над Валерием Платоновичем. Причем с особой жестокостью. Но зачем? Чего хотели добиться от него? Сведений, действий? Что-то вымогали? А может, мстили?"

Следователь вынул из сейфа целлофановый пакет с окурком сигареты, найденным под креслом в квартире, которую снимал покойный. Человек, бросивший окурок, был, по-видимому, заядлым курякой: сигарета докурена почти до самого фильтра. Вполне возможно, что как раз ею и прижигали грудь Скворцову-Шанявскому. Сам Валерий Платонович не курил.

На листке перекидного календаря было записано: "Жоголь". Он, вероятно, мог сообщить что-нибудь о Скворцове-Шанявском. Вчера по этому номеру телефона никто не отвечал. Игорь Андреевич набрал его снова. Трубку взяла женщина.

- Будьте добры, позовите Леонида Анисимовича, - попросил Чикуров.

Негромкий, надтреснутый, как это бывает у пожилых и больных, голос поинтересовался:

- А кто его спрашивает?

- Следователь прокуратуры Чикуров, - представился Игорь Андреевич.

- Так ведь Леонид Анисимович у вас.

- Где у нас? - не понял Чикуров.

- В прокуратуре города, арестован.

- Кем? Давно?

Но в трубке раздались короткие гудки.

- Вот те на! - присвистнул Игорь Андреевич и после некоторого раздумья позвонил в прокуратуру города.