Черная вдова - Анатолий Безуглов

- Сколько Скворцов-Шанявский платил за квартиру? - поинтересовался Чикуров.

- Двести рублей в месяц.

"Ничего себе! - подумал Игорь Андреевич. - А Митрошин уверял, что не брал со Скворцова-Шанявского ничего".

Дальше Жоголь показал, что дружбы со Скворцовым-Шанявским не поддерживал и те несколько их встреч в Москве у общих знакомых произошли случайно.

- А в Южноморске вы общались?

- Очень мало. Я жил там неподалеку от него и заходил к Валерию Платоновичу, чтобы воспользоваться телефоном.

- По вечерам бывали у него?

- Да, как-то забрел к нему на огонек. Но время провел довольно скучно. Даже бутылочку сухого вина не распили: у Скворцова-Шанявского что-то с желчным пузырем, блюдет себя. А вскоре я улетел в Москву.

- Когда именно?

- Девятнадцатого октября.

"За два дня до смерча" - отметил про себя Чикуров.

Чикуров перешел к другим участникам южноморского дела. По словам Жоголя, он хорошо знал только Решилина, с которым давно был в дружеских отношениях. О Пузанкове, жившем на даче художника, Жоголь ничего определенного сказать не мог, не знал, откуда и как появился "глухонемой". Вспомнил Жоголь и Эрнста Бухарцева, которого видел в Южноморске в доме Скворцова-Шанявского.

- Раньше Бухарцев был шофером у Валерия Платоновича, - добавил бывший замдиректора магазина. - Потом они расстались, почему - не знаю.

Киноартиста Великанова Жоголь знал только по фильмам, а в жизни - увы. Что же касается Привалова, Варламова и Рогового, то он о них даже и не слыхивал.

- А фамилия Листопадовой вам что-нибудь говорит? - поинтересовался Чикуров о человеке, которому Скворцов-Шанявский по приезде из Южноморска отослал крупные денежные переводы.

- Листопадова, Листопадова... Кто она?

- Знакомая Скворцова-Шанявского. Живет, кажется, в Сибири.

- Нет, такую не знаю, - мотнул головой Жоголь.

Когда разговор зашел о том, есть ли у Скворцова-Шанявского родственники, допрашиваемый сказал, что знает только Орысю, которую профессор представил как супругу. А о самой Сторожук Жоголь имел самые общие сведения: с Валерием Платоновичем она познакомилась в Трускавце, а потом перебралась к нему в Москву. Чем занимается, какую имеет специальность, Жоголь понятия не имел.

Следователь спросил, не употреблял ли кто-нибудь из названных и знакомых ему людей наркотики.

- При мне - нет! - категорически заявил подследственный.

- Может быть, слышали от кого-нибудь?

- И не слышал, - твердо произнес Жоголь. - Извините, а почему вы расспрашиваете об этих товарищах?

- Значит, есть необходимость, - уклонился от ответа Чикуров.

Игорь Андреевич прервал допрос, чтобы провести опознание утопленника, имевшего на теле и в одежде непонятную аппаратуру. На снимке художник "оживил" неизвестного, "одел" в костюм. Понятыми были охранники из конвоя. Из нескольких предъявленных фотографий Жоголь сразу же выбрал ту, где был запечатлен погибший под Южноморском.

- Этого человека я знаю...

- Кто он? - задал вопрос следователь.

- Звать Глеб, а фамилия, если не ошибаюсь, Ярцев, - ответил Жоголь. Познакомились мы с ним этим летом. На даче Решилина.

- Откуда он? Чем занимался? - продолжал допрос Чикуров.

- Ярцев, насколько я помню, не москвич. Из Средневолжска. Представился как историк. - Жоголь помолчал, будто припоминая что-то. - Да, точно, он учился в аспирантуре Сред-неволжского университета.

- В Южноморске вы с ним встречались?

- Пару раз, совершенно случайно. На пляже, в ресторане...

Больше никакими сведениями о Ярцеве Жоголь не располагал.

Игорь Андреевич завершил допрос.

- Ну и осторожен! - сказал он, когда обменивался с Огородниковым впечатлениями. - Что твоя лиса!

- Намучился я с ним изрядно, - признался Василий Лукич. - Сегодня вот наблюдал за Жоголем и лишний раз убедился, что знает он куда больше, чем говорит.

- У меня тоже такое же ощущение, - согласно кивнул Чикуров. - Но в любом случае я доволен: наконец-то установили личность последнего из погибших. - Игорь Андреевич собрал фотографии и протокол допроса. - Ладно, Вася, не буду тебя больше задерживать, скажи только, ты ничего не почерпнул при допросе для себя?

- Вроде нет, но, возможно, что-то и всплывет. Надо бы и мне ознакомиться с твоим делом.

- Ради бога! - откликнулся Чикуров. - Но сегодня вряд ли получится. У меня важная встреча с интересным человеком.

- Сегодня я и сам загружен выше маковки.

- Созвонимся, - сказал Игорь Андреевич, подавая приятелю руку.

Говоря о важной встрече с интересным человеком, Чикуров имел в виду Серафима Донатовича Зерцалова, одного из крупнейших в стране знатоков ювелирного искусства, которого порекомендовал Вербиков в качестве эксперта.

- Грандиозный старик! - сказал начальник следственной части. - Ходячая энциклопедия!

- Известный ученый?

- Званий никаких, но авторитет больше, чем у иного академика!

Вчера вечером Игорь Андреевич позвонил Зерцалову. Услышав, что он от Вербикова и нужна консультация, Серафим Донатович пригласил следователя к себе домой. Чикуров тут же отправился в поселок Сокол, расположенный недалеко от метро такого же названия. Зерцалов жил в двухэтажном особняке. Это был невысокий, сухонький старичок с совершенно белым седым чубчиком, в очках с сильными линзами.

Разговаривали в кабинете, заставленном шкафами с книгами. Чикуров передал Зерцалову коробочку с гарнитуром, обнаруженным в разрозненном виде в сумке Рогового и дипломате Варламова. Серафим Донатович достал большое увеличительное стекло в черепаховой оправе, и весь окружающий мир перестал для него существовать. Старичок причмокивал, что-то бормотал, рассматривая изделия под лучами яркой лампы. Глаза его сверкали восторгом, он походил на ребенка, получившего наконец желанную игрушку.

- Дорогая штука? - не выдержав, спросил Игорь Андреевич.

- Что, что? - с трудом вернулся к действительности Зерцалов. - При чем здесь цена?! Ну подумаешь, школу можно построить, а то и две! Дело не в этом! Не верится, что я наконец вижу эту красоту воочию!

- Вы что-нибудь знаете об этом гарнитуре? - встрепенулся Чикуров.

- Вот что, уважаемый Игорь Андреевич, я отвечу на все ваши вопросы, но только завтра! - взволнованно произнес старичок. - Боюсь ошибиться... А вдруг это не он?! Вы можете оставить гарнитур у меня?

- Разумеется.

Чикуров даже не взял с Зерцалова расписку: побоялся обидеть старика. Риск, конечно: заберись к Зерцалову воры, Игорю Андреевичу не хватило бы жизни, чтобы расплатиться за гарнитур...

И вот на следующий день следователь снова позвонил в знакомый особняк. Открыла молодая женщина и, спросив, кто он, сказала:

- Дедушка вас ждет.

В кабинете Зерцалов буквально кинулся навстречу следователю.

- Ну, Игорь Андреевич, вам здорово повезло! - теребя его руку в своих теплых сухих ладошках, торжественно произнес Зерцалов. - Да и мне тоже. Это действительно "Кларисса"!

- Вы имеете в виду гарнитур? - уточнил следователь, усаживаясь в кресло возле низкого столика.

- Его, конечно же его! - закивал Серафим Донатович. - Так он именуется в источниках и справочниках.

Зерцалов вынул из коробочки серьги и перстень:

- Сначала обратите внимание на камни. Прекрасные изумруды! Но дело даже не в них, а в резьбе... Искусство резьбы по камню называется глиптикой и уходит корнями вглубь веков, еще к египтянам и этрускам. Может, вы слыхали о знаменитой камее Гонзага?

- Да. Она вырезана на ониксе, изображает египетского царя Птолемея и его жену Арсиною.

- Прекрасно! - заулыбался старичок. - Вы, я вижу, подкованы.

- Читал кое-что. Кстати, и вашу книгу "Миниатюры на камне". Оторваться не мог, так интересно, - не удержался Игорь Андреевич от подхалимажа.

- Спасибо, спасибо. Хотя... - хозяин хмыкнул, - написано весьма скучно. Но вернемся к гарнитуру. "Кларисса" изготовлена в шестнадцатом веке, в Германии. Есть указания на то, что камни обрабатывал знаменитый ювелир Лука Килиан. Это был заказ французского двора, отсюда и лилия. И пошел гарнитур гулять по свету! Не буду утомлять вас подробностями. Как всегда, в подобных историях намешано немало домыслов и легенд. В Россию "Кларисса" попала следующим образом: находясь за границей, Петр Первый приобрел украшения для своей племянницы, будущей императрицы Анны Иоанновны. Если вы знаете, Анна Иоанновна, усевшись на престол, услаждала себя разнообразными потехами. Пожалуй, последняя в ее жизни была - свадьба старика шута князя Голицына и любимой приживалки императрицы - калмычки. По случаю этого события был выстроен знаменитый Ледяной дом. На той самой потешной свадьбе Анна подарила калмычке "Клариссу". Потом гарнитур перешел к жене всесильного князя Потемкина, героя турецких войн... Менялись владельцы гарнитура, одна из следующих его хозяек - крепостная актриса графа Шереметева, любовница одного из представителей династии Демидовых. И вот наконец век нынешний. Тысяча девятьсот восемнадцатый год... Матрос Евсюков дарит "Клариссу" своей невесте Людмиле Сенаторовой, таперу синематографа "Одеон". Но до свадьбы дело не доходит: Евсюков погиб при подавлении кронштадтского мятежа. Сенаторова стала учительницей и уехала в Саратовскую губернию. В тридцать втором году, когда разразился голод, она обменяла гарнитур знаете на что?