Девушка выбирает судьбу - Утебай Канахин

всего на тех, кто по указу царя от 25 июня 1916 года побывал на тыловых работах, а теперь вернулся домой. Для этого он и ехал в аулы. Сегодня в городе он приметил подходящее помещение для красногвардейцев. Это казармы царских солдат, которых присылали сюда для подавления восстания в 1916 году. Сейчас там какие-то торгаши хранят свои товары.

Пространство между окраиной города и рощицей ровное, как выструганная доска. Наурыз не забывал поглядывать на дорогу, боясь пропустить Толкын. Но, кроме женщины в красном платье, которая уводила домой пестрого теленка, нигде никого не было.

Уже полчаса прошло после разговора с Аймторы. Наурыз начал беспокоиться и сердиться. В это время кто-то сзади окликнул его: «Агай!..» Он остановился и даже затаил дыхание, чтобы проверить, не померещился ли этот голос. «Агай, идите сюда!»

Он резко обернулся и сразу увидел Толкын, стоявшую за густым кустом серотальника. Она опять протянула ему сразу обе руки. Наурыз жадно схватил их, улыбаясь счастливо и благодарно. Она была одета по-казахски и показалась ему пришедшей из мира сказок. Он улыбался и молчал, в который раз ошеломленный ее красотой, растерянный от нахлынувшего чувства.

А Толкын смотрела на джигита из-под полуопущенных ресниц, потом неожиданно кокетливо заговорила:

— Агай, посмотрите на эту ветку: капли на ней похожи на искусно нанизанный бисер.

— Да, это чудесно! — патетически воскликнул джигит. «Эх, взять бы ее сейчас на руки и идти так до самого края света…»

Толкын шаловливо дернула ветку, и капли обдали их с головы до ног. Они засмеялись, как дети, и побежали из рощи.

Когда Наурыз пришел в себя, он не без важности заметил:

— О том, что ненавистный всем царь свергнут, я вам писал. Я, пожалуй, был первым, кто сообщил такую великую радость. И за это мне полагается суюнши!..

— А что бы вы пожелали?

Наурыз не нашел, что ответить. Ему нравится, как она смеется, на переносице у нее появляется трогательная морщинка. И теперь ему хочется сказать такое, чтобы она снова засмеялась. Но, как на грех, ничего смешного Наурыз придумать не мог.

— Толкын, вы видели половодье?

— Видела.

— Давайте еще раз посмотрим.

— Давайте.

— Я хочу вас на руках донести до берега, спуск там крутой и скользкий…

— Я же не ребенок. Просто возьмите меня за руку.

Льдины почти закрывали воду, сталкивались и бились, то как самцы-верблюды, то как жеребцы, то как круторогие бараны.

— Настоящее побоище! — воскликнула она.

— В жизни тоже так! — наставительно проговорил Наурыз.

При этих словах Толкын с удивлением посмотрела на джигита:

— Я не хочу такой жизни!

— От нас с вами это не зависит.

— А от кого же?

— От жизни, какая у нас с вами сложится…

— Как это?

— Каждый живет по-своему. Я в этом смысле говорю.

— Ну, если так… — она успокоилась.

Солнце уже зашло, на земле догорали красные лучи. Пора было уходить.

— Извините, что-то прохладно становится… — Наурыз накинул на плечи девушки свою шинель.

— А вы сами как?

— Я же рядом с вами…

Толкын звонко засмеялась.

— Я всерьез говорю.

— Я тоже смеюсь всерьез…

И снова замолчали. Что это за джигит, который никак не может наладить самую простую беседу?

От волнения Наурыз начал даже заикаться. И Толкын сама постепенно начала рассказывать ему о своих близких, об Аймторы, которую любит и глубоко уважает.

— Мне она тоже понравилась.

— Но вы же видели ее в первый раз?

Наурыз смутился, но все-таки нашелся:

— В народе говорят: хорошее лицо — признак благородства.

— Аймторы это подтверждает.

— И еще говорят, что хороший человек всегда готов заступиться.

— Да, в ее преданности можете не сомневаться.

Разговор опять иссяк. Некоторое время шли молча. И уже совершенно отчаявшийся Наурыз начал рассуждать о том, что такое человеческое счастье.

Незаметно для себя они вступили в жаркий спор.

Он:

— Счастье — служение трудовому народу, который творит все прекрасное и умное на земле.

Она:

— Согревать людей теплом своего сердца — вот настоящее счастье.

Он:

— Бороться за освобождение своего народа и увидеть своими глазами свободных и счастливых людей.

Она:

— Взаимная любовь — вот это счастье!

Он:

— Счастлив тот, кто все время стремится к новому, кого не покидает святое чувство недовольства сделанным!

Она:

— Счастлив и тот, кто имеет верную, любящую жену, достойных детей, преданных друзей.

Он:

— Жить в справедливом обществе — огромное счастье!

Она:

— Счастье, на мой взгляд, и в том, чтобы просто жить, быть здоровым, бродить вот так по земле и даже болтать всякую чепуху.

При этих словах оба засмеялись и замолкли.

На небе уже высыпали звезды, взошла луна, похожая на ломтик дыни. Заметно похолодало. Внизу, как строптивые кони, били в берег тяжелые льдины.

Пробивающаяся зелень источала свежий молодой запах.

Почувствовав, что Толкын дрожит, Наурыз плотнее укутал ее шинелью. «Нет, я не замерзла, агай, просто так…» — хотела сказать она, но застеснялась.

— Поверьте мне, — с трудом произнес Наурыз, — вы стали самым дорогим для меня человеком.

Толкын сбросила с плеч шинель и порывисто шагнула к джигиту, протягивая ему обе руки.

Наурыз поднял ее, как маленькую, и она доверчиво обняла его за шею.

— Теперь я принадлежу только вам, — шептала Толкын. — Я всю жизнь