Девушка выбирает судьбу - Утебай Канахин

— Ха, этого тебе еще мало! Если ты не прекратишь свои шашни, я тебя с грязью смешаю, со света сживу, поняла? Я пойду в райком и добьюсь, чтобы этого кобеля взяли на фронт, пусть подыхает от немецких пуль.

Алтынай была спокойна. «Поздно об этом говорить», — подумала она устало.

— Теперь ты можешь меня не бояться. Между нами все кончено. Хочешь верь, хочешь нет, но это сущая правда. Не кипятись зря и никого не слушай. Теперь все это ни к чему. Я сказала — отрезала! Вот тебе мой совет: если хочешь, чтобы твой муж не зарился на других, а теперь много смазливых солдаток да вдовушек, следи за собой хорошенько, ты же красивая женщина…

— Ты мне зубы не заговаривай! Как-нибудь без твоих советов проживу! Но если не прекратишь, пеняй на себя!.. — Сулубике резко повернулась и ушла.

— Ну и дура! — пробормотала Алтынай.

Время за полночь. Тускло мигает семилинейная керосиновая лампа, фитиль ее давно обуглился. Надо бы заплакать, но уже нет слез. Сердце окаменело от горя, только время от времени его пронзает острая боль, Алтынай уже плохо помнит, сколько народу приходило днем утешать ее. И теперь наедине с собой она снова хочет убедиться, проверить, правильно ли поняла написанное.

«Уважаемая товарищ Нуралина!

Ваш муж и отец Вашего ребенка рядовой Нуралин Орынбасар в боях за свободу и независимость социалистической Родины против немецко-фашистских оккупантов был тяжело ранен и доставлен в наш военный госпиталь…»

Читать дальше у Алтынай не было сил. Она машинально закрыла лист ладонями и застыла в неподвижности. Потом опять поднесла его к глазам.

«Целый месяц он был между жизнью и смертью. На втором только месяце его крепкий организм поборол смерть. Последствия тяжелого ранения долго мучили его. Уважаемая товарищ Нуралина! Это письмо мы пишем от имени Вашего мужа и коллектива военного госпиталя, который с огромным трудом спас ему жизнь. Ваш муж стал инвалидом, защищая свою советскую Родину, счастье своего родного очага. У него нет рук и ног. Мы понимаем, как трудно читать такое письмо, но ведь должны же вы знать, какая страшная трагедия постигла Вашего мужа и отца Вашего ребенка. И мы уверены, что, несмотря на страшное увечье, — при этих словах у Алтынай снова внутри все похолодело, — Вы возьмете его к себе. Правительство назначит ему пенсию, которая материально обеспечит его до конца жизни.

Мы советуем Вам все хорошенько взвесить. Поступайте так, как Вам подсказывает сердце. Если Вы даже не пожелаете взять к себе мужа-калеку, он все равно не пропадет. Не слушайте голоса жалости, которая в таких случаях плохой советчик, решайте все спокойно и чисто по-человечески. Если Вы решите, невзирая ни на что, взять мужа и отца Вашего ребенка домой, напишите нам по указанному в конце письма адресу. Дорожные расходы оплатим мы. В помощь Вам выделим медсестру, которая поможет довезти мужа до дому.

Врачи и обслуживающий персонал эвакогоспиталя № 3477».

Это письмо перевернуло душу Алтынай: глаза ее ввалились, в лице не осталось ни кровинки. Она была похожа на человека, который перенес страшную болезнь, и потерял всякий интерес к жизни. Что делать, что делать?..

Сегодня вечером у нее была подруга, которая в начале зимы получила похоронную, осталась с шестерыми — мал мала меньше. Да еще свекор со свекровью. Сейчас она работала конюхом на конеферме, которой заведовала Алтынай.

— Не убивайся, Алтынай, — утешала подруга. — Не одних нас настигла такая беда. Сейчас не счесть женщин, что остались вдовами или обречены жить с мужьями-калеками, а детей-сирот еще больше. Твой муж хоть живой остался. А от моего, бедного, и костей не найдешь. Не думай, езжай и вези его домой.

И сейчас из памяти Алтынай не выходили эти слова: хоть живой остался. Ей стыдно было вспомнить, что когда-то она признавалась подругам, что не любит и не сможет полюбить мужа.

«В чем он, бедный, виноват? — сокрушалась она теперь. — Я сама согласилась выйти за него замуж. Получается, что здоровый нужен был, а изувеченный — прощай. Это же подлость!»

В ней словно бы беседовали сейчас два человека и каждый говорил свое. Но чем больше она задумывалась, тем усерднее старалась помочь тому, который напоминал о долге и совести.

«Он же родной отец моей любимой, единственной дочери. Что ни говори, а около десяти лет прожили вместе, цвет своей молодости отдали друг другу. Он законный хозяин этого дома. И разве угадаешь, что его ждет завтра, что с ним может случиться через месяц».

Она вспомнила полные обиды слова дочери о Сулубике: «Если папа на войне, значит, можно нас обижать?»

«Ну, хватит плакаться», — твердо сказала себе Алтынай, тяжело вздохнула и поднялась. Потом бережно уложила аккуратно свернутое письмо во внутренний карман.