Девушка выбирает судьбу - Утебай Канахин

миска с застывшими по краям сливками, грязные пиалы — все осталось неубранным. «Что я им — прислуга? Придут — сами уберут, — продолжала негодовать Менсулу. — Все побежали, как от наводнения. Что за выходки?! Какая ни есть, но я ведь их гостья. Они меня и за человека не считают!»

Потом тетушка Менсулу обошла все три комнаты и тщательно осмотрела обстановку, некоторые вещи по нескольку раз пощупала рукой. И с горечью заключила: «Какая же я дура, что породнилась с этими голодранцами!».

На работу все уходят рано, возвращаются поздно. Не успеют поужинать и в постель. В кино ходит одна детвора. Эти сорванцы устраивают такое, что весь клуб ходуном ходит. Через полчаса от них уже начинает ломить в висках. Да еще кинопередвижка тарахтит как телега и сводит человека с ума. Как можно вообще смотреть такое кино, когда после каждой части устраивается что-то вроде перекура и снова поднимается шум и галдеж. Тетушка Менсулу не знает куда себя деть. Она уж сколько раз жаловалась зятю, что у нее то голова, то горло, то живот болит. Тулепберген охотно выписывал ей разные порошки и микстуры, но они все были горькими, и Менсулу выбрасывала их. И все время ее мучил один и тот же вопрос: что делать?

Когда аульной девчонке Менсулу исполнилось восемнадцать лет и она расцвела, как полевой мак, в их аул из города приехал важный родственник соседа, который, по рассказам, занимал там солидную должность. Возраст у него был тоже солидный — за сорок, волосы уже густо засеребрились. Оказывается, недавно у него скончалась жена. И старшие братья Менсулу, знавшие толк в жизни, в один голос сказали: иди за него замуж, не пожалеешь, будешь жить в городе, в полном достатке. Она безропотно согласилась. В городе Менсулу действительно оказалась хозяйкой такого добра, которое ей даже не снилось. И скоро она перестала огорчаться из-за того, что муж староват для ее восемнадцати лет. Разве счастье в возрасте? Ее муж, Бисенбай Нурмахович, который был от нее без ума, старался освободить ее от всякого труда. В ее распоряжении было две домработницы. Потом родилась дочь Шайзада. После этого тетушка Менсулу стала полновластно распоряжаться не только своим Бисенбаем Нурмаховичем, но почти всеми его многочисленными родственниками, которые как-то зависели от него. Неглупая женщина, она умело пользовалась положением мужа и заставляла работать на свою семью всех его сослуживцев. Все это казалось ей настоящим счастьем. Но счастье, как известно, непостоянно. Когда тетушке Менсулу перевалило за тридцать и она по-настоящему поняла вкус жизни, муж внезапно скончался от инфаркта. Справедливо рассудив, что такого мужа, как Бисенбай Нурмахович, больше не найти, Менсулу решила на всю жизнь остаться вдовой и воспитывать свою единственную дочь Шайзаду. Добра было накоплено столько, что его хватит на долгие годы, к тому же дочери назначили за отца неплохую пенсию.

Но лет через десять добро было прожито и поизносилось. После окончания средней школы дочери прекратили платить пенсию. Как раз в это время к ним на квартиру поселился Тулепберген. Мечтой Менсулу стало выдать дочь замуж и остаться с молодыми. Тулепберген ей очень понравился: смирный, скромный, вежливый. Опять же не сегодня-завтра должен стать врачом, а перед врачами она испытывала трепет. Шайзаде лучше пары не найти. После школы дочь уже работала в больнице санитаркой. Без излишней деликатности Менсулу сказала дочери, что такого джигита к ним сам аллах послал. Но Шайзада заявила, что она хочет учиться, хоть на вечернем отделении, хочет окончить институт. «Зачем женщине забивать голову разными науками? Хватит и того, что умеет читать письма мужа из командировок и отвечать на них. Я, бывало, и того не делала. Такие парни не валяются и не часто встречаются в жизни», — наставляла Менсулу дочь.

Шайзада возмущалась, ругала свою мать и потребовала, чтобы она не вмешивалась в ее личную жизнь и больше не заговаривала о подобных вещах. И тетушка Менсулу не просто заплакала, а прямо-таки зарыдала: «О, если бы у меня был сын, разве бы он обидел свою мать? А дочь…» — причитала она сквозь слезы. Дочь кинулась успокаивать ее и тоже заплакала…

На самом деле Шайзада была очень неравнодушна к Тулепбергену, но не знала, как относится к ней джигит. Куда бы он ни шел, он всегда приглашал ее с собой, но вместе с матерью. В год окончания Тулепбергеном института тетушка Менсулу стала намного чаще разговаривать с дочерью о замужестве. Она уходила к своим подругам, оставалась у них ночевать, а дочь оставляла наедине с Тулепбергеном… Постепенно и девушка убедилась, что джигит в ней души не чает. Ему очень нравились ее красота, мягкий характер, трудолюбие. Придя из школы, она сразу бралась наводить порядок в доме. Менсулу не особенно любила убирать со стола, мыть посуду, варить, стирать и вообще заниматься хозяйством. Раньше все это делала домработница, а теперь Шайзада. Часто, приготовив уроки, она садилась ближе к огню и принималась что-нибудь вышивать или вязать. Тулепберген недоумевал, кто мог научить ее этому занятию. Позже он узнал, что Шайзада многое взяла у бывшей домработницы, пожилой татарки. Когда она вышивала, ее тонкие пальцы завораживали джигита, и он готов был без конца целовать их. Все это казалось ему недостижимым, как мираж. Но у любви свои права и законы.

Свадьба была пышной и шумной. Потом новобрачных в течение месяца приглашали в гости все родственники и знакомые тетушки Менсулу, которые жили в городе. Везде их принимали радостно и радушно.

Тетушка Менсулу торжествовала. Она самим аллахом была создана для устроения всяческих торжеств и пышных церемоний, будничная же повседневность ее угнетала.

Еще в первые дни знакомства тетушка узнала, что Тулепберген учится только на пятерки, что ему уже приготовлено место в известной городской клинике, а некоторые преподаватели предлагают даже остаться в аспирантуре, предсказывая большую научную карьеру. И теперь она исходила радостью, что ее единственная дочь так удачно вышла замуж.

В последние годы положение Менсулу сильно пошатнулось и те родственники, знакомые и приятели, которые при жизни влиятельного мужа боготворили ее, теперь о ней почти забыли и не приглашали не только на званые, но и на обычные воскресные обеды, избегали ее общества. Все это глубоко уязвляло самолюбие тетушки Менсулу, и она почти перестала бывать на людях. Но после свадьбы дочери ее