Утросклон - Сэмюэль Гей

- Монк, старина! Где ты пропал? - искренне обрадовался Грим, и от его лучистой улыбки на душе Монка стало тепло, как это всегда бывает при встрече со старым другом. Рудокоп тискал в объятиях парня, а Монк припал к груди этого сильного и надежного человека.

- Будешь с нами пить кофе, - угрюмо сказал Бильбо и достал для Монка глиняную кружку с отбитой ручкой. Старик сидел на высоком табурете, за его спиной, у открытого иллюминатора, пыхтела керосинка, и на сковороде скворчали, румянясь в сале, ломти хлеба.

- Ты прав, Грим, Монк действительно запропастился куда-то, - обиженно пожаловался старик. - А самое главное - он забыл дорогу на "Глобус".

- Бильбо справедливо сердится на меня, - признался юноша. - Я действительно потерялся. Иной раз окликнешь себя: Монк, где ты? А в ответ тишина.

Грим рассмеялся:

- Ты все такой же, Монк, любишь пофилософстврвать, закрутить посложней. Лучше скажи, на что ты живешь, как живешь. А то Бильбо напугал меня, говорит, затворился ты в своем доме, как гребешок в створках.

- Он выучился на свою голову и потерял вкус к жизни, - обиженно жаловался старик. - Это в его-то годы! Ему нужно заниматься мужским делом, а он... Ты бы взял его к себе на рудник, что ли...

Грим Вестей посмотрел на старика, на Монка и ушел с головой в облако трубочного дыма, чтобы собраться с мыслями. Когда сизая завеса развеялась, он, уже приняв решение, испытующе заглядывал юноше в глаза.

- Мне нечем крыть, - развел руками Монк. - Бильбо тысячу раз прав, но что с того... Я остыл вместе со всеми потрохами. Я обленился. Мне не только работать, думать даже лень. Да и не о чем. Эх, если бы "Глобус"... Отец был прав, когда перед смертью говорил, что я его буду...

Монк осекся, заметив косой взгляд старого моториста.

Грим невесело усмехнулся.

- На земле жить труднее, Молк, поверь. Я ее, что называется, изнутри знаю. Но не в море, не под землю надо уходить, а жить на земле, расчищать ее от зла и несправедливости. Смеешься... Ты еще молод, и потому тебе хочется, чтобы уже сегодня было хорошо. Но так не бывает. Ведь когда ты устраиваешь сад, деревья плодоносят не сразу, спустя несколько лет. Я думаю о детях, о нашем будущем. Эх, Монк, ты бы видел моих дочурок. Принцессы. Жаль, конечно, что никогда они не увидят Ройстона таким, какой он был. Но зато они увидят его еще лучшим, очень правильным городом.

- На что же вы надеетесь, Грим?

- Да уж во всяком случае не собираюсь сидеть сложа руки и цокать языком: аи, как нехорошо.

- Ага, значит, бороться? - пошел в атаку Монк. - Бороться, бороться... Только и слышишь. Всю жизнь люди за что-то борются. И борются, борются. И умирают с закатанными рукавами и сжатыми кулаками. И другие после них должны бороться, и так без конца...

- Можно и спокойно жить, - возразил Грим. - Как ты. Сиди себе и сиди в своей норе, дожидайся, пока засохнешь от тоски и голода.

-- Пусть так, зато буду свободным!

- Да никакая это не свобода. Свободен человек только тогда, когда все кругом свободны.

- Что же вы предлагаете, Грим? Реформы, революцию, бунт? Хотите, я сейчас принесу учебник мировой истории, и мы выберем что-нибудь подходящее? - Монк с вызовом взглянул на Грима, но тут же опустил голову, ибо понял, что зарвался.

Грим Вестей как-то вдруг потускнел и, махнув рукой, попросил у Бильбо еще кофе.

Старик налил до краев посудину Грима, а Монку не предложил. Так он выражал свою солидарность с Гримом. Но кофе рудокоп пить не стал. Дрожащими руками он опять стал набивать трубку.

- Ты, конечно, умный малый, - заговорил он отрывисто. - Подожди, не перебивай. Я в себя никак не приду. Ты был другим, Монк. Мне кажется, ты уж прости, - он дружески коснулся плеча, - от знаний человек становится умней, но, оказывается, не всегда это хорошо. Один вопрос к тебе. Если в Ройстоне в один прекрасный день начнется пальба между полицией и рудокопами, где ты будешь?

- Нигде, - не задумываясь Ответил Монк и храбро улыбнулся. - Надо менять не жизнь, а самого себя.

- Это что же, приспосабливаться к той жизни, какая есть?

- Нет, напротив, делать все, чтобы не подчиняться обстоятельствам, чтобы быть честным перед своей совестью. Так живет мой друг Фалифан, так буду жить я. Помните, отец еще говорил, чтобы попасть в Утросклон, нужно жить строго к себе, уважать себя...

- А ты сам веришь в Утробклон? - спросил напрямик Грим.

Монк не стал отвечать. Иногда ему верилось в чудесную страну всеобщего благополучия. Временами же он отчетливо сознавал, что Утросклон - не более чем красивая сказка для чудаков.

- Да, Утросклон... - задумчиво проговорил Трим, не ожидая ответа Монка. - Когда я ушел с моря, я вдруг понял странную штуку - можно искать Утросклон сто лет, выучить наизусть весь океан и так и не найти эту землю обетованную. Куда надежней самому сделать Утросклон там, где ты живешь. Чудесную страну, где вольно дышится всем, где всем правит Справедливость.

Грим Вестей поднял глаза на юношу и чуть улыбнулся.

- Я уже говорил, что не собираюсь сидеть сложа., руки. Но руки мои пока коротки, чтобы добраться до желаемого. Мне нужно удлинить их ровно на длину карабина. Собственно, за тем я и пришел...

- Вот как! - юноша округлил глаза.

- А чего ты испугался? - подал голос Бильбо.Сколько времени ржавеют у нас в сейфе без дела эти железки.

Монк вспомнил, что действительно на "Глобусе" было оружие - карабины, ружья, несколько револьверов, патроны... Когда шхуна стала навечно приписанной к берегу, отец поговаривал о том, чтобы сдать все это хлопотное хозяйство в полицию, да так и не собрался. И вот теперь Грим вспомнил про скромный арсенал "Глобуса". "Неужели дело зашло так далеко?" - подумал в смятении Монк.

- Ты не мальчик, Монк, и я тебе доверяю, - через силу улыбнулся Грим, и Монк почувствовал, что рудокоп волнуется.

Монк медлил с ответом. Его беспокоила тревога, что кто-нибудь узнает, что рабочие получили оружие с "Глобуса", и тогда начнутся серьезные неприятности с властями. В своем сегодняшнем положении Монк никак не хотел этого.

- Что ты думаешь? - рассмеялся Грим. - Все равно полиция рано или поздно вспомнит про оружейку на шхуне. Конфискуют эти хлопушки, и тогда, кто знает, может, пули твоего отца полетят в нас, рабочих.

- Не давите на педаль, Грим, - рассердился Монк. - Оставим отца в покое. Я мальчишка против вас, но позвольте усомниться в вашей затее. Рудокопы не пойдут никогда в горы с оружием в руках. В крайнем случае им подкинут деньжонок, позаботятся о безопасности работ, и на том все кончится.

Грим охотно кивал, он не хотел сейчас спорить, напрасно что-то доказывать, чтобы не сеять лишние сомнения у парня.

- Конечно, конечно, Монк. Все так, ты прав, я прошу дать мне оружие на всякий случай, вроде бы как на хранение. Только и всего. Единственное, чего я хочу, чтобы никто не знал, что хлопушки у меня. Да, я думаю, ты и сам заинтересован...