Император Наполеон - Николай Алексеевич Троицкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сам не свой от пережитого стресса (он отверг её любовь, а теперь она, по его вине, может и жизни лишиться!), Наполеон остался в Порто-Лонгоне ждать вестей о благополучном прибытии брига в Неаполь. Ждать пришлось долго. Только через неделю император успокоился: ему доложили, что бриг причалил к берегу Неаполя без проблем, и все его пассажиры живы-здоровы.
А на Эльбе жизнь продолжалась. С 1 ноября она стала даже более оживлённой. В тот день к Наполеону из Портичи (порт рядом с Неаполем) прибыла на французском корабле его любимая сестра Полина. Император встретил её в гавани Портоферрайо и вместе с нею поехал к «маме Летиции». После свидания с матерью Полина заняла комфортные апартаменты, которые Наполеон приготовил было для Марии-Луизы, но теперь, судя по всему, он уже знал, что его законная супруга к нему не приедет.
«Приезд принцессы Полины[1445], — читаем в мемуарах Л.-Ж. Маршана, — ознаменовал начало нового образа жизни в Портоферрайо <…>. Небольшой монарший двор на Эльбе принял менее военный вид. Принцесса, чьё очарование достигло высшей точки, придавала всему своему окружению атмосферу галантности и радости»[1446]. Полина стала душой эльбской миниимперии. Она взяла на себя повседневные заботы двора: устраивала балы, маскарады, приёмы, театральные представления, буквально электризовала всех и вся. Наполеон был доволен активностью сестры, но, зная её характер, принял меры предосторожности. Дело в том, что Полина любила сорить деньгами (и, кстати, привезла их с собой без счёта), а Наполеон учитывал, что местные жители могут быть и обижены и унижены чрезмерным расточительством при дворе их суверена. Поэтому он благоразумно предписал сестре не расходовать даже на самый роскошный бал больше 1000 франков.
Тем временем на Эльбу не прекращался поток любопытствующих иностранцев. П. Джонс в примечаниях к воспоминаниям Маршана, ссылаясь на свидетельства разных мемуаристов (в том числе и сэра Н. Кемпбелла), утверждал: «Толпы приезжих ежедневно высаживались на Эльбе. Они приезжали со всей Европы — из Италии, Германии, Норвегии. Французские матери привозили с собой детей, чтобы показать им «героя из героев». Возбуждённые до предела пожилые дамы, не в силах более вынести ссылку «Славы Франции», покидали свои дома, чтобы приехать на Эльбу и всего лишь приветствовать императора. Но чаще всех (! — Н.Т.) приезжали англичане: одни в качестве простых туристов, другие, влиятельные политики или аристократы, добивались чести быть принятыми во дворце Мулини. Офицеры британских военных кораблей, курсировавших в Средиземном море, брали отгул, чтобы посетить Эльбу…»[1447] Кстати, по воспоминаниям Маршана, «британцы были поражены простотой обращения императора» — и с его солдатами, и с английскими моряками; «эта простота являла собой удивительный контраст с той аристократической надменностью, к которой они привыкли» в своих войсках, и на суше и на море[1448].
Когда австрийский князь К.И. де Линь острил в Вене, что Наполеон на своём острове «играет в Робинзона Крузо»[1449], он, должно быть, просто не знал ни о размахе многообразной деятельности «императора и суверена» острова, ни о том интересе, который он вызывал и у подвластных ему островитян, и у приезжавших толпами хотя бы поглазеть на него иноземцев. Но вот сам Наполеон больше, чем Эльбой, интересовался Францией. Он жадно ловил все новости, которые узнавал от родственников, друзей и недругов, — в первую очередь о том, как Франция воспринимает Бурбонов. Самую богатую и точную информацию доставил ему прибывший на Эльбу 15 февраля 1815 г. под именем итальянского моряка-ротозея Пьетро Сан-Эрнесто бывший ревизор Государственного совета Империи и субпрефект Реймса П.А.Э. Флери де Шабулон[1450]. Он имел при себе секретнейшее послание к Наполеону от бывшего (в 1811–1813 гг.) министра иностранных дел Г.Б. Маре.
То, что Наполеон узнал из послания Маре и дополнительных разговоров с Флери де Шабулоном, подтолкнуло его к решению теперь же, как можно скорее, возвращаться во Францию. Рассмотрим далее в подробностях, что именно он узнал.
2. Франция без Наполеона
Итак, 3 мая 1814 г.[1451] Людовик XVIII под охраной союзных войск («в обозе оккупантов», как стали говорить о нём злые языки) торжественно въехал в Париж. Любопытствующие горожане высыпали на улицы столицы, чтобы лицезреть монарха, который давным-давно, не успев занять французский престол, бежал от революции на чужбину и, отвергнутый собственным народом, четверть века прозябал в изгнании как иждивенец то у российского, то у прусского, то у английского монархов. И вот теперь под защитой иностранных штыков он возвращался на «законный» трон, «дарованный от Бога» в 1589 г. династии Бурбонов. Парижским зевакам было в тот майский день на что (и на кого) поглазеть.
Непомерно тучный и в свои 60 лет уже дряхлый, подагрик с тройным подбородком и отвислым животом, Людовик XVIII даже в лучшие годы не мог сесть на лошадь, а теперь сам едва держался на ногах, и его с двух сторон поддерживали специальные «ассистенты». Ко всему прочему он был странно одет: в гражданское платье, но с огромными эполетами, и, как вспоминал о нём современник, «засунут в бархатные сапоги» столь мудрёно, что «мог бы споткнуться и о соломинку»[1452]. Великий поэт Франции Пьер Жан Беранже тогда иронизировал над тем, что Людовик XVIII, уже давно проклятый и высмеянный подавляющим большинством французов, «носил смешное прозвище «Желанный»»[1453].
В свите Людовика XVIII выделялся внешней презентабельностью его (а стало быть, и казнённого Людовика XVI) родной брат Карл-Филипп де Бурбон граф д'Артуа, будущий король Франции Карл X, — столь же недалёкий, но гораздо более мстительный и злобный, чем его братья, «дикий барин», общепризнанный глава ультрароялистов, один из организаторов интервенции против собственного отечества, вандейских мятежей и роялистских заговоров против Наполеона. Здесь же были сыновья «дикого барина» — герцог Ангулемский (женатый на своей двоюродной сестре — дочери Людовика XVI и Марии Антуанетты — Марии Терезе Шарлотте) и герцог Беррийский, самый младший отпрыск
