Император Наполеон - Николай Алексеевич Троицкий

Прошёл месяц, и к Наполеону приехала на Эльбу (тоже с желанием остаться при нём) женщина, которая была его самой трогательной, чистой и нежной любовью, — Мария Валевская. Её родной брат полковник французской армии Теодор Марциан Лончиньский сначала побывал у Наполеона в Портоферрайо с письмом от Марии, в котором она просила разрешения приехать к императору. Ответ был: «приезжай», а в конце его значилось: «До свидания, Мари. С беспредельной нежностью — Наполеон»[1434].

Поздним вечером 1 сентября 1814 г. с палубы трёхмачтового брига в Портоферрайо сошли Мария Валевская с 5-летним сыном Александром, её брат Теодор Марциан и сестра Эмилия. Их встречали гофмаршал Бертран и полковник Бернотти с каретой, запряжённой четвёркой лошадей, и ещё с тремя лошадьми под сёдлами. Четырёх пассажиров теперь надо было привезти в высокогорную обитель Мадонна дель-Монте над селением Марчиана. Цитирую далее Мариана Брандыса (лучше его об этом не расскажешь).

«После того как пассажиры пересели с корабля в экипаж, кони рысью пошли к Марчиане. На половине дороги экипаж вдруг остановился. Путешественников наэлектризовал возглас: «Император!» Они увидели трёх всадников с факелами. Это Наполеон с офицерами личной охраны выехал верхом встречать Валевскую и сына… Дальше ехали уже вместе. За селением Марчиана вся компания вышла из кареты и принялась взбираться по крутой тропинке в обитель Мадонна дель-Монте. Маленького Александра несли на руках поочерёдно Наполеон и один из его офицеров. Добрались к обители только в час ночи»[1435].

В горной обители Наполеон и Мария поужинали вместе с его свитой и её родственниками, а ко сну разошлись: она — в приготовленные для неё комнаты, он — в армейскую палатку под каштановым деревом. «Только он уединился в своём «шатре», — не без юмора пишет об этом Андре Кастело, — как раздался ужасный раскат грома, и Наполеон, вскочив с кровати, как был, в ночной рубашке, побежал к Марии. Ведь его прекрасная полька так боится грозы! Нужно её успокоить…»[1436]

Следующий день, 2 сентября, Наполеон и Мария провели, по меткому выражению М. Брандыса, «в идиллической атмосфере». Он был нежен и с нею, и с их сыном, водил их обоих к скале Аффачьятойо, в десяти минутах подъёма от Мадонны дель-Монте (собственно, он вёл Марию за руку, а сына нёс на своих плечах) и оттуда показывал им горы его родной Корсики. Всё то время Наполеон любовался Марией. Она, по воспоминаниям Маршана, «выглядела немного пополневшей, хотя это не повлияло на её талию», а главное, нисколько не повредило её очарованию[1437].

Что касается малыша Александра, то он был очень похож (к удовольствию императора) на Римского короля. Доктор Фуро де Борегар, увидев сына Валевской на коленях Наполеона, воскликнул: «Сир, Римский король так вырос!» Наполеон рассмеялся, но и насторожился: ведь доктор рассказал ему, что в Портоферрайо островитяне радуются приезду… императрицы Марии-Луизы с сыном. «Все были уверены, что именно она прибыла на таинственном корабле, чтобы разделить с мужем изгнание. Кого же ещё мог приветствовать с непокрытой головой гофмаршал Бертран?»[1438] Наполеон тогда всё ещё надеялся, что Мария-Луиза приедет к нему вместе с Римским королём. Как ни любил император Валевскую, свой брак с Марией-Луизой и рождённого в этом браке наследника династии Бонапартов он ставил выше тайной (хотя и упоительно прекрасной) любви к Валевской и незаконнорождённого (хотя и родного) сына. Поэтому он был встревожен толками о приезде Марии-Луизы, опасаясь, как бы английский комиссар и шпионы Бурбонов не разгадали приезжую и не осведомили об этом австрийский двор, после чего Мария-Луиза, конечно, отказалась бы ехать к нему, неверному. Может быть, в тот же день Наполеон был готов проводить Марию с Эльбы — был готов, но не смог. Он заставит себя расстаться с нею завтра…

А пока весь день 2 сентября Наполеон не оставляет Марию и Александра ни на минуту. Во время обеда с участием польских офицеров из эскадрона полковника Павла Жермановского (о нём ещё речь впереди), когда один из гостей заиграл на флейте мазурки и полонезы, император даже пустился в пляс вместе с Марией. А с Александром он играл в прятки и катался по траве. Потом Наполеон рассказывал Марии и Александру о своём детстве и, в частности, о том, как он однажды посмеялся над бабушкой, и «мама Летиция» за это его высекла. «А ты не боишься розог?» — спросил он малыша и услышал в ответ: «Но ведь я не смеюсь над мамой!» Император нежно расцеловал Александра: «Ты хорошо ответил!»[1439]

Вечером Наполеон нашёл в себе силы сказать Марии, что им завтра же надо расстаться. «Позволь мне снять где-нибудь домик, — просила она. — Пусть не в городе, пусть не рядом с тобой, только чтобы я могла прийти, когда буду нужна тебе»[1440]. Наполеон говорит: «нет»; здесь, на маленьком острове, он всегда и у всех на виду и не хочет стать жертвой сплетен о его супружеской неверности. Вот как пишет об этом автор самого знаменитого из биографических романов о Наполеоне французский писатель-историк Макс Галло, которого называют «Александром Дюма нашего времени»: «Мария слушает его с величайшим достоинством, в её глазах стоят слёзы. Он знает, что она — самая благородная, самая великодушная женщина из всех, кого он знал. Она просит только права любить его. А он отказывается от неё»[1441].

В тот момент Наполеон поставил супружеский долг выше любви. Мариан Брандыс по этому поводу резонно заметил: «…всё было бы иначе, знай Наполеон, что произойдёт месяц спустя»[1442]. Он имел в виду превращение императрицы Марии-Луизы в «мадам Нейперг», случившееся через 21 день после отъезда Марии Валевской с Эльбы. Увы! Наполеон об этом превращении не знал и ещё не скоро узнает.

Утром 3 сентября Наполеон простился с Марией и Александром. Целуя сына, он прошептал: «Прощай, дорогое дитя моего сердца…»[1443] Мария, Александр и Эмилия сели в карету. Их сопровождал Бернотти. Теодор Лончиньский был уже на пристани Марчичана-Марина возле брига, готового к отплытию в Неаполь. Когда четвёрка коней помчала карету к пристани, Наполеон долго смотрел ей вслед (можно представить себе, с