Евреи-партизаны СССР во время Второй мировой войны - Джек Нусан Портер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В это время ходили слухи, что есть желающие отравить капитана, то есть Макса. Макс был приглашен на приближавшийся в то время польский праздник, Пасху, погостить у Цибульского в селе Карасине. Макс сообщил мне об этом и добавил, что без меня он не поедет, так как я за него отвечаю и не причиню ему никакого вреда. Мы подъехали к дому Цибульского. Я не мог долго смотреть на изобилие еды, выставленной на столе. В разгар застолья хозяин рассказал нам, что в городе Маневичи было около 20 000 немцев. Было неясно, что они собираются делать: напасть на нас или атаковать украинских националистов в окрестностях Колок.
После еды, несмотря на то что Макс был в Голобах, мы направились в Конинск к нашему другу, поляку по имени Казимир Словик. Мы были уверены, что он уже знает о плане немцев. Словик уже ждал нас с нетерпением. Он был уверен, что в свете сложившейся ситуации кто-то наверняка нагрянет.
Он знал, что немцы идут на Колки. Я почувствовал облегчение. С Максом было невозможно разговаривать, так как он был мертвецки пьян и спал. Я вежливо отложил приглашение позавтракать, сказав:
– Я должен явиться в штаб, а мне предстоит путь в 35 километров.
Без отдыха и сна я добрался до штаба на следующий день в восемь часов утра и доложил дяде Пете о том, что происходит в округе. На этом мои операции во время Песаха закончились.
Еще один случай произошел раньше, когда мы гостили у Словика в лесу. Однажды мы возвращались поздно вечером после серьезной операции, и нам очень хотелось пить. Мы проходили через Лесовое, и я знал, что в кустах есть родник. Я положил автомат, растянулся на земле и зачерпнул ладонями воду из родника. Мои друзья сделали то же самое, что и я. Вдруг в тишине ночи я услышал один за другим стоны. Мой острый слух, развившийся за это время, повел меня в направлении звука. С винтовкой наперевес я продвинулся еще на несколько шагов. Я был поражен. На земле лежали два умирающих человека. Я сразу же узнал их. Это были Иосиф Таненбаум и доктор Мельхиор, два беженца, спасшиеся во время немецкой оккупации Польши и попавшие к нам в 1939 году.
Я уложил их в телегу и привез поближе к центральному месту сбора партизан. Я рассказал им, что мы нашли двух евреев, один из которых был врачом, но они категорически отказались принять их в свои ряды. Причина была такова: когда партизаны организовывались, один из бойцов, Лазовый, был тяжело ранен в живот. Они послали в город гонца с просьбой, чтобы этот врач пришел лечить раненого, но он отказался. Из-за этого они не хотели принимать его сейчас. (Кстати, раненый выздоровел и за то время, пока он еще находился в гетто, подготовил для меня винтовку с патронами.) Я спорил с ними и приводил разные доводы и причины, чтобы принять этих двоих. Я утверждал, что если бы врач действительно покинул город в то время, то, скорее всего, он не успел бы добраться до них и немцы убили бы его по дороге; во-вторых, наша борьба с немцами все еще была нашей главной задачей, и нам все еще был нужен врач. Один из них закричал сердитым голосом:
– Если ты считаешь, что мы должны принять его, тогда иди и притащи обоих!
Я быстро побежал и притащил их.
Позже, когда мы переехали в район Крука, где тоже были русские партизаны, доктор Мельхиор служил врачом бригады и жил с нами, бойцами. Когда я однажды принес ему кусок мыла, он обрадовался. В 1944 году, с приходом Красной армии, доктор Мельхиор покинул лес и переехал в город Ровно. Я вместе с несколькими евреями должен был перебраться через реку Буг, которая находилась под немецким контролем.
И вот мы добрались до Буга, который в то время был линией фронта.
В 1945 году я приехал в Люблин и работал там с «Антеком» Цукерманом в движении «Бриха»[84]. Позже, в конце 1946 года, я находился в Израиле. Однажды в Яффо, на молочном заводе «Тнува», мимо меня как тень прошел человек и исчез.
Я спросил у одной из работниц этого заведения, не врач ли это по имени Мельхиор. Она сразу окликнула его:
– Господин Мельхиор, вас кто-то ищет!
Он подошел ко мне, принес кофе и пирожное и сообщил мне в ответ на мой вопрос, что его брат-врач уже давно ищет меня. Он даже был в кибуце Ягур, искал меня там.
Как-то я встретился с доктором. Он не смог сдержать эмоций и разрыдался. Мы сидели вместе с его женой и братом и долго говорили о тех днях и проблемах того времени. Позже он скончался. Пусть его душа будет связана узами вечной жизни.
Вечер танцев и охота на убийц
В один весенний день 1943 года к нам приехал дядя Петя. Он посоветовал Максу взять на себя командование передовой позицией в селе Серхов. Макс, со своей стороны, назначил меня местным командиром. В мое подчинение он отдал 15 человек, в том числе двух евреев. Жители села Серхов считались одними из худших в районе из-за их давнего враждебного отношения к польской власти. Жители также отличались лютой ненавистью к советской власти и особенно к евреям. Когда мы добрались до места, я выбрал дом поближе к лесу, рядом с одним поляком.
С приездом Анищенко мне стала ясна причина поспешного исчезновения банды убийц-бандеровцев. Используя вес своего положения местного командира, я приказал созвать общее собрание в школе в субботу вечером. Школа была полностью заполнена, но разыскиваемые убийцы не явились. На месте я объявил, что на следующий день, в воскресенье, в том же месте состоится вечер танцев в сопровождении оркестра. Я предупредил их, что тот, кто не придет сегодня и на следующий день, будет наказан.
На следующий день пришли четыре человека из числа бандеровцев. Также пришли музыканты. Я сразу же послал в деревню патрули, чтобы распознать обстановку. Когда приехали Манчи из Поворска, мы пошли в школу. Я приказал музыкантам играть энергично, веселиться и шуметь. Мои указания товарищам были таковы: каждый из них должен был подойти к одному из разыскиваемых и арестовать его. Во время перерыва в музыке я поднялся на сцену и
