Евреи-партизаны СССР во время Второй мировой войны - Джек Нусан Портер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что привело вас ко мне, товарищ полковник?
И он сообщил мне не очень хорошие новости.
– Патрули штаба принесли известие, что завтра немцы планируют конфисковать 300 голов скота в селах Карасин и Замостье; я хотел бы помешать им это сделать, – сказал полковник.
– Вы перекладываете это на мои плечи, товарищ полковник?
– Мне неприятно беспокоить тебя, когда ты болеешь, но другого выхода нет. Возьми в штабе мину, возьми у Крука снаряд, а в деревне Галузии подбери себе людей, каких захочешь, и иди смело!
Я сделал все так, как мне было приказано. Я вооружился миной, попросил своего старшего брата Вельвеля припрячь мне хорошую лошадь к телеге, получил у Крука снаряд и сам отправился в Галузию. По дороге я думал о том, как лучше провести операцию. У меня появилась идея. Я подумал, что кто-то из наших товарищей после побега из тюрьмы, но до ухода в партизаны, наверняка мог там жить. И я оказался прав. В одном из домов я встретил восемь человек, они сидели за столом, ели и пили. Я присоединился к ним, и мы начали разрабатывать план действий.
На рассвете, когда мы были готовы отправляться, пошел дождь, и было очень много воды. Но мы продолжили путь. Мина, как и снаряд, намокли. Я послал местного парня на дорогу, ведущую из села Маневичи в Карасин, сказав ему, что, как только он увидит немцев, он должен быстро бежать назад и сообщить нам. Наш гонец встретил крестьянина, который возвращался из Маневичей, и тот рассказал ему, что в селе полно немцев и украинских полицаев и что они направляются в Карасин. Мы поступили в соответствии с этой информацией, открыв огонь из всего оружия, которое у нас было.
В селах началась паника. Немцы бежали обратно в город, а жители Карасина повели скот к центру, так как думали, что это немцы стреляют.
Жители села, одни обрадованные, другие разочарованные, при виде нас стояли с вытаращенными глазами. Староста села, который привел двух своих волов, был застрелен на месте, а его волов мы конфисковали. Мы отобрали 55 коров, а остальных отпустили на свободу. Некоторые жители деревни просили нас убить их коров, чтобы немцы не забрали их и не пустили на мясо. Мы выполнили их просьбу.
Череда событий на Песах
Канун Песаха, 1943 год. К нам пришли два поляка из Гуты Степанской и попросили Макса, нашего командира, помочь в создании польского партизанского движения. Макс согласился. Он выбрал 20 человек и вышел с ними на дорогу на расстоянии около 120 километров. В Гуте Степанской стало ясно, что ситуация не из лучших. Местные жители, поляки, либо не могли, либо не хотели защищаться собственными силами. В городе также проживало много поляков, бежавших из своих городков, польских деревень и поселений, созданных во времена польского владычества. Соседями этих людей были и украинские жители, которые были известны своей ненавистью к полякам не меньше, чем к евреям. Этих украинцев немцы убедили в том, что они прославятся среди поляков, после того как убьют евреев. Украинцы пытали поляков и уничтожали их необычным образом. Они бросали поляков вверх ногами в колодцы с водой и совершали другие жестокие поступки.
Жестокость украинцев посеяла тревогу и страх среди их польских соседей, и поляки бежали в город. Скученность в домах увеличивалась. В каждом доме теснилось около пятидесяти человек: женщины, дети и младенцы. Столпотворение было огромным.
Макс созвал высокопоставленных лиц города и попытался поговорить с ними. Принимая во внимание существующие условия, он пытался вовлечь их в партизанскую сеть. Мы предложили организовать совместную охрану города днем и ночью (предложение, с которым не согласился полковник Бринский). В конце концов было решено послать другой отряд под командованием поручика, который был родом из Гуты Степанской. С ним пошли 20 человек наших. Мы перешли реку и железнодорожные пути, которые тщательно охранялись немцами. После того как мы благополучно перешли железнодорожные пути и прибыли в Галузию, «Шталицы» (нечто вроде молодежного корпуса «Гадна» в Израиле) дошли до командира, который снабдил нас телегами и лошадьми, и мы отправились дальше в Гуту Степанскую. Вместе с командиром польских бойцов мы наметили план действий. Был отдан четкий и строгий приказ не стрелять без необходимости, потому что все жители знали, что открытый огонь – это сигнал к защите и отражению любого нападения, будь то украинцы или немцы.
У поляков с нашим появлением чувство безопасности возросло в десятки раз. Они начали проводить контратаки на украинцев, наводивших страх на местах.
Мы выяснили, что в окрестностях Гуты действовали два украинца, один из которых был ростом более двух метров, что они были вооружены автоматами и им была отведена территория площадью более квадратного километра. Им приписывали довольно много убийств. Мы сразу же изучили их методы охраны. Выяснилось, что они были очень простыми. Они оба регулярно уходили из центра в противоположных направлениях, а затем возвращались в центр. Мы разделились на две группы и устроили на них засаду.
Когда они подходили к краю участка, мы застали их врасплох таким образом, что у них не было времени привести в действие оружие. Мы связали им руки сзади и связанных привели в Гуту, на бывшую почту. Там мы заперли их в одной из комнат и поставили над ними охрану. Мы пошли поесть. Чтобы подстраховаться, мы с Ицхаком Мельницером вернулись и связали им руки и ноги проводами.
Почтовое отделение обслуживало польский штаб, поэтому оно гудело от людей в любое время суток, но в тот день их было еще больше. Поляки хотели наказать двух убийц, «линчевав» их, и когда мы вернулись, они были похожи на трупы. На следующий день мы привезли их в Соленые Болота, где закопали их живьем.
Однажды, когда я вернулся в центр города, возле костела, где проходило собрание местного польского высшего командования под председательством комиссара, я вдруг услышал шесть выстрелов со стороны села Вырка. В этом селе был госпитализирован один из наших бойцов. Я заподозрил, что его ликвидировали. Я ворвался в костел и сообщил о выстрелах поручику. Он послал со
