Евреи-партизаны СССР во время Второй мировой войны - Джек Нусан Портер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я приказал ему немедленно принести спиртное и закуску. После еды мы продолжили путь к сельской лесопилке, которая принадлежала еврею по фамилии Миколич (сейчас он в Израиле). Рядом с лесопилкой стояли деревянные хижины, в которых жили рабочие. Макс устроил там для нас место для отдыха на целый день. Я указал ему на то, что это неподходящее место для отдыха, но он не прислушался к моему предупреждению. Мы распрягли лошадей и пошли отдыхать. Пошли все. Один из двух партизан убеждал меня тоже пойти отдохнуть, чтобы быть в состоянии продолжить путь, но я не мог заснуть и вышел на улицу. Я чувствовал, что над нами нависла угроза.
Стоя на улице, я услышал громкий шум, доносившийся из центра города. Я спросил первого встречного мужчину, что это за шум, и он ответил: «Честно говоря, я не знаю, немцы это или партизаны».
Я тщательно взвесил эти слова, мне не хотелось терять хорошую репутацию, которую я завоевал за короткое время как боец молодого партизанского движения. Я подумал, что, может быть, это и в самом деле партизаны. Но очень быстро я понял, что других партизан, кроме нас, в это время в этом районе быть не может и что я должен немедленно разбудить своих товарищей. Я следил за передвижением немцев и увидел, что они разделились на две группы. В одной было семь немцев, которые шли в сторону села Серхов, а в другой – пять немцев, которые шли в сторону деревни Вырки. Мне было ясно, что мы окружены. Как раз в этот момент в дом вбежала местная девушка с криком: «Пресвятая Богородица, мы окружены!» Партизаны выскочили из дома, в том числе и Макс, который был босиком, и это в 32-градусный мороз. Он открыл огонь из своего автомата по правому флангу, а мне приказал ударить по левому. Мы вели бой таким образом в течение 20 минут.
И тут я понял, что боеприпасы кончились, патроны в моем ранце израсходованы, и я дал команду отступать в сторону рощи. Совершенно обессиленные, мы добрались до дерева, вырванного с корнем во время бури и преграждавшего дорогу. Ноги Макса сильно кровоточили, и немцы преследовали нас, следуя по кровавому следу. Макс снял рубашку и разорвал ее на части, чтобы перевязать ноги, и мы вышли на поляну в лесу. Там была куча сена. Я достал из своего ранца две гранаты, и мы решили подготовиться к последней битве. Мы издалека наблюдали, как немцы все ближе и ближе подходили к выкорчеванному дереву, но, не найдя кровавых следов, они вернулись обратно.
Мы продолжили путь к одному из домов, где закончили день, а ночью пошли дальше в направлении села Серхов. Мы остановились у поляка по фамилии Дикнеский, и он рассказал нам о немцах, которые во время отступления из леса во время облавы захватили еврея из Хелма по имени Хаим. Поляк также рассказал нам о сражении, которое мы вели накануне в деревне Бельская Воля. Дальше мы поехали на санях, которые конфисковали, и добрались до села Конинск. На следующую ночь мы отправились в штаб, чтобы доложить полковнику Бринскому (дяде Пете). Я получил приказ взять десять лучших молодых людей и попытаться выяснить, кто донес на нас в Бельской Воле. И если расследование будет успешным, мы ликвидируем доносчиков и конфискуем их имущество. Все, что нельзя было забрать, мы сожжем.
Дорога была хорошей. Мы быстро приехали и сразу же начали расследование, но столкнулись с препятствием. Никто ничего не рассказывал. Мы подъехали к дому, где недавно были, но не смогли ничего выяснить. Члены семьи приняли нас приветливо, вернув мне одеяло и шубу. Я просил их рассказать мне все, что они знают, но тщетно.
Мы вернулись на лесопилку и к семьям, где мы были ранее. Мы обыскали дома и все возможные укрытия. Мы нашли несколько вещей, в основном драгоценные полоски кожи, которые действительно были украдены «арендаторами». Я вернулся, чтобы доложить полковнику Бринскому. Он улыбнулся и сказал:
– В следующий раз они убьют тебя, потому что ты не убил их всех.
Пятьдесят шесть убитых немцев
Во время войны обе сражающиеся армии, но особенно немцы, придавали большое значение транспорту. Немцы доставляли большую часть своего снаряжения и живой силы на фронт по железной дороге. Поэтому в партизанском движении особое внимание уделялось нарушению транспортной системы, когда это было возможно.
С этой целью от каждого отряда было выделено по два человека. Мы расположились в лесах около села Галузия, чтобы совершать внезапные нападения, минировать железнодорожные пути и проводить диверсии. Мы выходили на рельсы каждую вторую ночь или когда получали заранее информацию о том, что немецкие солдаты едут на фронт. Эту информацию нам передавали украинские и польские рабочие, связисты, которые работали до 1941 года, во времена польского и советского правления. Таким образом мы получили информацию о поезде с офицерами немецкой армии, направляющемся на фронт. Девять человек отправились на минирование. Три дня подряд мы сидели возле путей. В расчетное время прибытия поезда (в десять вечера) мы вышли на рельсы с большой миной, установленной так, чтобы ее можно было тянуть за веревку. Она весила 70 килограммов. Когда мы закончили устанавливать мину, патрульные подали нам сигнал, что для проверки путей приближается караульное подразделение. Мы не знали, снимать ли мину или оставить ее, так как она могла быть обнаружена. Опасность была велика. Я предложил оставить ее, потому что несколькими неделями ранее партизан из отряда Крука был убит во время подобной операции.
Мы все еще обсуждали этот вопрос, когда подошел поезд. Мы сильно дернули за шнур, и мощный взрыв, эхо которого было слышно в радиусе 40 километров, потряс воздух. Весь поезд перевернулся на бок. Только из последних вагонов доносились выстрелы.
Мы ушли в противоположном направлении, чтобы ввести их в заблуждение и они не смогли отследить наш путь отступления. На следующий день мы узнали, что были сотни жертв и много раненых. Это было 23 марта 1943 года.
Мы вернулись в штаб.
