Одержизнь - Анна Семироль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Месье Фортен, когда-то я и сам учился рисовать у лучших художников Англии. – В голосе монарха скользят мечтательные нотки. – Я оказался не таким уж и способным учеником, но видеть руку мастера научился. И я вижу её в ваших работах. Даже в самых простых. Примите моё восхищение! Портреты особенно прекрасны.
Пока король любуется рисунками, присутствующие за ужином потихоньку переговариваются, не забывая про трапезу и напитки. Жилю и Ксавье еда в горло не лезет. Мальчишку снова накрывает отголосок приступа Амелии, пропадает чёткое зрение, становится тяжело дышать. Ксавье с мрачным спокойствием размышляет о том, чем может кончиться для них то, что перед монархом устроил его ученик. «Что дозволено своенравному подростку, непростительно молодому политику. Куда ж тебя понесло, сынок…» – сокрушается отец Ланглу.
Внезапно приоткрывается входная дверь, пропуская одного из одетых в яркую униформу гвардейцев его величества. Офицер почтительно кланяется и застывает по стойке смирно. К нему спешит королевский секретарь. Они обмениваются несколькими фразами, гвардеец вручает секретарю запечатанный конверт, который тотчас передают монарху. Георг Восьмой отрывает белоснежный бумажный край, достаёт сложенный втрое лист бумаги, вчитывается и мрачнеет с каждой секундой.
– Ну, месье Бойер, не иначе как Мироздание вас услышало, – медленно поговаривая каждое слово, обращается к Жилю король. – Вам выпал небывалый шанс увидеть, на что способны те, кого вы считаете детьми и защищаете. Похоже, ваша девочка попала в большие неприятности. Gentlemen, we have an emergency at the zoo. Stay calm, the situation is under the control of the police[80]. Месье Ланглу, полагаю, вам стоит проследовать туда. Сэр Генри вас сопроводит.
К обеду Сорси и Акеми впадают в тихую панику. Попытка вызвать Мару остаётся безрезультатной: медсестра долго и с помощью жестов объясняет им, что доктор на операции. Когда раздатчица привозит обед и интересуется, где Амелия, девушки на мгновенье теряются, переглядываются и дружно показывают на дверь туалета. Раздатчица понимающе кивает, поправляет аккуратную накрахмаленную розовую шапочку, оставляет Амелии обед на тележке под колпаком и уходит.
– Дура, – цедит сквозь зубы Сорси, отвернувшись от Акеми. – Ты куда смотрела-то?
– Примерно туда же, куда и ты. Не начинай заново, – холодно отзывается японка.
– Жри давай свою кашку с котлеткой и салатиками. А я пойду.
Слегка прихрамывая, Сорси уходит во дворик, удаляется в дальний угол, ощупывает стену там, где обычно по ней взбирается Ронни. Акеми провожает её недоумённым взглядом, откладывает ложку, выходит на крыльцо.
– Вернись назад.
– Иди, просиживай кровать дальше, – огрызается через плечо рыжая.
– Ну-ну. А ты будешь на глазах всей больницы на стену карабкаться? – спрашивает Акеми, скрестив на груди руки. – Допустим, залезешь. А куда потом?
– Что ж ты такая гадина редкостная, – уперев руки в бока, комментирует Сорси. – Ребёнок пропал, а тебя это вообще не колышет!
– Я должна орать и бегать кругами? – спокойно вопрошает Акеми.
– А, заткнись! Руки так и тянутся тебя придушить!
Они рассаживаются по углам – злые, нервные. Только одна старается сохранять видимость спокойствия, а вторая уничтожает обед, шипя и сквернословя обильнее обычного.
Щёлкает в двери замок, и в палату осторожно заходит Гайтан, украшенный синяком под глазом.
– Девчонки?
Сорси пинает тележку с пустыми тарелками, спрыгивает с кровати и виснет у Гайтана на шее.
– Где вы ходите все? – шёпотом возмущается она, обнимая Йосефа. – Пришёл тут один с разбитой рожей, воняет отвратно… У нас Амелия пропала!!!
– Гайтан, а где Жиль? Почему ты один? – беспокойно хмурится Акеми.
– Они жрать поехали. К королю. А я рожей не вышел, – кривится здоровяк, тиская Сорси. – Погодь… как пропала?! Куда? Когда?
Рыжая бьёт его кулаком в плечо, заставляя убрать руки.
– Пропала часа два уже как! Проскользнула за дверь – и нет её. Вроде как Ронни её выпустил, – отчаянно тараторит девица. – Мару мы не дозвались, чё делать – не знаем. А тебя кто привёз?
– Паренёк из отеля одолжил ховер.
– Ты чё – по-английски заговорил? Ого.
– Я сказал ему «слыш, хэлп», добавил «Ландын Бриж Госпиталь» и «девки там». И показал, какие у тебя сиськи. Он потыкал пальцем в этот… который дорогу показывает на руле. Ну, я сел и приехал. Чё там уметь-то… Бля, бабы! Вы как умудрились мамзельку-то прозевать?
– Да какая разница? – злится Сорси. – Делать-то что?
Акеми берёт с подоконника книжку, которую девочка изучала всё утро, задумчиво перелистывает. Гайтан заглядывает через её плечо, радостно гыкает:
– Гы! Звери!
– Я знаю, куда они пошли, – сообщает японка. – Она же об этом мечтала последние несколько дней.
– Зоопарк? – неуверенно спрашивает Сорси.
Акеми кивает. Книжка в её руках раскрыта на последней странице. Картинка, изображающая разноцветных зверей и птиц за оградой. И на большой букве «Z», стилизованной под камень, красуется табличка-вывеска: «ZOO».
– Ну чё, я поехал, – объявляет Гайтан, широко улыбаясь. – Не ссыте, бабы, ща верну нашу беглянку. Подумаешь, делов-то…
Он долбит по двери с такой силой, что на шум прибегает человек десять в больничной униформе.
– Эта… Сорри! – раскланивается Йосеф. – Я эта… гоу ту… вашу мать, как дальше-то? Короче, я должен гоу!
Почти бегом он покидает больницу, вскакивает на оставленный на парковке ховербайк. Долго тычет в попискивающий экран панели управления, басовито матерясь сквозь зубы. Наконец, всплывает панель с буквами, и Гайтан радостно набирает на ней слово ZOO. Прибор снова пикает, женский голос что-то с оптимизмом сообщает, Гайтан запускает двигатели ховера, и тот уносит его по проложенному навигатором маршруту.
– Вот же умная хрень, – хвалит машину парень. – Чё ж ты по-нашему-то ни черта не смыслишь? Угнать бы тебя, чем не конь, а? В Азиле все от зависти треснут, когда увидят. Но нельзя же, тебя мне хороший парень одолжил. Я такого, как ты, у других сопру, во! Интересно, а как они провода в шею втыкают? И зачем?
Ховербайк понемногу снижает скорость, и Гайтан вглядывается в зелёный массив внизу. Видит, как в панике разбегаются в стороны выходов из зоопарка люди, как копятся у ворот толпы. Машина идёт в двадцати метрах над верхушками деревьев, позволяя Гайтану рассмотреть и полицейское оцепление, и людей с прямоугольными щитами и в серых шлемах, оттесняющих в сторону молодых женщин и девочек, и услышать невероятный шум, который может быть чем угодно, только не человеческими голосами. Парень вглядывается в толпу, пытаясь разглядеть среди бегущих людей Амелию, но не видит никого похожего на рыжую малютку. Ховербайк идёт на разворот, направляясь на парковочную площадку. Гайтан
