Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин

единственная, но и то, что месторождение может оказаться очень перспективным. Хант не стал делиться новостью с Джойнером, а настаивал на том, что «Дип Рок» сухая. И только через 36 часов непрерывных переговоров Папаша Джойнер сдался. В какой-то момент между полуночью и двумя часами ночи в День Благодарения, 27 ноября 1930 г., он отписал все свои права «мальчику». Хант заказал тарелку сыра и крекеров, чтобы отпраздновать сделку.

Хант удовлетворил все претензии, выставленные Джойнеру, и быстро стал крупнейшим независимым нефтедобытчиком в Восточном Техасе. Как он говорил, сделка с Джойнером обеспечила ему «быстрый старт». Он делал огромные деньги. Позднее он получил известность как защитник правых идей, сторонник товаров для здоровья и заклятый враг белой муки и белого сахара.

Всего Хант заплатил Папаше Джойнеру $1,33 млн – $30 000 авансом, остальное из доходов от добычи. Когда Джойнер впоследствии узнал, что Хант дал $20 000 главному бурильщику на скважине «Дип Рок», тайно снабдившему разведчиков Ханта ценной информацией, он рассердился и выдвинул иск о мошенничестве. Хант решительно отрицал, что обманул старика. «Это не был обман», – заявил он. Джойнер внезапно передумал и забрал иск. Он потратил полученные от Ханта деньги на поиск нового «Черного гиганта», нового Восточного Техаса, а также на романы со своей секретаршей и другими молодыми женщинами. Папаша Джойнер умер на 76 году жизни, занимаясь разведкой нефти почти до самого конца, но безуспешно. Все его наследство состояло из машины и дома[204].

Анархия на нефтяном месторождении

Поток нефти из Восточного Техаса вскоре обвалил цены по всей стране. Продолжение падения могло означать крах даже для крупных добывающих компаний. Предсказывали, что, как и на других крупных месторождениях, давление в подземном горизонте из-за быстрой добычи в конце концов упадет, добыча уменьшится и цены вернутся к «нормальному» уровню. Однако масштабы месторождения в Восточном Техасе были совершенно уникальными. Кто знает, когда темпы добычи на нем упадут, и кто останется в бизнесе, когда придет этот день? Лихорадочная нефтедобыча в Восточном Техасе, а также по всей стране означала «самоубийство на почве конкуренции» для всей нефтяной отрасли.

Насущной необходимостью стала некая система контроля добычи и стабилизации цен. Нужно было обуздать добычу в Восточном Техасе, несмотря на сильное противодействие со стороны местных нефтедобытчиков и получателей роялти, а также мелких переработчиков, привыкших к дешевой нефти. Ситуацию осложняла фрагментарная структура собственности в Восточном Техасе и большое количество независимых нефтедобытчиков. Воспользовавшись неповоротливостью крупных компаний, мелкие нефтедобытчики взяли под контроль существенную часть восточнотехасского месторождения и вели добычу с неимоверной быстротой. Для независимых любое ущемление свободы действий означало смертельную угрозу их относительному преимуществу перед ненавистными гигантами.

В войне между концернами и независимыми компаниями арбитром суждено было выступить, как это ни странно, Техасскому железнодорожному комитету. Его создал в 1891 г. губернатор Джим Хог с целью установления контроля популистов над железными дорогами. К началу 1930-х комитет стал представлять собой излюбленный объект политической опеки. Комитету не хватало технических знаний, поэтому ему предоставили некоторые полномочия в отношении нефти, сильно ограничив компетенцию. Его аналог – Торговый комитет в Оклахоме – был с 1915 г. уполномочен регулировать нефтедобычу в соответствии с рыночным спросом, в чем было однозначно отказано Техасскому железнодорожному комитету. Он мог лишь противодействовать «физическому» разбазариванию нефти. Но под влиянием независимых ему было запрещено специальным законом ограничивать добычу в «экономических» целях. Это означало, что у него отобрали право поддерживать равновесие на рынке, т. е. он не мог ограничивать чью-либо добычу, чтобы снизить суммарный выход нефти до уровня, достаточного для удовлетворения спроса.

Тем не менее Железнодорожный комитет собрался заняться именно этим. Ему приходилось маскировать свои неправомерные действия необходимостью предотвращения «физического» разбазаривания. Комитет выступил с утверждением, что добыча на уровне начального дебита приведет к тому, что нефть кончится вообще. В частности, он заявил, что при низких ценах многочисленные скважины, выдававшие всего несколько баррелей в день – так называемые малодебитные скважины, – не могут быть рентабельными, и поэтому их надо закрыть. Это считалось «физическим» разбазариванием. Но федеральные суды неоднократно пресекали попытки комитета обосновывать этим ограничение добычи. Однажды комитет был обвинен в неуважении к суду. Все его усилия терпели крах, а поток нефти из Восточного Техаса непрерывно рос.

Цены упали ниже себестоимости добычи, и лекарства от этой болезни не было. Страх и уныние охватили всю нефтяную промышленность Америки. Такая картина предстала перед Фредериком Годбером, директором Shell, когда он приехал из Лондона в Соединенные Штаты весной 1931 г. Миссия Годбера частично состояла в том, чтобы удостовериться, что на американских предприятиях Shell соблюдается экономия и сокращаются затраты, чего требовал головной офис в Европе. Годбер так обрисовал ситуацию, сложившуюся в США: офисы переполнены, автомашин в компании слишком много, и они слишком шикарные. Он мог с удовлетворением рапортовать Детердингу и другим директорам: «Мы сможем крупно сэкономить».

Во время встреч с высшим руководством основных американских компаний Годбер всякий раз отмечал растущее уныние. «Председатель Standard of Indiana, – сообщал Годбер, – очень подавлен, почти в панике и страшно нервничает». Годбер виделся и с Уолтером Тиглом из Standart Oil of New Jersey. «Даже New Jersey не имеет достаточно определенной политики, – заметил он. – Тигл настроен весьма пессимистично, чувствует, что остается только сидеть и ждать снижения цен, что нет взаимодействия с большинством других компаний. И не будет, пока они не понесут больших убытков». Годбер подвел итог: «Большая часть проблем отрасли вызвана известными причинами, на которые отдельные люди или имеют мало влияния, или вовсе его не имеют и которые не могут быть преодолены, пока в районах добычи на уровне штатов не будут приняты законы, разрешающие вмешательство и предотвращающие разбазаривание и чрезмерное бурение… Эти законы надо было принимать раньше, но этому мешает множество предрассудков, особенно в Техасе».

Тем временем добыча нефти в Техасе и в соседней Оклахоме все росла. В начале августа 1931 г., когда федеральные судьи рассматривали конституционность вводящих ограничения законов Оклахомы, губернатор Мюррей по прозвищу «Альфальфа Билл» объявил чрезвычайное положение, ввел в действие законы военного времени и приказал войскам штата взять под контроль основные нефтяные месторождения. Он объявил, что они не будут добывать нефть до тех пор, пока «цена не поднимется до одного доллара».

«Доллар за баррель» – это стало почти религией во всех нефтяных штатах.

К августу 1931 г. и Восточный Техас, и весь нефтяной рынок США находились в состоянии полной анархии. В Восточном Техасе добывалось уже более миллиона баррелей в день, что составляло почти половину потребности всей Америки, и цена сырой нефти упала до 13 центов за баррель. Нефть из Техаса стоила в Европе дешевле российской. Цены на нефть на выходе с буровой