Черная вдова - Анатолий Безуглов

- Не беспокойтесь, все на месте, - сказала Ольга Несторовна. - Можете убедиться.

Нотариус предложила пройти на второй этаж: картины Решилина, а также коллекция полотен и старинных икон - все находилось там. Поднявшись, очутились в большой комнате. Как понял Латынис, это была святая святых художника - его мастерская. Здесь, в дальнем углу, трудились у мольбертов молодой парень и девушка в заляпанных красками халатах.

- Ученики покойного брата, - пояснила Ольга Несторовна. - Он этих двоих особенно привечал. Работать негде, вот они и попросились. Отказать неудобно. Да и Феодот Несторович такое не одобрил бы, потому что не по-божески это, - вздохнула она скорбно, осенив себя быстрым крестом.

"Смотри-ка, набожная", - отметил про себя Латынис.

Он с интересом осматривал обитель знаменитого художника и был поражен, что такая маленькая неказистая икона, висевшая в мастерской, оценивалась в полмиллиона золотых рублей... Да и работы самого Решилина, на его взгляд, не стоили тех денег, которые, по словам нотариуса, предлагали Феодоту Несторовичу.

"Наверное, надо быть знатоком и ценителем", - подумал майор. В том, что он не знаток и не ценитель, Ян Арнольдович убедился, посмотрев на холсты учеников Решилина, до того увлеченных работой, что, казалось, они не замечали никого вокруг: картины молодых художников, по мнению Латыниса, мало чем отличались от полотен учителя.

Спустились на первый этаж, осмотрели остальные комнаты, где вещи были менее ценные, чем картины и иконы, но все равно это было огромное богатство: редкий фарфор, книги, в том числе уникальная Библия издания шестнадцатого века, и другой антиквариат.

Латынис убедился, что в особняке "глухонемого" не было. Но оставалась еще времянка во дворе, а если говорить точнее - вполне добротный домик. Ян Арнольдович не знал, под каким предлогом осмотреть его. Пока он ломал голову над этим, за окном промелькнула долговязая фигура в куртке с капюшоном, и хлопнула входная дверь. Через минуту в комнату, где находилась хозяйка с гостями, заглянула хмурая физиономия.

Если бы майор не знал, что Феодот Несторович бесповоротно мертв, то принял бы его младшего брата за воскресшего художника - так похожи были они. Емельян Решилин даже бороду отрастил под брата.

Поздоровавшись с нотариусом и Яном Арнольдовичем, родственник живописца злорадно произнес, обращаясь к сестре:

- Ничего у тебя не выйдет, как ни пыжься! Я только что был у юриста: делить наследство будешь не ты, а суд! И поровну! - Он театральным жестом показал на нотариуса. - Как тебе и объясняла Вета Владимировна.

Ольга Несторовна поджала губу, смерила брата презрительным взглядом, но ничего не сказала. А тот продолжал, апеллируя к обоим представителям закона:

- Представляете, моя дражайшая сестрица считает, что имеет право претендовать на большую часть!

- Нет, - мягко сказал Латынис, - наследство будет разделено между вами пополам. А ваш муж на него права не имеет, - повернулся он к хозяйке.

При слове "муж" Емельян Несторович так и взвился:

- Какой муж! Пригрела какого-то типа и выдает его за супруга!

- Никто не выдает... С чего это ты взбеленился? - пробормотала Решилина, которую явно смутил весь этот разговор.

- И рожа у этого Тимофея Карповича какая-то сомнительная! - не унимался Емельян Несторович.

- Э-эх, как тебе не стыдно! - напустилась на него сестра. - Обиженный богом человек, глухонемой, а ты...

- Ну да, его обидишь, держи карман шире! Он сам кого хочешь обидит! зло произнес Решилин-младший. - Не дай бог встретиться один на один в темном переулке! - Он снова обратился к нотариусу и Латынису: - Слышите, что она мне заявила: мол, будешь распоряжаться здесь, вернется Тимофей Карпович, он тебя живо на место поставит!

- А где он? - спросил у Ольги Несторовны Латынис.

- Откуда я знаю? - пожала плечами хозяйка, еще больше теряясь.

- Когда он уехал? - продолжал расспрашивать Ян Арнольдович, хотя такие вопросы вроде бы не должны были интересовать работника отдела юстиции, занимающегося нотариальными делами.

- Одновременно с Феодотом, царство ему небесное, - перекрестилась Ольга Несторовна и опять напустилась на брата: - Ты Феодоту в подметки не годишься! Он в раю теперь, потому как жил по-праведному! Птаху малую не обидит! Вот и Тимофея Карповича приютил! - Это уже было обращено к представителям закона. - Тот и жил у нас, по хозяйству помогал... И никакой он мне не муж! - Она снова повернулась к брату и покачала головой: Богохульник ты, Емельян, вот кто!

- А ты ханжа! - рявкнул в ответ Решилин-младший. - Перед людьми играешь в святошу, а сама готова задушить родного брата, лишь бы все наследство прибрать к своим рукам!

- Ты, Емельян, говори, - сурово посмотрела на него сестра, - да не заговаривайся!

Вета Владимировна хотела было вмешаться в ссору, но Латынис незаметно остановил ее: в перепалке братец или сестрица могли сгоряча поведать такое, чего не выдали бы в спокойной обстановке.

- Нет, вы послушайте, как она решила делить между нами творческое наследие Феодота Несторовича, - апеллировал к нотариусу Решилин-младший. Тебе, говорит, его старые картины, а мне, то есть ей, - новые! - Он резко повернулся к Ольге Несторовне. - А вот это не хочешь? - И показал сестре кукиш. - Уж лучше пусть все отойдет государству!

- Тьфу, охальник! - сплюнула та.

- Погодите, что вы имеете в виду под старыми и новыми картинами? ухватилась за слова Емельяна Несторовича Вета Владимировна.

- Новые - которые висят там! - показал на верх дачи Решилин-младший. А старые во флигеле сложены, - кивнул он в окно, - на времянку.

- Как же так? - строго посмотрела на хозяйку нотариус. - Вы мне о картинах во флигеле ничего не говорили...

Ольга Несторовна покраснела и стала сбивчиво объяснять, что о существовании полотен Решилина во флигеле не знала, мол, лежали в запертой комнате, а она думала, что там какие-то старые вещи.

- Пойдемте посмотрим! - решительно направилась к выходу Вета Владимировна.

Все вышли во двор, подошли к домику. Снег падал крупными мокрыми хлопьями, пятная одежду. Решилина достала связку ключей, открыла дверь. Во времянке было холодно и сыро, сразу было видно, что здесь никто не жил. И все же Ян Арнольдович заглянул в две небольшие комнатки, одна из которых была спальней с двумя кроватями, другая служила, видимо, для всех остальных нужд: кухней, столовой, гостиной.

А вот третья комната, довольно обширная, была чем-то вроде кладовки или сарая. В помещении было несколько старых вещей: сломанный пылесос, колченогое кресло, торшер, какой-то узел, а все остальное пространство занимало нечто, покрытое цельным куском пыльной материи.

- Вот видите, - оправдывалась Ольга Несторовна, показывая на рухлядь в углу. - Я думала, под тряпками тоже старье.

И она приподняла материю. Под ней штабелем лежали картины.

Вета Владимировна взяла одну в руки. С холста глядело румяное лицо молодой женщины с ослепительной рекламной улыбкой. Из-под руки жизнерадостной доярки умно и счастливо смотрела на свет буренка.

А дальше пошли суровые и непреклонные, озаренные возвышенным трудовым подвигом комбайнеры, водители могучих самосвалов, рыбаки, шахтеры, академики...

Латынис и Вета Владимировна переглянулись.

- Странно, - проговорила нотариус. - Ведь Феодот Несторович все это якобы сжег... Давно...

Сестра художника не могла ничего сказать ей в ответ.

Приступили к описи. Картин оказалось двести семнадцать.

- Это еще не все, - вставил свое слово молчавший до сих пор Емельян Несторович. - На чердаке над гаражом имеется штук пятнадцать.

Когда Решилина запирала времянку, Латынис внимательно присмотрелся к ключам: ему показалось, что он уже видел где-то похожую связку - два от английского замка и один странный, похожий на шуруп, но без нарезки Ян Арнольдович попросил на минутку связку, заинтересовавшись якобы брелоком...

"Да, я определенно уже встречался где-то с такими ключами", - заключил он, возвращая связку владелице. Но вот где именно, майор не мог вспомнить.

Гараж состоял из двух отделений. В одном стоял, поблескивая лаком, большой черный приземистый "ситроен", похожий на неведомое морское чудовище, в другом помещении находилось то, что держит обычно рачительный хозяин машины, - запасные части, автокосметика, инструмент. Отсюда шла лесенка на чердак, где хранились картины Решилина, его, так сказать, первого периода. Причем сюда он определил почему-то портреты вождей, многие имена которых уже даже не помнятся.

И эти картины внесли в дополнительную опись. Ольга Несторовна неожиданно вдруг отчего-то расстроилась, расплакалась, и Латынис отказался от своего намерения провести по фотографиям опознания неизвестных граждан, утонувших в том же месте, где и ее брат. Принимая во внимание ее состояние, он отложил это мероприятие на завтра.

По дороге назад Вета Владимировна явно была обескуражена находкой картин Решилина, от которых он сам якобы отрекся. А оперуполномоченного уголовного розыска занимало другое: не давала покоя связка ключей, которые он видел в руках Ольги Несторовны.