Классициум (сборник) - Коллектив авторов

«Старицын Казимир Ильич» – поляк? Хотя нет. В те годы, помню, была мода на всё польское. Благодаря усилиям блестящего дипломата Столыпина, наши западнославянские братья из Холмщины только что вступили в состав империи и отказались от мрачной католической схизмы. Это событие вызвало большое воодушевление в народе. А вот Старицын – распространенная волжская фамилия. Помню, была у речников такая присказка: «По отцу Затонов, по матери Старицын». Неужто земляк?

– Что насчет изображений? Статограммы, записи в солидарности?

– Отсутствуют.

– То есть как?

– Он всё уничтожил. И еще оставил странную записку. Всего два слова: «их нет».

– Как насчет личных вещей?

– Есть турборатор, на котором он часто ездит. Здесь на равнине идеальные условия для таких аппаратов.

– Можно взглянуть?

В небольшом ангаре приютилась продолговатая сплюснутая сигара надземного мобиля. Скользящий транспорт был не слишком распространен в Советском Альянсе. Ведь прокладка трасс означает нарушение природных ландшафтов, вырубку деревьев, снос домов. Граждане предпочитали флаеры и пассажирские дирижабли. Большие расстояния помогали преодолеть скоростные стратосферные лифты. Так я, узнав о проблеме с марсианским репатриантом, за считаные минуты преодолел расстояние от Москвы до Кольского полуострова. Там располагался квантовый транспортер Гарина, плод титанического труда советских ученых. Час ушел на подготовку – дегазацию, инъекции, краткий инструктаж, погружение в купели. И вот мы на Марсе.

[Считай запах] – обратился я к Вахлаку.

[Уже сделал] – был короткий ответ.

– Он его на базе геологов подобрал, – Гумилев прикоснулся к матовому обтекателю турборатора. Я ему говорю: «Зачем реанимировал это старье? Закажи новую машину. Академия поможет». А он в ответ знаете что? Меня, мол, тоже реанимировали. Чего же нового не сделали?

Максим обожал машины. В Сорренто, где мы жили, их почти не было. В сезон, когда европейцы тянулись к морю, случалось, что какой-нибудь богач приезжал на личном авто. Горожане ходили посмотреть на чудного железного зверя, как в музей. Мой сын был в первых рядах. Когда хитрая бестия Троцкий предложил подарить Максу автомобиль – тот не медлил ни минуты, явился ко мне и сказал, что желает вернуться в Советы. Мне удалось отговорить строптивца, увлечь его другими перспективами. В тот год мы никуда не поехали. Однако родина не отпустила Пешковых насовсем. Притянула к себе. Во влажном, прохладном климате вновь ожило родовое проклятие семьи – туберкулез.

Интересно, что бы сказал сын, увидев аппарат, способный стелиться над землей без всяких колес? Я представил себе Макса, каким тот был в Италии. Высокий, плечистый, в светлой тенниске и свободных белых брюках. Вот он подходит к турборатору, одним плавным движением запрыгивает на водительское сиденье… Нет-нет. Довольно бередить себя. Я стряхнул наваждение. Поднял глаза на Гумилева. Тот был удивлен затянувшейся паузой, но деликатно молчал, ожидая моего решения.

– Машина еще не остыла. Вы пытались искать его своими силами? – наконец спросил я.

– От вас ничего не скроешь, – ученый улыбнулся. – Впрочем, это очевидно, не так ли? Да, мы искали его, но не нашли. Это весьма странно. Ведь на равнине практически неограниченный обзор.

– Вам встречались всадники?

– Всадники? Откуда? Насколько мне известно, лошадей на Марс еще не доставляли.

– Я имел в виду аборигенов.

– У местных жителей нет домашних животных. Они ведут примитивную жизнь. Селятся общинами вдоль каналов, охотятся, выращивают водяные баклажаны. Уровень пассионарности здешнего социума крайне низок. В сущности – они вымирают. А ведь некогда это была великая раса. Мы пытаемся понять причину регресса. Однако пока не преуспели.

В ответ я развернул перед ним запись, сделанную Вахлаком во время нашего спуска. В солидарности открылось окно и на несколько минут мы вновь очутились на скальном уступе.

Гумилев был очень удивлен. Долго рассматривал изображение.

– Возможно, это марсиане из-за горы, – наконец сказал он, – у нас есть информация, что там сохранились руины городов. Похоже, горожане более развиты, чем здешнее население. Вы думаете, они могли забрать Казимира?

– Понятия не имею. Вы лучше знаете местные условия.

– Нам ни с чем подобным сталкиваться до сих пор не доводилось, – в темных глазах ученого не было страха, только растерянность и легкая тень тревоги.

Вечер и в самом деле начался внезапно. Кажется, еще минуту назад непривычно маленький белый шарик солнца висел высоко над горизонтом и вот он уже порозовел, точно райское яблочко, и принялся стремительно падать за край марсианской пустоши. Апельсиновые небеса на некоторое время приобрели фиолетовый оттенок.

Гумилев проводил нас до входа в лагерь.

– Вам что-нибудь еще нужно с собой? – наконец спросил он, не дождавшись от меня никаких реплик.

– У вас есть какое-нибудь оружие? – Я знал, на многое рассчитывать не приходится. Но чем черт не шутит?

– Нет. Академия наложила запрет на использование боевого и охотничьего оружия, – подтвердил мои опасения этнограф.

– А если на вас нападут?

– Туземцы? Не смешите. Они не отходят от каналов. Кроме того, этот сектор космоса патрулирует крейсер «Тихий Дон». На борту, насколько мне известно, расквартирован казачий корпус.

Я представил себе, как нисходят на марсианскую равнину лихие усачи в бронированных мундирах, и мне отчего-то стало не по себе.

– Неужели у вас совсем ничего нет?

– На базе имеется генератор вещества и материал для создания нескольких излучателей. Однако для того, чтобы запустить процесс синтеза, необходимы очень веские причины, – видно было, что Гумилев искренне хочет помочь мне, но не знает, как. – Поймите меня правильно – мы мирная научная экспедиция.

– Что ж. В таком случае позвольте откланяться.

– Постойте! Вот, возьмите! – Гумилев стоял на краю солидарности. Его одевало лучами полдневное солнце. Мы же с Вахлаком уже успели шагнуть в марсианский сумрак. Историк сунул руку за пазуху и достал оттуда сгусток неяркого света. Взялся обеими руками и разломил светящийся клубок, точно краюху хлеба. Одну половину протянул мне. На мгновение мне почудилось, будто нас разделяет пропасть и мне никак не дотянуться до Гумилева. Однако наши руки всё же встретились. В ладонь ткнулся теплый шарик. Точно птенца взял.

– Это копия Карины, она знает о Марсе всё, что знаю я, – пояснил Гумилев.

– Ваша химера-ассистент? – Широкий жест. В том, другом мире ученые, подобно сказочным драконам, охраняли сокровищницы своих мыслей. Здесь же видный специалист легко делился с первым встречным накопленными знаниями.