Герои битвы за Крым - Юрий Викторович Рубцов

По телефону 2-я башня не отвечает. Глянув в амбразуру боевой рубки, я увидел столб дыма и огонь над второй башней. Приказал: „Пожарная тревога, пожар во 2-й башне, погреба 2-й башни затопить“, что и было немедленно выполнено.

Доложив на КП дивизиона о происшедшем и отданных приказах, отправился немедленно на место для личного руководства. По прибытию на место я увидел страшную картину — вся горизонтальная броня башни сорвана, электропроводка, краска, ящики с инструментом горят, прислуга башни убита, и трупы горят в бушующем пламени. Личный состав аварийной партии ликвидирует пожар»{441}.

Оказалось, что во время перезарядки левого орудия произошел самопроизвольный выстрел. После автоматического открытия каморной части ствола от оставшегося выстрела воспламенился картуз, вызвавший взрыв. В башне, вследствие подрыва заряда, вспыхнул сильный пожар. Расчет пытался погасить огонь, но в это время вспыхнули полузаряды в зарядном устройстве правого орудия, а затем еще несколько полузарядов, находившихся в шахтах обоих подъемников боеприпасов. От последовавшего взрыва башня в прямом смысле подпрыгнула, отчего бронированные стены и крыша оказались разорванными на отдельные листы. Средняя часть крыши весом более 80 т упала и разбила механизмы орудий.

И спустя многие годы Лещенко не мог не преклонить голову перед мужеством подчиненных, до последнего боровшихся за живучесть своего «сухопутного линкора». «По всей вероятности заряды горели относительно спокойно, — писал Алексей Яковлевич, — пока не начало создаваться давление, так как прислуга подачи перегрузочного отделения успела схватить огнетушители и даже разбить некоторые, но в этот момент произошел взрыв зарядов, который и причинил большие повреждения в перегрузочном отделении и вызвал пожар».

Оставшиеся в живых моряки из личного состава погребов оставались задраенными в погребах, а погреба во время пожаров были по сигналу «Пожарная тревога» залиты водой. «Прислуга погребов поднялась по стапелям к подволоку (потолку), где создалась воздушная подушка, и находилась там до спуска воды и открытия погребов, — продолжает Лещенко. — Несмотря на грозившую им гибель, матросы и младшие командиры боевые посты не бросили. Они знали, что если во время пожара открыть броневые двери для выхода, то может взлететь на воздух вся батарея».

При завершении ликвидации угрозы вторичных взрывов и выходе людей из-под корпуса Лещенко не присутствовал. По приказу прибывшего на батарею начальника особого отдела береговой обороны, заподозрившего, что в башне «сработала вражеская рука», он был посажен под арест, хорошо хоть в кают-компании своей же батареи и под охраной своих же матросов. По собственному признанию Лещенко, какое-то время он был «не в себе», но не потому, что боялся за собственную участь, а терялся в догадках, пытаясь определить, что могло стать причиной катастрофы. «Считать, что взрыв произошел от неумелого обращения с боеприпасами или других причин, зависящих от личного состава, например: незнание инструкций по эксплуатации матчасти, я не мог, — признавался Лещенко. — Личный состав инструкции и матчасть знал отлично, провел десятки боевых стрельб, и всегда техника была приготовлена отлично, и действия личного состава у механизмов были безукоризненными. Вторая версия — это предположение вредительства со стороны личного состава. Но так как личный состав, обслуживающий орудия, был кадровый и прослуживший порядочное время на батарее и был обученным, да и к тому же все погибли при взрыве, я исключил эту версию. Я терялся в догадках и не мог прийти к какому-либо выводу».

Причину установили вместе с прибывшими на место происшествия предшественниками Лещенко по командованию батареей — генерал-майором П. А. Моргуновым и флагманским артиллеристом флота капитаном 1-го ранга А. А. Руллем, убедившим особиста освободить комбата из-под ареста. Что тлеющие остатки картуза воспламенили заряд во время заряжания, подтвердили контрольные стрельбы этой партией зарядов. Как только при закрывании затвора начало создаваться давление пороховых газов, произошел выстрел при не полностью закрытом замке. Газы вытолкнули снаряд и одновременно пошли назад, в казенную часть, так как замок еще не сцепился с казенником, его оторвало, и факел огня вырвался из канала ствола, сорвал броневую крышу башни и сжег людей, находившихся в боевом и рабочем отделениях башни.

«Страшную картину разрушения увидели мы, зайдя в перегрузочное отделение башни, — писал Алексей Яковлевич. — Искореженные механизмы, трупы сгоревших матросов на боевых постах, некоторые из них с огнетушителями в руках.

Для уточнения погибших построили личный состав башни, и когда я увидел, что почти половины состава башни нет в строю, сердце готово было разорваться на части. 34 человека мы не досчитались в строю, 34 наших боевых товарища погибли на боевых постах. Таких больших потерь батарея еще не имела»{442}.

Взрыв 2-й башни означал, что теперь замолчала вся батарея. И это — в день начала второго штурма Севастополя, когда на учете были каждый ствол, каждое орудие. Тем острее чувствовали Лещенко и его подчиненные, ряды которых заметно поредели, необходимость скорейшего восстановления огневой мощи любимой батареи.

Объем предстоявших работ кого угодно мог привести в оторопь, но только не личный состав батареи и ее командира. В первую очередь надо было удалить изношенные и поврежденные орудийные стволы. Такой опыт был получен еще при смене стволов в 1-й башне, поэтому с работой справились в два раза быстрее. Не представляла особых трудностей также доставка с пристани запасных орудийных стволов: были готовы и люди, и тележки с тракторами.

Тяжелее было поднять разбросанную взрывом броню, покрыть ею башню и закрепить болтами. Все старые болты были сорваны, их остатки надо было высверливать, вновь нарезать резьбу, изготавливать новые болты и закреплять на месте. Батарейцам помогала бригада с морского завода.

Лещенко отмечает в своих воспоминаниях многих своих подчиненных за инициативу, сметку, настойчивость. Вот, например, начальник боевого питания старший сержант А. Я. Побыванец. Вместе с матросом Тютюновым он разыскал в складах порта и морского завода и доставил на батарею сотни метров кабеля разных марок, сотни наименований запчастей, инструмента и материалов. И это не в мирных условиях при отлаженном учете, а на разбитых при бомбежках и артобстреле складах.

С полным напряжением работала артиллерийская мастерская, которой командовал старшина Гайдученко. Детали самых сложных профилей и конфигураций, требующие заводских условий изготовления, выходили из умелых рук матросов-мастеровых. Артиллерийские электрики башни во главе со старшиной Борисом Мельником провели переборку, ремонт и замену негодных деталей в электросхемах и электроприборах башни, заменили сотни метров кабеля в электросхемах орудий, схеме электроосвещения башни.

Командир башни лейтенант Лев Репков, комендоры Яковлев и Монастырский, орудийный мастер Пракуда под общим руководством инженера артуправления Менделеева провели полную переборку и регулировку всех механизмов башни. Особенно пришлось повозиться