И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Если я не поверю, – холодно произнес Сеньер, – в твои таланты, – он ехидно улыбнулся, – то этот большой мужчина превратит тебя в то, чем ты каждый день в сортир ходишь. Удачи.
Бен Али слегка напрягся. Сеньер отошел в дальний конец манежа, а Омар открыл два небольших футляра. Внутри одного из них лежали длинные ножи и кинжалы, а внутри второго – знаменитая шпага, отлитая и выкованная лично Омаром. Всем зрителям было интересно, что же предпримет с этим оружием бен Али. Вначале он попросил принести ему большой диск для метания ножей. Как только униформисты, дежурившие за кулисами, доставили требуемый диск, Омар взял в руки четыре ножа средней длины, повертел немного, после чего последовательно метнул каждый из них в диск. Каждый раз он метал нож по-разному. Первый раз он держал нож на острие; второй раз особым хватом держал нож за рукоять, метнув его с такой силой, что трехцентнеровый диск пошатнулся; третий же раз он метнул, стоя спиной к диску, кидая за плечо; ну а четвертый раз он метнул нож, находясь в воздухе, подпрыгнув почти на полтора метра. После завершения метания ножей бен Али поклонился «зрителям», в особенности Марин, которая смотрела за ним, затаив дыхание. Хотели было поаплодировать арабу, но встретив грозный взгляд Хозяина, решили воздержаться от этой идеи. Дальше, после метания ножей, Омар взял три кинжала и встал в необходимую для глотания позу. Всех, и даже Сеньера, удивило, что бен Али собрался глотать сразу три кинжала. Доктор Скотт, комментируя происходившее на манеже Буайяру, заметил, что чисто физически это может оказаться чрезвычайно опасным для здоровья Омара. Тем не менее, Омар начал свой номер. Погрузив внутрь глотки первый кинжал, он, с прямой спиной, поклонился всем «зрителям» и Сеньеру, после чего стал погружать туда же второй кинжал, очень удачно продумав, как он, собственно, будет это делать. Сделав это, он не остановился и стал глотать третий кинжал, чем вызвал изумление у всех, кто находился в Большом шапито. Они предполагали, что, взяв три кинжала, он один или, на крайний случай, два заглотнет, а третий метнет в диск, но нет! Он сумел заглотить и третий кинжал, после чего продемонстрировал свой рот окружающим. Хозяину было весьма интересно наблюдать за выступлением бен Али, и он стал делать для себя соответствующие выводы. Поочередно вытащив из глотки каждый кинжал, Омар слегка прокашлялся и с минуту отдохнул, а потом взял предмет, вызывавший наибольший интерес у неподготовленной публики, состоявшей из шести человек. Это как раз была особая шпага, которую Омар еще никогда не глотал публично. Теперь же пришло время показать, на что он способен.
Как данная шпага выглядит, вы уже знаете. Сейчас же Омар продемонстрировал малочисленной публике предмет глотания и принял необходимую позу. Марин схватила мать за руку, не представляя, как может повернуться ситуация. Нутро сжалось у каждого, с трибун наблюдавшего за сим действием. Пьер Сеньер смотрел на бен Али с надменным интересом, прищурив глаза. Омар стал очень осторожно и медленно вводить шпагу в горло. Казалось, будто бы она совершенно не причиняла боли арабу, однако на самом деле он чувствовал сильное раздражение, контролировать рефлексы было чрезвычайно тяжело. Однако процесс был довершен до конца: клинок полностью оказался внутри Омара, изо рта выглядывал лишь эфес, заглотить который не представлялось возможным из-за его пропорций. Из красных глаз бен Али шли слезы, навернувшиеся от запредельного напряжения. Марин также плакала, но была успокоена матерью, которая начала что-то подозревать насчет слишком уж трепетного отношения девушки к арабу. Омар же постоял прямо несколько секунд, после чего сел на колени и медленно вытащил шпагу из своего пищевода. Шпага была, разумеется, уже совершенно не чистой и нуждалась в серьезной обработке. Завершив свой номер, бен Али сильно прокашлялся и упал, опершись на руки. Аплодисментов не было, было изумление, сковавшее в оцепенении каждого наблюдателя. Хозяин приблизился к Омару, слегка наклонился, тростью поднял его лицо, после чего, с ядовитой улыбкой на лице, произнес, смотря ему прямо в глаза:
– Добро пожаловать в труппу, месье бен Али…
Слова были услышаны всеми. Хозяин, ничего боле не сказав, удалился в сопровождении громадного охранника, которого Омар случайно принял за Безымянного палача. Остальные также поспешили покинуть Большое шапито.
– Марин, ты что, куда ты? – спросила Ирэн, завидев, как ее дочь направилась на манеж.
– Мне нужно ему помочь, – ответила девушка, помахав матери.
Ирэн, глубоко вздохнув, вышла в компании Жана Лароша, с которым стала что-то активно обсуждать. Марин подбежала к бен Али, когда тот уже складывал свои клинки в футляры. Он выглядел очень изнуренным, но в то же время чувствовал себя крайне хорошо. Ему удалось добиться поставленной цели и доказать, что он достоин быть полноправным участником труппы. Приятная слабость в теле пока не проходила, но это и, с другой стороны, нравилось Омару. Он заметил Марин в тот момент, когда запер футляр с шпагой. Девушка стояла в нескольких метрах от него, будто стесняясь подойти ближе. Подобное стеснение быстро перешло и к Омару. Но все же он оказался смелее и первым подошел. Как только они оказались максимально близко друг к другу, то взгляды их вцепились друг в друга, а спустя пару-тройку секунд они крепко обнялись, радостно смеясь. Они так стояли несколько минут, не прерывая объятий. У каждого в голове витали почти похожие мысли, которые каждому было страшно озвучить. Посему решили они вести себя так, будто бы и не было сейчас столь долгой, по их меркам, близости (если это можно так назвать). Как только они отпустили друг друга, Омар взял свои футляры и в сопровождении Марин направился к выходу из Большого шапито. Снаружи их уже ожидали друзья, приготовившиеся поздравлять Омара, так как узнали радостную весть от Буайяра, который сообщил через Клода, что указ о включении бен Али в состав основной труппы будет подписан Хозяином через некоторое время.
Как только Омар вышел наружу, его окружили веселые циркачи. Со всех сторон сыпались добрые слова поздравлений, кто-то обнимал
