И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, теперь мы с тобою равны, друг мой!
– Не представляешь, как мне отрадно и радостно, Омар!
Сразу после поздравлений прямо у входа в Большое шапито, Омара повели в шатер-столовую для того, чтобы продолжить чествование там. Бен Али было крайне неудобно и стыдно ощущать себя кем-то вроде гостя дня, однако каждый артист, присутствовавший в это время там, мог поклясться в том, что радость эта была общая и абсолютно неподдельная. Повара, по просьбе Альфонса, наготовили кучу всевозможных лакомств, за которые Лорнау-младшему пришлось нехило расплатиться, поскольку подавали блюда, ингредиенты для которых стоили очень недешево. Но Альфонсу было не жалко денег для друга. Омар же, когда в тот же вечер получил бумагу, на которой было написано буквально следующее: «Мы, Пьер Сеньер, директор цирка «Парадиз», назначаем в состав основной труппы первого класса нашего сотрудника Омара бен Али, родившегося в Оране, что в Алжире, в качестве метателя ножей и иных острых предметов, а также в качестве шпагоглотателя, для выступления на манеже в Большом шапито, а также в «квартале» стрелковых умельцев», чувствовал себя освободившимся от многолетней несвободы, будто бы сам Аллах ниспослал для него свою милость, отметил великие таланты араба. Тем не менее, душу его терзал момент очень сложный и тяжелый, с которым смириться гордый араб не мог и не хотел. Пьер Сеньер хоть и назначил его в состав самых главных цирковых артистов, но не дал ему той настоящей свободы, которой так жаждало горячее сердце бен Али. Он продолжал считаться рабом, собственностью Сеньера, который также продолжал считаться его полноправным хозяином и владетелем его тела. Разум ведь подчинить невозможно, думалось Омару. Хотя, вспомнив цирковых уродцев, безмолвно сидевших и продолжавших сидеть в гигантских клетках, словно музейные экспонаты или зверушки в зоопарке, над которыми можно было посетителям издеваться, а при удачной сделке и купить. Нет, Омар не хотел для себя такой судьбы. Он понимал, что если с ним произойдет что-либо связанное с физическим состоянием, если он не сможет дальше выступать с непревзойденными номерами, если не сможет так же восхищать публику, то вполне может поселиться между этих клеток. Это страшило бен Али, заставив его понуриться в тот момент, когда основное веселье только начиналось. В центре шатра-столовой сделали свободное пространство для танцев, чем пользовались многие артисты, демонстрируя свои способности. Причем танцевали как мужчины с парнями, так и женщины с девушками. Даже юный Юби показал свое искусное умение танцевать турдион. Когда же всех стали приглашать на бранль (соглашались, поверьте, не все), Альфонс обратил внимание, что Омар сидел очень хмурый и задумчивый, явно не предрасположенный к танцу.
– Друг мой, что печалит тебя в такой добрый момент? – поинтересовался Альфонс, подсев к Омару.
– Помнишь, как я рассказал тебе и Густаву, – ответил бен Али, – о том, что прихожусь рабом Сеньеру?
– Разумеется, такое забыть не очень легко.
– Мне вдруг стало очень горестно от того, что я продолжаю им оставаться.
Омар осушил стакан с вином, который все это время держал в руке. Альфонс заметил, что в последнее время его друг стал очень ранимым, поскольку в очередной раз глаза Омара покраснели. Но бен Али не дал волю эмоциям и, сделав глубокий вздох, улыбнулся Альфонсу.
– Мне очень тяжело осознавать, что Сеньер может использовать меня так, как ему заблагорассудится. Это нагоняет страх за свою судьбу…
– Не переживай, это глупости какие-то!
– Может и так, однако тебе говорить очень просто, не будучи чьим-то имуществом, – Омар хлопнул ладонью по столу, пытаясь сдержать подступившие слезы.
– Ты не совсем прав в своих словах, мой друг, – произнес Альфонс, пристально посмотрев на бен Али, – посмотри на всех нас. Мы все здесь рабы. Лишь только это не установлено документально, расписку на владение нами каждому заменяет трудовой договор, в котором прописаны условия, противоречащие всяким гуманистическим идеям и принципам. Думаешь, просто так мы все зовем его Хозяином? Это не ради уважения, это из-за страха за свои жизни. Ты видел уже, на что он способен, ты даже на себе это испытал! И сколько бы ты не старался, как бы не работал и не выступал – для него ты продолжишь оставаться ничтожеством. Эту истину уяснили все. Он ощущает себя королем, единым с Богом, а потому и величает себя в документах во множественном лице, как ненормальный. Но что мы можем-то? Нам остается только служить, надеясь на то, что на старости лет нас отпустят в свои родные земли. Либо же…ждать того дня, когда Хозяин окажется непосредственно перед тем, кого записал себе в партнеры…
Альфонс наполнил свой стакан вином и сделал большой глоток. Фужеры из поезда выносить было запрещено всем, кроме Хозяина и его ближнего круга, участников которого вы уже хорошо знаете. Лорнау-младший почувствовал, что своими словами даже чуть сильнее расстроил Омара, потому как тот о чем-то задумался и смотрел вдаль, сквозь всех людей и сквозь шатер.
– Вот что, послушай, – произнес Альфонс, положив руку Омару на плечо, – то, что ты кому-то приходишься рабом на официальных условиях – лишь нелепая и гадкая случайность, которую давно пора устранить. Я убежден, что, когда ты завоюешь признание публики, Хозяин сам тебя освободит. Если же он этого не сделает, то придется вмешаться самой публике, поскольку людям вряд ли понравится, что в центре Европы их развлекает несвободный человек, пускай и не француз или немец. Понимаешь меня?
– Да, мой друг, я тебя понимаю, – сказал Омар и, казалось, повеселел.
– Вот и славно! В таком случае, покажи же нам, как ты умеешь танцевать!
Альфонс поднял Омара с лавки и вывел в центр шатра, заставив пляшущую толпу разойтись. Многочисленные циркачи, большинство из которых были пьяны, стали яростно аплодировать и кричать «Браво! Молодец! Наш герой!» и пр.
Время плавно приближалось к вечеру, яркий закат осветил все вокруг, и Солнце скрылось за горизонтом, оставив цирк «Парадиз» в компании темной красоты.
Глава II
Следующие несколько дней прошли для циркачей практически незаметно. Рутина захлестнула буквально каждого, не предоставляя времени для раздумий или длительного отдыха. Омар усердно тренировался, дабы вывести свои способности на еще более высокий уровень, а потому часто экспериментировал с оружием, пытаясь смастерить что-то совершенное. Помогал ему в этом деле цирковой оружейник Готье Филандрё, невероятно сильно напоминавший Омару старика Фуле, гарнизонного кузнеца в Оране.
