Картер побеждает дьявола - Глен Голд

– Дамы и господа, – сказал он мягко, – всё было замечательно, а теперь пора распрощаться.

Зал молчал, понимая, что представление еще не заканчивается, что Картер просто не может их так обмануть. Внезапно он понял, что между ним и зрителями существует негласный пакт: он будет обходиться с ними справедливее, чем обошлась бы жизнь.

– Мы все повеселились. Я показал себя величайшим магом нашего времени и готов отправить вас по домам, если не объявится еще более великий маг.

Вспыхнули софиты – гораздо ярче, чем в прошлом сезоне, Картер даже зажмурился. Над сценой заклубился сернистый дым, и появился Дьявол.

Так начался финал Великого и Удивительного Шоу Загадок, совершенно новый, невероятно зрелищный; финал, для которого привезли пятнадцать машин реквизита и тонны громоздкого оборудования. За кулисами и под сценой ждали бутафоры с газетами, утками и яйцами, Клео убирала длинные волосы под белокурый парик, чтобы сесть в кресло для исчезновений; такой же парик надевала ее дублерша Эсперанца. Рабочие скользили вверх и вниз на «фэрбенксах», Скотт и Вилли переодевались факирами, пушки выкатывали на сцену и заряжали цветами. От колосников до трюма под сценой был забит каждый дюйм невидимого зрителям пространства: здесь – клетки с голубями, там – экраны, проекторы и слайды для теней, которые Картер будет показывать рукой, клетки с козами, свиньями и баранами, которых выпустят, когда тени должны будут ожить. И Феба Кайл, вслушивающаяся в каждый звук.

Звенели тарелки, скрипач выводил паганиниевские шестьдесят четвертые ноты, Картеру вручили удочку, чтобы он смог материализовать рыбу над зрительным залом, одновременно на колосники подняли инструменты, чтобы Дьявол сыграл «Ночь на Лысой горе».

– Пошли! – скомандовал помреж. Скотт и Вилли выскочили на сцену, где их под аплодисменты и возгласы зрителей просверлили насквозь, потом зарядили в пушки. Дальше они должны были переодеться к следующему номеру, но в маленькой гримерной помещался только один человек. Скотт освободился раньше и первым пошел переодеваться. «Похож я на приспешника Дьявола?» – спросил он, выходя во всем черном.

Вилли кивнул, вошел в гримерную и задернул за собой портьеру. Перед ним висели костюмы, по большей части черные, так плотно, что вытянуть нужный было нелегко. Вилли потянулся за балахоном палача – тот не поддавался. Вилли проверил, не зацепилась ли ткань, и потянул снова, никак не ожидая, что балахон ударит его дубинкой по голове.

На сцене вновь нарастало напряжение. Сперва Картер усадил Клео в кресло, и оно поднялось в воздух. Картер выстрелил, и она исчезла. Дьявол поднял в воздух указательный палец, показывая, что у него есть еще один фокус, и самодовольно кивнул, уверенный, что сопернику ничего подобного не сделать. Картер хохотнул – пантомима Альберта была настолько выразительна, что казалось, неподвижная маска Дьявола ухмыляется и хмурится.

– Итак, – продолжал Картер по сценарию, – один последний фокус, и я должен буду его превзойти?

Кивок.

– Или…

Очень выразительный кивок. Нервный смех в зале.

– Отлично.

Дьявол вытащил из кармана шелковый носовой платок и показал с обеих сторон, демонстрируя, что внутри ничего нет. Поднял указательный палец, старательно обернул его платком и взглянул на Картера.

Тот пожал плечами.

– Ну, это я могу превзойти без труда.

Дьявол принялся описывать пальцем расширяющиеся круги. Платок разматывался, потом принялся расти. Публика не сразу поняла, что происходит, а когда поняла, ахнула. Альберт кружил платком, пока тот не стал размером с полотенце, потом с простыню. Картеру пришлось попятиться, потому что шелк вырос до размеров палатки, которая накрыла Дьявола с головой, но всё равно продолжала вращаться. Края мели по сцене, но всё медленнее и медленнее, потом начали подниматься, подниматься, подниматься – и под ними оказалась карусель. Шелк превратился в шатер над каруселью, у которой было четыре сиденья: два в форме зебр, два в форме медведей. На каждом ехала красотка в расшитом блестками платье. Они держали бокалы с шампанским, смеялись, гладили взбитые волосы и страстно вытягивали губки.

Карусель остановилась. Хористки слезли и, держась за руки, встали рядом с Дьяволом. Карусель увезли. Теперь вся сцена была черна и пуста, если не считать артистов.

Дьявол величаво повел рукой. Он свой фокус показал. Настал черед Картера.

– Значит, я должен сделать что-то более эффектное, чем материализовать карусель с двумя зебрами, двумя медведями, четырьмя красотками и шампанским?

Дьявол покачался на пятках и потер руки.

Картер щелкнул пальцами. Это было совсем простое движение, его не сопровождали фанфары или вспышки света, но через долю секунды на сцене оказался слон.

Это было настолько потрясающе, что вскрикнули даже музыканты. На репетициях иллюзия не казалось такой фантастической. Только что сцена была пуста, и вдруг – слон!

Ледок стоял в зрительном зале, крепко обхватив себя руками, и не дышал. Когда публика разразилась криками, он выдохнул.

Зрители свистели, топали ногами, смеялись в голос. Многие фокусники демонстрировали исчезновение слона – но появление? Картер спросил у зала: «Кто предпочитает карусель?» Аплодисменты звучали по-прежнему. «Кто предпочитает слона?» Снова послышались свистки, публика захлопала с удвоенной силой.

Хористки отошли от Дьявола и приникли к слонихе. Картер сказал Дьяволу:

– Отлично. Слон победил. Доброй ночи, – и повел девушек и Таг за кулисы.

На сцене Дьявол исходил злостью. Оркестр заиграл отрывок из «Дон Жуана в аду».

Картер вбежал за кулисы. Когда Таг проходила мимо Фебы, та протянула руку и погладила слоновью шкуру.

– Хористочек можешь оставить себе, я буду сегодняшнюю ночь коротать с Таг.

Осушив стакан воды, Картер сказал:

– Знаешь, это полный крах, я просто не вылезу из долгов по гроб жизни, но… как здорово. Я просто кайфую. Я нашел ритм, в котором надо работать, это потрясающе. Я еще ненадолго уйду, а потом всё. Я сказал, как мне здорово? Господи, что я мелю без остановки. Скажи мне что-нибудь.

Она улыбнулась.

– Ты – милый.

– Я тебя люблю, – произнес он. Слова выпорхнули сами собой, как голубка из рукава. Картер не мог забрать их обратно, поэтому дышал медленно, стараясь, чтобы пауза выразила нежность. Прошло несколько секунд. – Ты слышала…

– Да. – Она потерла руки, как будто он прищемил ей палец.

– Есть разные варианты ответа. «Проваливай на все четыре стороны», например. Могу подсказать еще.

– Я не хочу так тебе говорить, но… давай потом.

– Конечно.

Оставался только один эффект, заключительная иллюзия, о которой весь Сан-Франциско говорил следующие несколько дней. Видевшие рассказывали не видевшим, и те, много лет спустя, уверяли, будто сами были на представлении. Разумеется, каждый говорил свое, и неудивительно, что составленные со слов очевидцев внутренние полицейские отчеты пестрели вводными словами.

Когда Картер материализовал слона, Дьявол пришел в ярость. Он принялся жонглировать тремя маленькими человеческими черепами, которые вспыхивали в воздухе. Оркестр играл «Мефисто-вальс», сцена погрузилась во тьму, черепа взлетали всё выше и выше, Дьявол делал грубые жесты, с его пальцев срывались искры и струи огня.

Горящие черепа взлетали высоко над аркой просцениума. Никто не заметил, как это произошло, но внезапно оказалось, что Дьявол жонглирует двумя черепами, затем одним, и, наконец, руки его остались пусты. Джеймс, с рюмкой коньяка в руке, стоял на переходном мостике рядом с бутафором, который длинным сачком ловил горящие черепа и складывал в таз с мокрым песком.

Покуда публика любовалась пиротехникой, за антрактным занавесом рабочие воздвигали посреди сцены исполинское сооружение высотой с одноэтажный дом – деревянную лестницу, ведущую на эшафот, застланный черным бархатом.

Картер встал за кулисами, набрал в грудь воздух и выдохнул. От грима щипало глаза. Он посмотрел вверх, увидел Джеймса на переходном мостике, помахал рукой и даже прошипел: «Джеймс!» в надежде, что тот помашет в ответ. Однако Джеймс смотрел в другую сторону: он забавлялся последними выходками Дьявола, который сперва распечатал колоду сувенирных карт с портретом Картера и сжег ее дотла, а потом, переигрывая так, что зрители зашлись от смеха, изобразил целую пантомиму: распилил воображаемое пианино и победно вскинул руки – вот, мол, какой я молодец!

Картер вышел и встал рядом с ним посередине сцены. Дьявол схватил его за плечи и принялся трясти, пока, совершенно магическим образом, пара блестящих наручников не сковала Картеру руки за спиной. Дьявол поднял к небу сжатые кулаки, потом указал на возникшую за ним тень – огромную, во всю сцену, лестницу, увенчанную чем-то под покрывалом. По знаку Дьявола покрывало соскользнуло, и взглядам предстала гильотина.