Покуда я тебя не обрету - Джон Ирвинг

В своем удручающе низкопробном сценарии Сантьяго рассказывает историю своей жизни; он порноактер, но ненавидит свою работу. Перед камерой он может заниматься любовью, только если воображает, что он — юный Джеймс Стюарт и влюбляется в Маргарет Салливан или в Донну Рид. Благодаря такому нехитрому приему Сантьяго удается отработать в фильмах "Скучная жизнь домохозяек" (четыре серии с продолжением) и "Корпорация "Стоит по стойке "смирно"; везде он воображает, что он — не он, а юный Джимми Стюарт и что фильмы не цветные, а черно-белые.

Истории нет никакой — мы видим, как Мигель Сантьяго поднимает штангу, татуируется, запоминает реплики из любимых фильмов со Стюартом, играет в своих фильмах, обращаясь в другого Джимми. В отзыве для боссов Мишель пишет, что "сделать кино из этого материала невозможно", на треть получится порнуха! В своем же письме Мигелю она называет его писанину "горькими, но светлыми мемуарами". А затем интересуется, какие спортзалы тот посещает.

Сантьяго, разумеется, воображает себе, что Мишель — сама студийный босс, а не какой-то там "глотатель". Он и понятия не имеет, что она отправляется в магазин и покупает "Скучную жизнь домохозяек", все четыре фильма! В первом из самоуничижительных эпизодов романа Мишель мастурбирует под "Корпорацию "Стоит по стойке "смирно"; ее сексуальность с детства подавлена, и она отправляется в спортзал к Мигелю Сантьяго, просто посмотреть, как он тренируется. В этом смысле Мишель вылитая Эмма — та обожает бодибилдеров и похожих на них мужчин, но в отличие от Эммы Мишель не позволяет себе поддаваться страсти. Да и какому бодибилдеру приглянется спичка Мишель?

Тут читателя начинает брать за душу — Мигель Сантьяго хотя и туповат, но в целом совершенно безобидный и добрый парень. Мишель Махер набирается смелости и заговаривает с ним, признаваясь, что никакой она не босс, а просто "первый читатель" и ей просто стало его, Мигеля, жалко. Между ними начинается нечто, поименованное одним из рецензентов "Глотателя" "дисфункциями любви в Лос-Анджелесе", — эта фраза есть в романе. Видимо, за нее-то он и был так на ура воспринят критикой. Журналисты аплодировали стоя, а "Нью-Йорк таймс" написала, что книга "чернее всякой чернухи".

Мигель и Мишель в итоге переезжают в одну квартиру, от которой "два шага до суши-бара в Венисе" (Джек хорошо знал, где находится эта квартира). Они не спят друг с другом — болт Мигеля слишком велик для Мишель, ей больно, поэтому она просто держит его в руках (и тут Джек знал, чем это навеяно, придумано разве что "слишком велик").

Через некоторое время, из нежности и любви к Мишель, Мигель знакомит ее с другими бодибилдерами — он видел их в душе и знает, у кого болты подходящего размера. Мишель, натурально, спит с ними. "Приглушенное удовольствие" — так она это называет, разговаривая с Мигелем в постели; взяв в руки его порнографический пенис, она говорит другу, что счастлива, хотя испытывает смешанные чувства.

Что до Мигеля Сантьяго, он же "Джимми-пеномен", то у него полно секса на работе, даже больше, чем нужно. Он воспринимает свои отношения с Мишель как есть — она спит с короткоболтовыми, но всегда возвращается к нему и ложится с ним в постель, держа в руках его невозможный гигантский пенис. Они молча смотрят "Мост Ватерлоо", фильм 1940 года с Вивьен Ли и Робертом Тейлором. Фильм как раз для Мигеля, вышибает слезу с ходу.

В конце романа Мигель и Мишель живут вместе, как прежде. Мишель больше не пишет добрые письма авторам сценарного говна, а лишь язвительные заметки для боссов, которые сценариев не читают. Она до сих пор плачет над тем, что ложится ей на стол, но с Мигелем об этом не разговаривает — разумеется, он тоже не рассказывает ей о работе. Они едят пищевые добавки для бодибилдеров и ходят в спортзал. Он говорит ей, что любит смотреть, как она спит в футболке от "Мирового спортзала", ему так приятно трогать ее крошечные груди, едва-едва проступающие под шерстью гориллы со штангой.

"В Лос-Анджелесе случаются истории и похуже", — пишет Эмма. Эту ее фразу цитировали буквально в каждой рецензии — еще бы, ведь это предпоследнее предложение романа, отличная подготовка к последней фразе: "Даже если ты или твой друг сыграли в плохом фильме, или даже в целой куче плохих фильмов, или даже если ты всю жизнь бесконечно переделываешь один и тот же плохой фильм, — это еще не самое дно; этого не стоит стыдиться — для стыда найдутся и более серьезные поводы".

Джеку больше нравилась первая фраза романа: "Или в этом городе ничто не случайно, или же все, что здесь случается, — чистая случайность".

Чистая правда — взять хоть звонок от Миры Ашхайм. Джек и понятия не имел, что Эмма прекрасно знает, кто такая ее сестра Милдред, и что она каждый день смотрит порнуху ("поиск материала для "Глотателя", как она объяснит ему потом), — более того, она знала Милдред и смотрела порнуху задолго до встречи Джека с Длинным Хэнком.

Джек сказал Эмме, что, читая про Мигеля Сантьяго, воображает в его роли Длинного Хэнка, но Эмма сразу оборвала ход его рассуждений — с ее точки зрения, роман никогда не попадет на киностудию.

— Конфетка моя, давай не будем про кино, — сказала она. — Ты бежишь впереди паровоза.

Джек прочел "Глотателя", когда тот еще гулял по лабиринтам нью-йоркских литературных агентств; Эмма решила, что книжка скорее американская, чем канадская, и хотела сначала продать права здесь, а уж потом думать, к кому обратиться в Торонто — несмотря даже на то, что ее старая подружка Шарлотта Железные Груди сделала блестящую карьеру в канадской книжной индустрии.

— А зачем ты назвала ее Мишель Махер? — спросил Эмму Джек. —Я восхищался ею, я перед ней на коленях стоял! Я всегда буду на нее молиться! Ты ведь ее даже не видела, Эмма.

— Ты ее хорошо от меня спрятал, Джек. Кроме того, моя Мишель — весьма положительный персонаж.

— Настоящая Мишель тоже весьма положительный персонаж! — протестовал Джек. — А ты дала ей тело двенадцатилетнего парня! Ты заставила свою жалкую девчонку тащиться от бодибилдеров!

— Это просто имя для персонажа, Джек, — сказала Эмма, — что с тобой?

Разумеется, Джека беспокоила и эта история про "короткий болт", особенно термин "приглушенное удовольствие" при описании секса с обладателем такого пениса.

— Конфетка моя, это же роман, книга! Это все происходит только в воображении! Ты что, не знаешь, чем книга отличается от жизни?

— Эмма, ты держишь мой пенис в руках с восьми лет! Я не знал, что ты одновременно измеряла его длину.

— Это роман, Джек, — повторила с нажимом Эмма. — Ты все это принимаешь слишком близко к сердцу. Кстати, ты совершенно ничего не понял про роль пенисов в моей книге.

— Чего я не понял?

— Что когда они слишком длинные, женщине больно, конфетка моя. Если женщина маленькая, я имею в виду.

Джек задумался; ему не приходило в голову, что женщина может быть слишком маленькая — слишком большая — это пожалуйста, но маленькая? Что Эмма хотела сказать? Что "приглушенное удовольствие" лучше боли? О чем она вообще? Тут он заметил, что Эмма плачет.

— Роман мне понравился, что ты! — сказал он. —Я вовсе не хотел сказать, что он плохой.

— Ты ничего не понял, — отрезала Эмма.

Джек подумал, она о романе — ну, роман-то он понял отлично.

— Я понимаю, Эмма, — сказал он. — Книжка, конечно, не моя — это не старомодная проза со сложным сюжетом и хитроумно выписанными персонажами. На мой вкус, она слишком современная — это скорее психологическое исследование человеческих отношений, да к тому же "дисфункциональных", чем рассказ, история. Но мне книга понравилась — правда, очень понравилась. Мне показалось, очень верно выдержан тон — такая саркастическая недоговоренность, наверное, ты согласишься. Голос автора в особо эмоциональных сценах подчеркнуто нейтральный, невозмутимый — это меня просто восхитило. И конечно, жить с кем-то, даже если это не отношения, а "дисфункция", — лучше, чем быть одному. Это я понимаю. Они не спят друг с другом, они не могут заниматься любовью — но испытывают облегчение от самого этого факта.

— Джек, ради всего святого, заткнись! — сквозь слезы проговорила Эмма.

— Чего я снова не понял?

— Дело не в романе, а во мне! — закричала Эмма. — Это я слишком маленькая, — сказала она уже тихо. — Мне больно даже от парней, у которых совсем короткие.

Джек смотрел на нее, вытаращив глаза. Эмма — такая крупная, сильная молодая женщина, она все время пытается сбросить лишний вес, она выше и тяжелее Джека. Как это — слишком маленькая?

— Ты к врачу ходила?

— Ну да, к гинекологу, даже к нескольким. Они говорят, что размеры-то у меня там нормальные. Дело в мозгах.

— В мозгах? У тебя болит голова?

— Нет, болит у меня не голова.

Болезнь Эммы носила мрачное название — вагинизм. Это, объяснила Джеку Эмма, условный рефлекс — при стимуляции половых органов у женщины происходит спазм промежностных мышц, а иногда его вызывает даже сама мысль о проникновении постороннего тела во влагалище.