Когда под ногами хрустит империя - Вера Ковальчук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он прогуливался по галерее над внутренним садиком – сюда в том числе выходили окна гостиной Первослужителя, и если присмотреться, заметна была суматоха внутри. Значит, сборы продолжаются. Ничего удивительного – старику и к тому же главе Храма на новом месте понадобится множество вещей. Да и неизвестно, когда всё успокоится, и он сможет вернуться в Меттену.
Здесь же, в этом саду и на галереях над ним, могли проводить время гости Первослужителя из числа высшей знати. Поэтому Кенред, увидев на лестнице Севергу, удивился лишь тому, что она, оказывается, в Меттене, а он об этом ничего не знает. Он пошёл к ней, и они встретились в убранном вьющейся зеленью уголке галереи, тихом и почти укромном.
Кенред склонился перед женщиной в почти придворном поклоне. Следовало выказать почтение, да и на подол её траурного платья проще было смотреть, чем в её глаза. Её скорбные вопрошающие глаза.
– Ваше высочество… Мне не сообщили, что вы находитесь здесь, в Меттене.
– Да, я… Приветствую вас, граф… Герцог.
– Да, теперь герцог.
– Прошу, примите мои поздравления.
– Благодарю.
Она молчала, пока он не выпрямился и не взглянул всё-таки ей в глаза.
– Мне рассказали, что ты женился.
Он с едва заметной усталой усмешкой приподнял бровь – и тут же опустил.
– Да.
– Значит, я должна поздравить тебя и с этим?
– Если желаешь.
– Желаю? – Она болезненно вздохнула. – Ты полюбил?
– Я намерен постараться её полюбить.
– В самом деле? Постараться?.. Это правда, что она чужемирянка и военнопленная?
– Да, правда.
Женщина отвела взгляд в сторону. Ей, кажется, и самой трудно было смотреть на собеседника.
– Посмотри, как над нами смеётся судьба. Промедли ты ещё хотя бы месяц…
– Я не мог промедлить месяц. Обстоятельства давили на меня очень жестоко. Не могу предположить, что было бы, не свершись этого брака, но могло быть всё что угодно.
– Ты мог жениться на любой простолюдинке, если цель была чисто политическая. Почему же именно чужемирянка?
– Потому что я не мог взять любую из наших девиц. Вместе с женой я получил бы весь её клан, всех родственников до десятого колена, и это создало бы безумное множество проблем, особенно если бы девица была, например, из торгового или банкирского клана со своими связями. А чужемирянка – одна. Ни одного родича, никаких связей, никакой политики. Чистый вариант.
– Я понимаю. Да что там – я нисколько не виню, это было бы просто странно. Но теперь ведь всё изменилось.
– Изменилось…
– Я овдовела, а ты волен расторгнуть свой брак, раз твоя жена чужеземка, а ты стал главой своей семьи. Теперь для нас уже нет ничего невозможного… – И она замолчала, увидев выражение его лица.
Кенреда словно что-то с силой ударило в горло, только не снаружи, а изнутри. Он посмотрел на неё с мукой в глазах, лицо его на несколько мгновений исказилось, как от острой загрудинной боли. Он с трудом перевёл дух и опустил глаза – так проще было брать в руки не только свои действия и мысли, но и их телесное отражение.
– Я не могу так поступить.
– Но почему? Да, сейчас, сразу после смерти моего мужа, это невозможно. Но пройдёт два года, да даже и через год уже можно будет думать об оглашении. Тогда твои права на престол никто не посмеет оспорить.
– Я прошу тебя – не надо разговоров о моих правах.
– Но почему? Именно ты должен быть следующим императором.
– Нет, не я. И довольно об этом сейчас.
– Да, ты прав. – Её лицо смягчилось, стало ласковым (до боли отозвалась в его сердце эта ласковость), но взгляд оставался настойчивым. И придвинуться к нему хоть на шаг она по-прежнему не решалась. – Не об этом. Но я всё ещё люблю тебя. И теперь, когда Меллгрей погиб…
– Прошу тебя, Северга! Умоляю!
– Прости меня. Да, я понимаю твоё сердце. Он был твоим другом, и его гибель, должно быть, жестоко тебя ударила. Но ты ведь должен жить, тебе придётся жить дальше, Кенред! Ты должен думать о будущем – мы все должны. Позаботиться о будущем империи. Мой отец отдаст меня за тебя, если ты попросишь. И ты мог бы поговорить с ним уже теперь, даже до официального оглашения; мы наконец-то сможем быть вместе…
– Я не смогу, Северга! Не смогу. Это правда – он был моим другом. Моим самым близким другом. Я не смогу так поступить с ним… С его памятью. Никогда!
Женщина отступила на шаг. Глаза у неё стали, как ему показалось, пустыми, словно два кусочка стекла, и он даже успел испугаться, не потребуется ли его помощь. Но это было не отчаяние, не шок, не ужас или зарождающаяся ненависть, которая в следующий момент должна была разразиться изматывающей вспышкой. Взгляд Северги вновь обрёл глубину, а лицо осветилось пониманием и достоинством, в котором была настоящая внутренняя сила. Да, он всегда восхищался её умением принимать любые удары судьбы и не терять присутствия духа. В такие минуты она казалась ему ещё прекраснее.
– Что ж… Я понимаю. Время идёт, и чувства меняются. Ты теперь женат, и если твоё отношение ко мне изменилось, мне остаётся только принять это.
– Нет! Не изменилось. Я любил, люблю и буду любить только тебя. Но я не могу предать Меллгрея – ни в жизни, ни в смерти. Ты – его жена. Так уж сложилось.
Она молчала очень долго. Тягостно. Но Кенред, который ощущал себя в этот момент двойным предателем, не торопил ни мысли её, ни чувства. Может быть, потому, что опасался всерьёз заглянуть в собственные и понять их.
– Я думаю, ты сейчас просто не в состоянии думать об этом, – сказала Северга наконец. – Поэтому давай не будем. Просто помни, что я тебя жду. Когда прелесть новизны твоих отношений с чужеземкой развеется, ты очень ясно ощутишь, насколько она другая, и как зыбко и маловероятно твоё с ней семейное счастье. Тогда, возможно, ты решишься…
– Северга, прошу тебя… Дело совсем не в Кире. Дело во мне и в обстоятельствах… – Он с трудом перехватил дыхание, овладел голосом. – Тебе нужно отсюда уехать. В Меттене будет опасно. Прикажи своим служанкам собирать твои
