Калейдоскоп вечности (СИ) - Евгения Кострова

— Он убил их верно? — допытывался он, приближая к ней свое лицо, и дыхание их смешалось в едином потоке, и она могла ощущать горячий воздух, которым он дышал, на кончике своего языка. — Свободно пользуется правом жизни, находясь под защитой двенадцати представителей.

Тонкие брови сдвинулись на переносице, и он вновь спросил, шепча вопрос возле ее губ, на которые стекала кровь:

— Где солдаты, что пришли сюда по моему наказу? Где мои люди? — кричал он ей в лицо, и она чувствовала его гнев и скорбь всем своим существом, через боль, приносимую его руками, через дрогнувший голос и вырвавшееся на волю безутешное отчаяние. Холодный металл его острых когтей располосовал в тонкие паутинные нити одежду на ее предплечьях, терзая, превращая беломраморную кожу в длинные борозды, и расцвели красные гиацинты, раскрывая свои лепестки. И острое как бритвы серебро на его пальцах глубоко проникли в плоть, с удивительной легкостью скользнув под кожу, оставляя на ней телесное клеймо. Когда же его пальцы высвободили ее, и она рухнула на колени, глубоко вдыхая воздух, нетерпеливо и жадно, словно слуга больше не сможет дышать, если прекратить делать новые попытки. На белый шелк упало несколько рдяных капель, выступающих из небольших проколов, и она зачарованно наблюдала, как чистота ткани, замарывается рубиновой течью.

Голос Алена Вэя был холоден, как воздух при первых бликах рассвета, студеным как зимняя ночь и бесщадным, как зарница мгновения смерти, и окутывал как снежный покров:

— Твои солдаты соблаговолили исполнить свой долг не перед тобой, но перед великой Империей. Молодой человек смотрел на них, сидя в непринужденной позе на верхней ступени лестницы, лениво закинув ногу на ногу, подперев рукой подбородок. И хотя лицо его, не выражало удивления или злобы, страха или раскаяния глаза его были темными и жестокими, и девушку окатил потаенный ужас. Это был не ее хозяин, такими глазами он смотрел на своих врагов, покусившихся на то, что принадлежит ему.

— Что ты с ними сделал? — поинтересовался мужчина низким голосом, и девушка ощущала его близкое присутствие позади себя, и позвоночник будто прожигался изнутри, испепеляя кожу, ощущая опасность, истекавший от одного его присутствия. Ее жизнь все еще висела на волоске. Не успеет она сделать и вздоха, как он проткнет своими когтями ей сердце. Девушка подняла глаза на своего господина, пытаясь отыскать в тени и блеске его глаз надежду, но леденящая улыбка, окрасила бескровные губы, и она оторопела, безвольно опрокидывая голову вниз, даже дыхание замерло.

— Я покажу тебе, — и темнота проскользнула в коридор, освещаемый теплом дневного света, и в черных углах под пологом тяжелых гардин из сатина, в прорезях половиц, можно было услышать далекий стон и плач. И костлявые ртутные пальцы невидимых призраков, спускающих по кобальтовым стенам, снующих по поверхности журчащего истока, протекающего во внутреннем дворике. И они шептали свои секреты на неведомом, таинственном языке, и голоса, и мысли их стыли на устах как кровь и войлок тени. — Но придется последовать за мной, — еле слышно закончил Ален, улыбаясь своим снам и видениям.

И если девушку возле ног солдата пронзал живой ужас от осязаемых рук, что не видели глаза, но чувствовала душа, то мужчина решительно выступил вперед, дерзко вглядываясь в глаза того, что отринул в этот миг все человеческое.

— Что тебе сделали эти люди?

Ален ответил незамедлительно, и даже фальшивая усмешка покинула его лицо:

— То же, что пытаешься сделать ты. Полагаешь, что я потерплю столь вольное поведение в моем доме и с моими слугами. Девушка ощутила тяжесть на плечах от произнесенных слов, они эхом отскакивали от внезапно истончившихся стен, гулко звеня в ушах, и дышать, стало невыносимо трудно, словно кислород вокруг нее уплотнился. Призраки под пальцами рук провозглашали, с яростью взывали к свободе, находясь в ненавистной темнице. Она слышала, как они бились с прозрачной преградой, находившейся в иной реальности, в ином измерении, вырываясь из хаоса их грешных мыслей и оскверненных сердец. Рядом с ней стояло напольное зеркало, обрамленное в дорогой белый мрамор, холодный и гладкий, как льдина, и в отражение своих глаз, она уловила дикость, жажду и власть тех созданий, что угнетались силой ее хозяина.

— Мэй Ли, — услышав свое имя, она не сразу подняла пугливые глаза, но посмотрев на зовущего, тело накрыла невероятная ласка тепла, восходящего от самых пят до макушки, — ступай и приготовь мне и гостю чаю. Мы будем в саду снаружи.

— Полагаю, что проведение затяжной беседы с тобой, только погубит мое время, — холодно пояснил человек, расправляя пальцы и позволяя алмазно-белому свету солнца пасть на заостренное серебро лезвий, и глаза его поддались темно-серой дымкой, приняв в себя оттенок вороньего крыла. — Я пришел за своими людьми, а не за твоими долгами, мальчишка. Верни мне их, а иначе никакой закон всевышних Судий не спасет тебя.

Ален не изменился в лице, он наблюдал за пришедшим к нему со спокойной улыбкой, спрятав руки в длинных рукавах шелкового кимоно, словно наслаждался костюмированным представлением, выслушивая наставления старшего со всем вниманием.

— Конечно же, — проговорил он, в задумчивости склоняя голову на руку, и пламенные лепестки камелии в порыве ветра опадали через раскрытые окна, впуская внутрь шифоновые полупрозрачные шторы.

— Но, чтобы их забрать, Вам, мой покорный друг, все равно придется вступить в мои сады. Неужели Вы посмеете отказать полноправному участнику Турнира? — он усмехнулся коварно и льстиво, и его белоснежные зубы сверкнули в ласке янтарного света. — Ведь сегодняшний рассвет ознаменовал начало великой битвы между всеми избранниками, родившимися под звездой белого сокола и льва.

Они прошли через длинный коридор со светлыми и чистыми стенами, но мужчине казалось, что сквозь непорочность белизны проступали кроваво-черные пятна, которые невозможно смыть, вместо аромата благоухающих гортензий, он улавливал запах крови и паленой плоти. Ален Вэй был известен как чудотворец самых опасных ядов. Он выращивал сорта редчайших растений, выводил новые семенные культуры, не брезгуя использовать в удобрения людские соки, считая их наилучшим нектаром для своих смертоносных цветов.

Они вышли наружу, и мир укрыли нежно-розовые лепестки сакуры и белоснежные бутоны жасмина, была пора цветения, и в воздухе стоял тонкий и пьяняще-сладкий аром. Небо было золотым, а облака красны как кровь, и ветер доносил до них скорбную песнь, увенчанную славой рассвета, что так походил на закат. Мужчина перевел взгляд на юношу, поджидающего его у стеклянных раскрытых ворот, на губах его блуждала спокойная улыбка, когда он в приглашающем жесте звал к своему гостю. И в этот момент, когда он увидел Алена Вэя, обласканного светозарными лучами солнца, то своевременно осознал, почему тот пользовался такой популярность у высших сановником и отпрысков знатных родов, платя лишь за одну беседу рядом с ним огромные деньги и возможность увидеть его воочию.