От крушения Пражской весны к триумфу «бархатной» революции. Из истории оппозиционного движения в Чехословакии (август 1968 – ноябрь 1989 г.) - Элла Задорожнюк

В любом случае ноябрьская забастовка студентов явилась выражением протеста, который указывал на высокий уровень политического сознания общества. «Студенческая десятка» отражала настроения всей общественности, и рабочие сразу же стали доказывать важность ее положений действиями. На предприятиях прошли рабочие собрания, которые приняли «Десять пунктов» в качестве своей программы. Рабочие устраивали встречи с бастующими студентами, оказывали им финансовую помощь и предупреждали власти, что на любую попытку сломить студентов они ответят забастовкой. Символически свою поддержку они подтвердили получасовым перерывом в работе, фабричными гудками и т. д.[120]. В Чехии почти повсеместно стали создаваться забастовочные комитеты, трансформируясь в рабочие советы. Позднее, в январе 1969 г., предпринималась попытка создать центральный орган рабочих советов, но власти поняли, что это движение становится опасным, и расформировали советы.

На заседании 19 ноября президиум правительства, обсудив вопрос о положении в вузах, назвал студенческую забастовку акцией, не способствовавшей процессу консолидации в стране[121]. Такая оценка показала, что государственные власти, включая реформаторскую их часть, не поддерживали крайних методов борьбы. В тот же день на совещании первых секретарей окружных и краевых комитетов КПЧ, посвященном итогам ноябрьского пленума, Л. Штроугал напомнил об обещании студентов почтить 17 ноября память жертв фашистской расправы мирным траурным шествием. Однако, по его словам, студенты изменили свои первоначальные планы и приняли иное решение – провести трехдневную забастовку. Требования «Десяти пунктов», по словам Штроугала, сформулированы таким образом, что «со многими из них можно согласиться». «Однако, – продолжал он, – забастовка названа оккупационной, что, разумеется, имеет особый акцент, акцент политический…». Инициаторы забастовки, продолжал Штроугал, представляют дело таким образом, что данная акция проводится в поддержку послеянварской политики и прогрессивного ядра партии. «Мы знаем, – утверждал он, – что трехдневная забастовка с названием оккупационная проводится не в поддержку данной линии. Фактом является то, что в последние часы мы получаем информацию о том, что студенты приходят на заводы, требуют конкретной поддержки этой студенческой забастовки, все более остро реагируют на ноябрьскую резолюцию и оказывают определенное давление – причем давление не малое – на определенное политическое развитие, которое должно проходить у нас после ноябрьского пленума»[122].

Такого рода заявления фиксировали тот момент, что КПЧ постепенно теряла авторитет, который она приобрела после января 1968 г., что она расходилась с обществом[123], а альтернативные голоса звучали уже глуше.

Однако пламя протестов разгоралось с новой силой, и власти предприняли очередную попытку диалога со студентами на высшем государственном уровне. 27 ноября[124] с представителями Союза студентов высших учебных заведений снова встретился председатель ЦК НФ Э. Эрбан. На ней лидер студентов М. Дымачек назвал прошедший пленум ЦК КПЧ «ноябрьским компромиссом», поскольку руководящие посты заняли те, кому «студенты не доверяют». Далее он акцентировал внимание на манифестационном характере забастовки, проводившейся в знак протеста против опасности консолидации доянварских сил[125]. Но одно дело встреча до забастовки или тому подобной акции, и другое – после нее. Конструктивный диалог давался с трудом.

Эрбан, как следует из протокола переговоров, пытался объяснить: то, что делает партия – «не компромисс, а выход из реальных, а не иллюзорных условий»[126]. Один из представителей студентов назвал студенческий документ «Десять пунктов» «программой-минимум», пояснив, что изначально положения документа формулировались более жестко, в частности в нем содержался пункт о выражении недоверия Дубчеку[127]. Эти две позиции содержали вектор компромисса, и вывод Эрбана относительно того, что надо сделать возможным участие студентов в активной политике, совпадал – хотя бы формально – с тем, что Дымачек со своей стороны предложил «конструктивное использование нашей (т. е. студенчества. – Э. З.) политической силы»[128].

В целом студенческую забастовку можно трактовать двояко. С одной стороны, даже в условиях «нормализации» она продолжала массовое движение протеста под лозунгом «социализма с человеческим лицом». С другой – ее можно считать первым выражением формировавшейся оппозиции. И в этом ракурсе ее результаты превзошли ожидания тех, кто до января 1968 г. и в ходе Пражской весны стремился заложить основы постоянного сотрудничества студентов и рабочих. В то же время преследования бастующих знаменовали начало конца массовых движений протеста на легальной основе.

После забастовки в ноябре 1968 г., фактический неуспех которой студенты восприняли как крушение надежд на «социализм с человеческим лицом», студенческое движение подверглось дифференциации. Часть студентов охватило чувство безнадежности и бессилия, что обусловило возникновение как пораженческих, так и радикальных настроений. Приверженцы радикальных мер заняли по отношению к руководству А. Дубчека жесткую позицию, отказавшись от Программы действий КПЧ как программы выхода из кризиса. Именно на этой базе несколько позднее сформировалось оппозиционное нелегальное Движение революционной молодежи. Эстафета же массовых протестов к концу 1968 г. перешла к профсоюзам.

16–19 декабря 1968 г. в Праге во Дворце съездов состоялся учредительный съезд Чешского профсоюза рабочих металлообрабатывающей промышленности, решительно потребовавший продолжения инициированных в дни Пражской весны реформ, в том числе курса на самоуправление. Съезд поддержал предложения о номинации Й. Смрковского на пост председателя Федерального собрания ЧССР (ФС ЧССР), которое, согласно Закону о федерации, находилось в стадии формирования. В качестве гостя на съезде выступил он сам, а его кандидатуру уже поддержали студенческие организации и союзы творческой интеллигенции. Предостерегающий голос делегатов съезда проф союза рабочих-металлистов, представлявшего 900 тыс. членов, зазвучал особенно громко.

Знаменательный факт в оппозиционном движении этого времени – Договор о сотрудничестве Чешского профсоюза рабочих металлообрабатывающей промышленности и Союза студентов вузов Чехии и Моравии[129]. Договор одобрили 1200 делегатов съезда (воздержались 17 чел.)[130]. Для студентов же он значил признание общесоциальной весомости своего движения.

По договоренности со студентами профсоюз приступил к подготовке забастовок протеста[131]. Весь северо-восточный угольный бассейн принял решение начать 28 декабря забастовку, которая должна послужить сигналом присоединения остальных. Но после переговоров профсоюза с премьером О. Черником забастовка была отложена. Протесты общественности все же не прошли напрасно, они заставили власти по крайней мере идти на компромиссы, признавая законность ряда требований.

Таким образом, Чешский профсоюз рабочих металлообрабатывающей промышленности 19 декабря 1968 г. принес оппозиционному движению первый конкретный результат сотрудничества со студентами: начало всенародной кампании в поддержку кандидатуры Й. Смрковского на пост председателя ФС ЧССР. В распространявшемся в самиздате Открытом письме в адрес депутатов Национального собрания ЦК Чешского профсоюза рабочих-металлистов заявил: «Если не будет принят во внимание предупреждающий голос почти миллионной организации работников металлообрабатывающей промышленности, мы полны решимости начать забастовку». Рабочие получили поддержку представителей 330 тыс. работников строительной промышленности, 200 тыс. крестьян, 180 тыс. железнодорожников, профсоюза работников печати и других. Кампанию поддержал и Координационный комитет творческих союзов[132]. Декабрьские дни тем самым ярко продемонстрировали вектор дальнейшего развития протестного движения – солидарные действия студентов, рабочих и интеллигенции.

21 декабря состоялась еще одна встреча представителей Союза студентов вузов Чехии и Моравии с О. Черником и Э. Эрбаном. Студенты изложили свои взгляды на политическую ситуацию, прокомментировав основное содержание своего договора с Чешским профсоюзом металлистов[133], который для высшего эшелона власти представлялся не только неприемлемым, но и побуждавшим к нестабильности.

Проходившие в стране события заставили консерваторов мобилизовать свои силы и готовиться к контрнаступлению. Выступивший 25 декабря по радио и телевидению Г. Гусак заявил, что в соответствии с Законом о федерации пост председателя федерального парламента должен занять словак. В свою очередь, Чешский профсоюз металлистов спустя два дня еще раз повторил требования резолюции своего съезда и напомнил властям об угрозе забастовки в поддержку своего кандидата – Й. Смрковского.