Отрешенные люди - Вячеслав Софронов

- Прошу любить и жаловать начальника моего, Елисея Кузьмича, представил его гостям Иван. - Лизка, тварь этакая, быстро дорогому гостю лучшего вина полную чару! - заорал он. Из-за занавески высунулась всклокоченная голова еще молодой, чернявой девицы и тут же скрылась. Хозяйка моя, - махнул в ее сторону Иван, - шебутная девка.

- Не-е-е... Мне пить сегодня никак нельзя, - короткое время сопротивлялся Елисей Кузьмич, когда ему поднесли серебряную с чернением чарку, но Каин чуть ли не насильно влил в него вино, усадил за стол.

- Все служба да служба, - дыша сивушным перегаром прямо ему в лицо, заговорил Иван, - кто нонче так живет? Погляди на меня, Елисей Кузьмич. Кто я был? Дворовый! А стал? Самым известным сыщиком на Москве. Меня теперича и в Твери, и во Владимире, да и в Нижнем знают. И еще знают, что спуска не дам никому. Слышишь? Ежели попался, то все, шалишь, держи ответ по закону и не царапайся. Ага? Кузьмич? Давай еще выпьем.

- Уважь нас, ваше высокоблагородие, - потянулись к нему с разных концов стола с чарками подозрительного вида мужики, в которых Кошкадавов без труда узнал многих из тех, кого Каин доставлял в участок.

- А ты не гляди, не гляди, что морды у них знакомые, - поймал его взгляд Каин, - они откупились от тюрьмы, слово дали мне во всем помогать и обо всех воровских делах на Москве докладывать. Теперича друзья оне мои и во всякий неурочный час могут ко мне в дом постучаться. Вот оно какое дело выходит.

Капитан-исправник выпил один раз, потом другой, и вдруг его взяло зло на этого хитрого и везучего совсем молодого парня, который в короткий срок обзавелся и домом, и бесплатным харчем, доходы у него - прямо-таки как у генерал-губернатора, судя по угощениям на столе, зато он сам ходит все еще в капитан-исправниках, а через пару лет ему стукнет пятьдесят годиков и со службы придется уйти, хочет он того или нет. А у него дочь на выданье, пристраивать надобно, сын в недорослях ходит, и тому местечко выхлопотать надо. Все надо, надо, надо... Где же справедливость? Куда власти смотрят? Да разве он сам не власть?

Елисей Кузьмич и не заметил, как начал говорить вслух, высказывая все обиды, всю многолетнюю горечь мигом притихшим каиновым собутыльникам:

- За что служу? За гроши! Дом путный себе купить не могу, на полицейской коляске езжу, своей до сей поры нет и не скоро будет. А сапоги? Сапоги, гляньте, какие! - с этими словами он задрал прямо на лавку ногу, и все увидели огромную дыру на подошве.

- Эй, Кувай али кто там, - неожиданно крикнул Иван, - сымай свои сапоги и его высокоблагородию мигом одеть.

- А я сам как буду? - пробасил тот.

- За тебя не боюсь, ты себе мигом новые справишь, лучше прежних. Кувай подчинился и с поклоном подал Кошкадавову свои почти новенькие сапоги. Но капитан-исправник словно и не заметил их, а продолжал изливать душу дальше:

- А как со мной начальство разговаривает?! Как со скотом каким! И что с того, что не дворянин я? Что с того? Можно, если он полицмейстер, то мне в морду кулаком шпынять? Я при должности состою, и он тем самым не меня, а должность мою обижает. Ежели кого из высоких господ обворуют или пропадет там что, то меня вызывают, и айда, ищи день и ночь, где хошь, их пропажу, не ешь, не спи, а найди им безделушку, которую они на балу по оплошности своей обронили. Я им не пес какой, чтоб за безделушками, высунувши язык, бегать...

- Елисей Кузьмин, да ты нам только скажи, и мы тебе десяток таких безделушек притащим, - обняв начальника за плечи, втолковывал ему Иван.

- Точно говоришь? - из глаз Кошкадавова покатилась пьяная слеза, и он поцеловал Ивана прямо в мокрые губы. - Люблю за такие слова. Только и ты со мной веди себя по чину. Я, как ни как, а все ж таки капитан, да еще и исправник...

- Не шиш с бугра, - рассмеялся кто-то, но Ванька Каин так зыркнул в его сторону, что он чуть язык не проглотил.

- А со мной надо держаться почтительно и во фрунт стоять. Все слышат? мутно глянул он по сторонам. - А то ведь я могу и в Сибирь запросто спровадить, где Макар телят не пас. Оч-чень предалеко...

- Лизка, - крикнул Иван, - проводи его высокоблагородие в спаленку да раздень его как надо, приголубь его, - шепнул он ей на ухо. Лизка понимающе улыбнулась ему, и Кошкадавова с трудом вытащили из-за стола, повели его в спальню, где он оставался до утра. Лизка Кирпичникова долгое время находилась в спаленке, и вся компания заговорчески заулыбалась, когда она вышла оттуда, небрежно покрывая голову ситцевым в горошек платочком.

- Золото у нас, а не начальник, - громко сказал Иван, - давайте за его здоровье и выпьем, чтоб жил он долго и мы при нем исправно службу несли.

Когда Елисей Кузьмич Кошкадавов проснулся утром, повел вокруг опухшими глазами, то первое, что он увидел - это голую спину незнакомой черноволосой девицы, расчесывающейся перед большим, в серебряной раме, зеркалом. Постепенно память вернулась к капитан-исправнику, и он тихо застонал. Когда он вышел весь скрюченный и согбенный, то честная компания, казалось, и не выходила из-за стола. Ему налили опохмелиться, потом на посошок, и он отправился домой, где в тот же вечер повесился у себя на чердаке. Ванька Каин с дружками тихо-мирно проводили его на старое кладбище при Алексеевском монастыре, выпили за упокой души раба божьего Елисея и стали ждать-гадать, кого им поставят в начальники.

Прошел месяц. В сыскную контору Ванька почти не ходил, шатался по городу, захаживал в кабаки и трактиры, ездил с Аксиньей в Сергиеву обитель. Та вдруг стала не на шутку богомольна, набожна, и когда Иван стал подшучивать над ней, мол, рано на тот свет собираешься, погуляем еще и на этом, та сердито зыркнула на него и призналась:

- Ребеночка жду...

- От кого ребеночек? Чей будет? - странно, но Ивана не на шутку взволновало известие о беременности Аксиньи, и он долго допытывался, от мужа ли ребенок или...

- А вот и не скажу, чей, - дразнила его Аксинья, грозя пальчиком, - так и будешь жить и сомневаться: твой сынок или чужой.

- Ты смотри у меня, - пригрозил было, но потом махнул рукой, решив, что рано или поздно вызнает, чье дитяте.

А потом две ночи подряд ему снился волк с длиннющим хвостом, которым тот тыкал Ивану в лицо, не давал дышать. Просыпался, садился в постели, зажигал свечу, звал Лизку, спрашивал, не приходил ли кто... Вроде все было спокойно, но он знал, со слов покойной матери знал: такие сны зря не снятся. И точно! На третью ночь, когда волк опять начал его душить дурно пахнущим хвостом, он услышал стук в нижнее оконце. Думал, снится, не хотел вставать. Но растолкала Лизка с испуганными глазами:

- В Сыскной приказ тебя спрашивают, - проговорила едва слышно.

- Чего их нечистая по ночам носит! - ругнулся он. - Скажи, как посплю, так и приду. Может, случилось чего?

- Говорят, новый начальник назначен. Вас, Иван Осипович, требует к себе немедленно.

- Начальник требует! - услыхал Иван крик снизу.

- Какой, к черту, начальник, помер наш Елисей Кузьмич...

- Николай Иванович Редькин - начальник наш.

- Редькин?! Николай Иванович?! - Иван чуть с постели не упал. Быстро соскочил, оделся, сполоснул лицо, нашел глазами икону, что недавно принесла к нему в дом Аксинья, перекрестился три раза и вышел на улицу, словно головой вниз с обрыва кинулся.

- Кого я вижу, - запел полковник Редькин, вставая из-за стола и указывая рукой на табурет, стоящий в углу, - глазам своим не поверил, как в списках увидел: Иван, сын Осипов, по прозванию Каин. Думаю, ошибочка какая, может быть, вот и послал нарочного позвать, выяснить чтоб...

- Все верно, вот он я, Каин и есть, - угрюмо ответил Иван и замолчал, ожидая, что дальше станет говорить полковник.

- Вижу, вижу, что сам Каин явился, - ухватился пальцами за кончик своего длинного носа Редькин, - как же ты сыщиком служишь, когда сам наипервейший вор? Скажи мне на милость.

- Чего там ране было, то быльем поросло, чист я теперь, нет за мной никаких воровских дел. Зато воров и разбойников за одну ночь более сотни человек привел в участок.

- А, как же... Слыхивали и об этом, - разулыбался полковник, - знаем, знаем о подвигах ваших, Иван, Осипов сын. Проверить бы надо, а то я, сам знаешь, бумагам не особо доверяю, а вот на глаз бы тех воров поглядеть. Где они?

- Откуда мне знать? Может, в Сибири давно, а может, и отпустили кого. Ваше дело - проверять, а мое - ответ держать.

- Уже проверили, - вытянул вперед свой носище Редькин, - липой все оказалось, как есть липой...

- Какая липа? - не понял сперва Каин, но потом до него дошло, и он размяк, сник и надолго замолчал.

- Я, само собой, в Сенат пошлю рапорт обо всем, что тобой, Каин, ранее совершено было по воровской стезе, а пока ты мне покажи свою работу, сыщи к завтрашнему дню фальшивомонетчиков, что свою деньгу чеканят и пол-Москвы ею наводнили. Все понял?

- Понять-то понял, да где я их найду прямо сейчас, - попробовал открутиться Иван, но полковник был непреклонен.

- Не иначе, как к завтрашнему вечеру воров тех ко мне в кабинет привести. А коль не выполнишь, пеняй на себя. Сообщу по начальству, мол, Ванька Каин покрывает тайных чеканщиков монет и с ними в сговоре...