Отрешенные люди - Вячеслав Софронов

Оглядевшись, Кураев увидел, что еще двое человек в разных углах стоят возле ширм и не имеют повязок на лицах, значит, решил он, они тоже присутствуют на собрании в первый раз, а остальные собравшиеся являются постоянными членами.

- Исполним наш гимн, - сказал в это время низким, хрипловатым голосом с явным иностранным акцентом стоящий у треугольного стола мужчина, и все собравшиеся дружно затянули:

Чувство истины живое

Нас в священный храм влекло,

О, стремление святое!

Сколь ты чисто, сколь светло...

Когда они пропели всю песню до конца, то все тот же, ведущий собрание, спросил, обращаясь ко всем:

- Братья! Сегодня среди нас находятся те, кто захотел воссоединиться с великим братством разума и света. Что вы скажете на это?

- Пусть пройдут испытания!

- Ввести в ложу учениками...

- Дать срок для испытания... - послышались голоса.

- Готов ли, брат мой, к испытанию? - наклонившись к самому уху, спросил Кураева граф Чернышев.

- А что за испытания будут? - осторожно, также шепотом поинтересовался он. - Вдруг да не выдержу?

- Пока все выдерживали, выдержишь и ты, если будешь выполнять все предложенные правила. Так как?

- Можно пока поглядеть? Я лучше в другой раз, - счел за лучшее ответить он, и Чернышев, на котором была, как и на остальных, черная маска, громко доложил:

- Великий мастер! Мой адепт желает присутствовать на испытаниях, а в другой раз готов и сам им подвергнуться. Разрешите ли ему остаться при этом?

- Хорошо! Пусть так и будет, - поднял свой жезл тот, кого назвали мастером. - Что скажут остальные братья?

- Пусть остается, - ответили несколько человек недружно.

- Клятву с него все одно взять требуется, чтоб молчал о нашем собрании, - высказался один из присутствующих, стоящий ближе всех к мастеру.

- Поклянись, что ни с кем из непосвященных не поделишься тем, что увидишь здесь сегодня, и унесешь эту тайну в могилу, - ударил жезлом о стол мастер.

- Клянусь, - негромко ответил Гаврила Андреевич и опять пожалел, что оказался здесь.

- Вывести посвящаемых, - приказал мастер, и тех увели через небольшую дверь двое людей в масках. - Приступим, братья, к посвящению, - с этими словами на середину комнаты ввезли на небольшой тележке довольно солидных размеров обыкновенный неотесанный камень серого цвета с острыми гранями. Мастер положил жезл и взял в руки тяжелый молоток, и, приблизившись к камню, несколько раз с силой ударил по нему так, что мелкая щебенка посыпалась на пол. Затем он передал молоток своему соседу, и тот в точности проделал то же самое и передал молоток другому члену собрания.

- Зачем это они камень долбят? - поинтересовался Кураев у стоящего рядом Чернышева.

- Это символ обработки непосвященного, которому со временем предстоит стать нашим братом.

- И его молотком долбать будут?

- Не говори глупостей, - ответил тот и взял в руки молоток, несколько раз с силой ударил по камню и с поклоном передал мастеру.

Когда каждый в меру своих сил приложился к камню, то все по знаку мастера затянули следующую песню:

Мужайтесь, братия избранны,

Небесной мудрости сыны...

После окончания песни раздались три громких удара в дверь, через которую только что вывели вновь посвящаемых, и стоящий спиной к двери страж с обнаженной шпагой в руках громко спросил:

- Кто решился нарушить наш покой?!

- Свободный муж Сергей желает войти в почтенный Орден Свободных Каменщиков, - ответил голос из-за двери.

- Достиг ли он того возраста, когда может свободно распоряжаться собой, как зрелый муж? - спросил мастер.

- Да, великий, достиг.

- Какую веру он исповедует?

- Православную веру.

- Какой чин имеет?

- Корнет, учитель.

- Где проживает?

- В Санкт-Петербурге, о, великий...

- Можно ли ввести его и приступить к испытаниям? - спросил всех мастер и поднял свой жезл.

- Впустить, - ответили собравшиеся и выхватили шпаги, направили их в сторону двери, которая медленно открылась, и на порог вступил один из постоянных членов ложи в маске, ведя за собой на грубой пеньковой веревке, наброшенной на голую шею, испытуемого.

Кураев заметил, что молодой человек, назвавшийся Сергеем, был необычайно бледен, глаза его неистово сверкали в преддверии испытаний, а когда все остальные масоны сделали несколько шагов к нему и приставили острие своих шпаг к его груди, он закачался и чуть не упал, но вовремя был кем-то поддержан за плечо. Его довели до центра комнаты, шпаги опустили, и мастер с горящим факелом в руке вплотную приблизился к юноше, поднес пламя к самому лицу. Тот невольно отшатнулся, но сзади стояли члены ложи, не давая ему и шага сделать назад.

- Своей ли волей пришел ты к нам? - спросил мастер.

- Да... - слабым голосом ответил тот.

- Признаешь ли ложу нашу за собрание высших и отмеченных судьбой людей?

- Признаю...

- Согласен ли исполнять волю старших над тобой?

- Согласен...

- Сможешь ли жизнь свою посвятить общему нашему делу во имя торжества разума человеческого, во имя истины?

- Постараюсь посвятить всю жизнь...

- Признаешь ли всех членов нашей ложи за братию свою?

- Признаю...

- Поклянись же служить до последнего издыхания делу нашего братства, и если нарушишь сию клятву, то согласен лишить себя жизни.

- Клянусь, - прошептал испытуемый и без чувств рухнул на руки стоящих сзади масонов.

Однако мастер ничуть не смутился, а продолжил ровным и твердым голосом, указывая на потерявшего сознание испытуемого:

- Видите, любезные братья, этот адепт пришел с открытым сердцем и чистой душой, чтоб служить делу разума и света. Согласны ли вы на то, чтоб принять его в наше братство?

- Быть тому!!! - вскричали все сразу и юношу унесли куда-то.

Следующий желающий быть принятым в масонскую ложу держался более мужественно, и его подвергли более продолжительным испытаниям: подносили к ладони горящий факел, заставили пройти под скрещенными шпагами, а под конец положили в обитый пурпурным материалом гроб и задвинули крышку, спросив, не пожелает ли он, пока не поздно, отказаться от своего намерения. Наконец, и он был принят в масонское общество. Потом все отправились в просторную столовую, где их ждали обильные кушанья и запотевшие бутылки с вином. Тут всем было позволено снять с лиц черные повязки, и Кураев увидел множество знакомых лиц, но не подал и вида, не желая проявить бестактность.

- Ну, как тебе наше собрание? - с гордостью спросил его граф Чернышев, когда они уже затемно уселись в карету, чтоб добраться до столицы.

- Честно? - повернулся Гаврила Андреевич к нему.

- Конечно, а как иначе.

- Не обидишься? - переспросил для верности Кураев.

- С чего я должен буду обижаться, - старался придать своему голосу спокойствие Чернышев, но легкое дрожание выдавало его.

- На мой взгляд, все это на ярмарочный балаган походит, - насмешливо выговорил Кураев.

- Думай, что говоришь, поручик, - подпрыгнул на сидении Чернышев.

- Я всегда думаю, граф, - не меняя тона, ответил Гаврила Андреевич, - а не думавши, не говорю.

- Понимаешь ли ты, что коль я сообщу о том братьям по ложе, то тебе не поздоровится?

- Жизни лишите, что ли? - угроза никак не подействовала на поручика.

- Всякое может случиться, - неопределенно ответил Чернышев, - но учти, у нас руки длинные, везде найдем и достанем.

- А чего меня искать? Вот я, здесь, бери хоть сейчас.

- Перед тобой открываются изумительные перспективы, - попробовал зайти с другой стороны граф, - ты сможешь легко продвигаться по службе, спокойно путешествовать, везде тебе будут оказывать помощь и покровительство, учти, во всех просвещенных странах существуют общества, подобные нашему, и мы связаны с ними. Со временем тебе сообщат тайные слова, которыми ты сможешь воспользоваться в любом ином государстве, тебе будут в определенных случаях оказывать материальную помощь, наконец, ты всегда в случае грозящей опасности можешь обратиться к нам, и тебя не оставят одного. Подумай, Гаврила Андреевич.

- Уже подумал. За чинами, как тебе известно, не гонюсь, денег, сверх получаемых мной, не трачу, а что до врагов, то у кого их нет. Справлюсь с божьей помощью.

Они уже въехали в город и долго молчали, каждый думая о своем. Кураев из увиденного им на тайном собрании, понял, что за кажущейся поддержкой членам ложи будет выставлено обязательное правило подчинения старшему, выполнения всех приказов. Сегодня могут предложить кого-то выследить, завтра потребуют огласить содержание тайной депеши, которую член ложи по службе вез куда-то, а там... и до неповиновения государыне недалеко. Нет, давши одну присягу на верность, вторая явится нарушением первой, а потому, лучшее для него - не вступать в тайное общество, оставаясь честным перед самим собой.

Дома слуга передал ему записку от графа Бестужева-Рюмина, где он просил срочно и не мешкая приехать к нему. Делать было нечего, и он велел заложить коляску и вскоре уже подъезжал к неосвещенному дому канцлера. Уже возле самых ворот к нему на подножку вспрыгнул какой-то человек и, прежде чем поручик успел схватиться за шпагу, тихо проговорил: