Европейская поэзия XVII века - Автор неизвестен

О СОЛИ

Соль — это чудный дар, что нам дала природа:Соль не позволит сгнить припасам морехода,Все то, что человек несет к себе на стол —Всему потребна соль, или хотя б рассол.Стряпуха прекратит работу поневоле,Когда на кухне нет рассола либо соли,И если соли кто к столу не подает —Обязанность свою забыл постыдно тот.Уместна к мясу соль, уместна к рыбе тоже,Коль соли нет — она златых монет дороже,Но солью надобно хозяйствовать хитро —Коль меру позабыть, то станет злом добро!

О ВИНЕ

О властное вино! О сладость винограда!Тебе, как ничему другому, сердце радо!Ты гонишь страхи прочь, — и робкий, не стыдясь,Беседует с любым — король то будь иль князь.Тебя испивший — худ, себе же мнится — тучен,Невиданно силен — хотя вконец измучен,Премудрым станет тот, кто изопьет вина:Хмельная голова империи равна.Младая женщина прильнет к тебе однажды,Чем больше будет пить — тем больше будет жажды,Когда ж опа тобой упьется допьяна —О муже собственном забудет вмиг она.Ты душу темную повергнуть в блеск способно,И смутный ум возжечь поэмой бесподобной,—Властитель не один, испив тебя, поройНе в силах был собрать бродящих мыслей строй.Воздействие твое стремительно и грозно,Различных ты людей преображаешь розно:Один, испив тебя, — ленивая овца,Макаке стал другой подобен до конца.Он будет пить — пускай ему брести далёко,Затем болтать начнет, как скверная сорока,Чтоб в образе свиньи позор принять сполна.О юность нежная, взгляни на власть вина!

ПОХВАЛА ГОЛЛАНДСКОМУ МАСЛУ

Все, что написано о масле было прежде —Рекомендую я перечитать невежде:Известно ли кому в моей родной стране,Что масло здешнее — везде в большой цене?Молочный сей продукт не ценят зачастую,Но возношу ему хвалу я не впустую;Ведь масло доброе, сбивален наших дар,Признаньем мировым прославленный нектар!Готов поспорить я: подобного вовекиНе знали римляне и не вкушали греки!Голландия, тебе для блага дал господьПродукт, что радует и укрепляет плоть!

САМЮЭЛ КОСТЕР

ПОХВАЛА СЕЛЬСКОЙ ЖИЗНИ

Блажен, кто нынче может,Покинув град, бежать к зеленым нивам,Алчба его не гложетСреди полей, в труде неторопливом;За годом годЕго влечетПрочь от корыстных целейРаздолье лугаИ полная округаПтичьих трелей.

Он кров не променяетУбогий— на высокие палаты,Где удержу не знает,Всяк лжет и грабит, не боясь расплаты:Сколь ни желай,Не виден край!Презрев сии заботы,Богам кто внемлет,Тот радостно приемлетИх щедроты.

Когда к греху мы склонны,На что нам благородное обличье,Сверкание короныИ даже королевское величье?Грех всякий разМарает нас.О нет. Куда как сложноСреди придворныхЖить без грехов позорных!Да разве можно?

ДАНИЭЛ XЕЙНСИЙ

* * *

Блажен боец в бою, в слепом водоворотеОжесточенных душ и иссеченной плоти,—С мечей бегут ручьи и шелк знамен багрят,И каждый, кто падет на поле брани, — свят.Увы! меня страшит сражение иное:Пошел я на свою любимую войною,Она мой лютый враг и лакомый трофей;Сердечко — бастион, одетый в медь грудей.Дамаск ее лица горит, как гибель, хладно,Смола кипящих слов черна и беспощадна,Две тучи стрел из глаз отточенно остры,А в гордом замке жгут для пленников костры.О, крепость без любви! о, каменная глыба!Возлюбленный палач! пленительная дыба!Опустоши меня, мечта моих скорбей!Тоске моей ответь и страсть мою — убей!

DOMINAE SERVITIUM, LIBERTATIS SUMMA EST[8]

Вы, завистники мои,Ненавистники мои,Знайте: никакой наветМне не страшен; в мире нетСил могущественней той,Что отныне мне судьбойВо владение дана,Как великая страна.Ни владыки, ни князьяНе богаты столь, как я,Обойдите целый свет —Богачей подобных нет,В самой дальней сторонеНе найдете равных мне!Стал давно, в полночный час,Я рабом прекрасных глаз.Не о злате я мечтал,Не о власти помышлял,—Самой высшей из наградМне был этот милый взгляд.Прямо в сердце, как Эрот,Ранит сладкий женский рот,—Словно двери в свой чертогОтворяет юный бог —Рдяны двери, как коралл,В глубине — Эрота зал,—Вот уже который годСердце там мое живет.Отдаю его, — владей,Милый вор души моей;Самой острою из стрелТы сразить меня сумел.Боль любви в строках моих,Сам творец замыслил ихВ миг блаженства средь светилИ в уста мои вложил,—Опьяняющий нектар,Дар земли и неба дар,В храме том я только жрец,Там свобод моих венец.

ГОСПОДИНУ ПОСЛУ ЯКОБУ ВАН ДЕЙКУ

О радостях любви, о юношеском счастье,О чарах наших чувств и чуде чистой страстиЯ пел. Но будет мне! Киприду прогонюИ сердце закую в жестокую броню,Дабы меня стрела слепая не задела.Пора приняться мне за истинное дело!Пора воспеть того, кто духом тверд и прям,Как Евой пренебречь решившийся Адам.Цирцеей греческой зовет любая дамаСкорей на лоно пасть. — Увы, не Авраама1 —Плоть совращает дух. Она, скажу всерьез,—И сводня, и клиент, и шлюха, и матрос.Плоть — худшая из бездн. Плоть — воплощенье ада.И как жалка, кратка, как низменна награда,Которою одной живет и дышит плоть…Тебя воистину благословил господь,О мой посол ван Дейк, муж подлинно достойный,И с дамой и с врагом подчеркнуто спокойный,Снискавший похвалу страны и короля…Родит таких, как ты, раз в триста лет земля!

ЮСТУС ДЕ ХАРДЁЙН

* * *

Ни пенящихся волн, чье имя — легион,Ни северных ветров, ни злого снегопада,Ни страшного дубам и древним липам града,Ни стрел Юпитера, которым нет препон;

Ни Пса, всходящего ночами в небосклон,Ни псов, что на земле страшней исчадий ада,Ни Марса — пусть ему неведома пощада,Пусть кровью Фландрии омыт по локоть он;

Ни пули, ни копья, ни шпаги, ни кинжала,Ни ножниц грозных прях, ни огненного жала,Ни пасти Цербера, ни клювов Стимфалид

Я не боюсь, — но нет мучительнее казни,Чем смех презрительный и холод неприязни,Что Розамонда мне взамен любви сулит.

* * *

Ни белокурый блеск зачесанных волос,Ни ясное чело, ни правильные брови,Ни профиль, коему всечасно в каждом словеИз уст поклонников звучит апофеоз;

Ни губы, что алей порфирородных роз,В которых и шипы и нектар наготове,Ни добродетель, что возжаждавшим любовиОстаться ни при чем, увы, грозит всерьез;

Ни ласковый багрец, украсивший ланиты,Ни перлов ровный ряд, что между губ сокрыты,Ни речь, разумная, но сладкая, как мед,—

К совсем иному я влекусь не без опаски,Тревожит сердце мне, волнует и гнететНе что иное, нет, как только ваши глазки.

* * *

О липа, гордая своей листвой чудесной,Меня и госпожу видала ты не раз,Бродивших близ тебя, — и ты от зноя насВсегда звала прийти под твой шатер древесный.

Расти же, возноси к обители небеснойТо имя, что коре твоей дарю сейчас,Пускай живет оно, когда замрет мой глас,И не воздаст хвалы насмешнице прелестной.

Прости, кору твою ножом я надорвалИ Розамонду здесь по имени назвал —Но в сердце у меня зарубки те же ныне.

Сколь родственна теперь у нас с тобой судьба;Израненная, ты печальна и слаба,А я стрелой пронзен и обречен кончине.

* * *

Слепец, отягощен своей шарманкой старой,Ты по дворам бредешь, прося гроши на хлеб.Несчастен твой удел, печален и нелеп,Страшней, чем слепота, не может быть удара.

Подобная меня, увы, настигла кара,Ужасный жребий мой не менее свиреп,Не ведает никто о том, что я ослеп,Что навсегда лишен божественного дара.

Еще страшней ущерб мне ныне рок нанес:По улицам тебя водить приучен пес,А мне слепой божок лишь бездорожье прочит,—

Я так же, как и ты, скитаться принужден:Ты голоден, а я любовью изможден,Но ни тебе, ни мне помочь никто не хочет.

* * *

Меня оставил сон! Бессонница на ложеКо мне взошла, и я не сплю уже давно.Забвенья не дают ни отдых, ни вино,И бденье вечное на сущий ад похоже.

Опять гнетущий страх, опять мороз по коже;Ни на единый миг забвенья не дано.Лишь обрету покой — пусть это мудрено,—Как вновь забота мне твердит одно и то же.

Полуночной порой я числю каждый час,Стенаю и мечусь, надеюсь всякий раз,Что, может быть, усну — но скоро нет надежды.

Сгубили мой покой заботы бытия,Целительного сна уже не встречу я,Пока последний сон не ляжет мне на вежды.

* * *

Грешник сетует:Мирского не хочу я доле длить веселья,О нет, — отныне я глубоко в лес уйду,Чтоб волю дать слезам и тайному стыду,Чтоб домом стала мне заброшенная келья.

Там, в сумраке чащоб, где скалы да ущелья,Я сердца возожгу погасшую звезду,Там ужас и тоска заменят мне еду,А слезы — питие, — нет в мире горше зелья.

Накину рубище на скорбные плеча,И, в сумраке лесов печально жизнь влача,Весь вероломный Мир презрением унижу;

И, гордый дух сковав надеждою одной,Увижу облик свой, греховный и больной,И совесть бедную со стороны увижу.

ГУГО ГРОЦИЙ