Роман Брянский - Сычев К. В.

– Рад был исполнить твою волю, княже! – склонил голову севский воевода. – Да твоих людей уберечь! Знаешь, княже, что мы там, в Литве, потеряли убитыми…только два десятка воинов, а раненых – уже давно поставили в строй. Так что назад, в Севск, вернулись почти все воины: около шести сотен!

– Вот поэтому князь Василько Романыч прислал ко мне своего посла с глубокой благодарностью за твою службу! – весело молвил брянский князь. – Право, жаль, что мне самому не довелось побывать на той войне, но все еще впереди! Скажи-ка, Милорад, – князь с усмешкой вгляделся в лицо своего севского воеводы, – а как ты относишься теперь к Ефиму Добрыничу, не в обиде на него?

– Мы как были друзьями, так ими и остались, – промолвил понявший княжеский намек Милорад. – Воевода Ефим – близкий мне человек, великий воин и заступник! В тяжелое для моей семьи время он взял меня с супругой и детьми на прокормление! Ну, и что, если ему полюбилась моя Мирина? Я не ревнив! Поговорил тогда с Мириной, люб ли ей Ефим Добрынич?…Ну, она призналась, что люб…Так пусть себе спокойно живут! Я ни словом не обмолвился о грехе, когда сюда приехал. Обнял супругу и детей. Но в их дела вмешиваться не стану! Скоро вернусь назад, в Севск, если будет на то твоя воля, княже. Там у меня новая семья. Но я не отказываюсь и от своих первых детей. Вот, благословил их на службу верой и правдой твоему сыну!

– Хвала тебе, Милорад! – сказал с улыбкой князь. – Ты – истинный воин и верный товарищ! Разве станет кто разрушать молодецкую дружбу из-за какой-то там женки? Ну, а теперь займемся-ка учением! Покажи моим дружинникам и ополченцам, как нужно вести лучную стрельбу! Проведем за три дня учебные бои. Проверим ратное умение наших воинов!

Князь окинул веселым взором стоявших перед ним воинов. Многие раскраснелись от жары и страдали под тяжестью доспехов.

– Что, братцы, жарко? – вопросил князь. – Истомились?

– Лихо, князь батюшка! – крикнул из заднего ряда молоденький новобранец. Старые дружинники неодобрительно загудели, осуждая выскочку.

– Да, их можно понять, – подумал брянский князь. – Я и сам страдаю от жары, хотя одет только в одну бархатную мантию…А каково им тогда? – Он снял с головы свою, подбитую мехом куницы, летнюю шапочку и вытер ею испарину с лица. – А ну-ка, сбрасывайте с себя доспехи! – громко приказал он. – Займемся пока лучной стрельбой! Тяжесть эта не нужна!

Дружинники не заставили себя долго ждать. Они тут же посбрасывали с себя кольчуги, панцири и шлемы. Около каждого воина сложилась целая куча из доспехов, к которым сразу же подбежали стоявшие в отдалении слуги дружинников. Шагах в ста от воинов другие слуги охраняли лошадиный табун, ожидая, когда княжеским воинам понадобятся кони.

– Так, первая сотня пойдет с Милорадом Берегинычем! – скомандовал князь. – Вторая – с Ефимом Добрыничем, а третья – с Ермилой Милешичем! Хватит нам три сотни лучников, Ефим Добрынич?

– Хватит, княже, – закивал головой княжеский тиун, – но пусть и другие сотни не пустозвонят! Все должны видеть, как идет лучная стрельба!

– Ну, с Господом! – крикнул князь. – Давай, Ефим, разворачивай воев!

Вечером в охотничьем домике князь отдыхал после успешно проведенного учения.

Большие восковые свечи бросали яркие блики на стены трапезной комнаты и длинный пиршественный стол, уставленный блюдами со всевозможными яствами, за которым сидели на скамьях лучшие дружинники и княжеские приближенные. Отец Игнатий восседал по правую руку от Романа Михайловича, а по левую – Ефим Добрыневич.

– Ну-ка, Аринушка, подай-ка сюда братину хмельной браги! – распорядился брянский князь. – Начнем тогда наш славный пир!

Красавица Арина бойко подскочила к столу и протянула князю большую серебряную чашу. Тот перекрестился, взял обеими руками братину, отпил из нее изрядную долю медового напитка и передал отцу Игнатию. И пошла строго по старшинству серебряная чаша по кругу!

– Ну, как тебе бражка от моей славной ключницы Аринушки? – обратился князь Роман, после того как откушал лебяжьей грудинки, к священнику.

– Очень ладная, княже, – улыбнулся отец Игнатий. – Напиток настолько вкусен, насколько хороша твоя ключница! Умеешь ты, княже, не только подбирать достойных воинов, но и красных девиц!

– Благодарю на добром слове, отец Игнатий! – молвил на это князь Роман. – Повезло мне и в людях, и в душевном покое: тишь и благодать! И еще благодарю тебя, отец, за твое благословение моей дочери Агафьюшки. Ты как бы снял проклятье с моего рода! Видишь, и еще одна дочь у меня родилась, окрещенная тобой Оленька…Как ты думаешь, переживет она свое младенчество?

– Станет эта твоя дочь, княже, красой твоего терема, – улыбнулся священник. – Быть ей, как и Агафье, счастливой и прославленной в княжеском роде! Я думаю, что ты выдашь ее замуж за достойного князя: она в девицах не засидится!

– А как мой сын Олег? Ты не забыл, святой отец, приставить к нему праведного монаха?

– Не забыл, княже, – покачал головой отец Игнатий. – Я не забываю своих обещаний! Пока еще рано приобщать княжича Олега к духовности. Пусть подрастет. Об этом я говорил с братом Серапионом…Он уже не раз посещал княжича, беседовал с ним, обдумывал будущую работу…

– Ну, и как? – насторожился князь. – Что же увидел тот монах Серапион в моем сыне?

– Трудно сказать сейчас, – задумчиво промолвил священник. – Брат Серапион много говорил о твоем сыне Олеге. О его душевной кротости и тяге княжича к книгам. Боюсь пророчить, но княжич Олег больше склонен к душевной доброте, чем к ратному делу…

– Это все княгиня, – помрачнел князь Роман. – Олег – ее любимец! Все мамки да ласки…Она сделает из моего сына не князя, но красную девицу…

– Ну, этому делу мы поможем, – сказал отец Игнатий. – Княжич Олег не будет пустым ласкателем и славословом! Мы ему дадим в друзья и книжную науку и ратное дело…Но ратные подвиги – не мое поле. Пусть дядьки обучают его этому! Разве не так, Ефим?

– Верно, святой отец, – кивнул головой Ефим Добрыневич. – Обучай его грамоте и вере в Господа, а ратному делу мы его сами научим!

До глубокой ночи просидел князь со своими людьми за пиршественным столом. Обсудили прошедшие события в уделе и соседних русских княжествах.

– Как сообщают наши верные люди, – промолвил отец Игнатий, – плохи дела в суздальской земле! После смерти великого князя Ярослава Всеволодыча, царствие ему небесное, в поганом Ханстве, где его отравили, в его уделе началась великая смута! Сперва братья Всеволодичи между собой не ладили, а теперь – сыновья покойного князя Ярослава ссорятся. Как известно, князь Святослав, брат Ярослава Всеволодыча, получил по наследству Владимир, столицу суздальской земли. Но это не понравилось детям Ярослава! Князь Александр Ярославич и его брат Андрей потребовали Владимир себе. Они долго между собой спорили, дело едва не дошло до войны! А тем временем их младший брат Михаил, сидевший ранее в городке Москве, неожиданно вошел во Владимир и изгнал оттуда своего дядю Святослава Всеволодыча, объявив себя великим князем! Хоть он был и младшим сыном князя Ярослава, но уж больно смел, отважен! Да и к рати он был с детства приучен, за что его звали Храбрым. Но он долго не усидел на владимиро-суздальском столе. Молодого князя подвела горячность! Он пошел в поход на литовцев, но взял с собой лишь немного воинов. Вот он и погиб в одной случайной стычке с врагами. Его тело лежало на поле брани у реки Протвы непогребенным и неоскверненным, потому как литовцы не знали, что с ними сражался с такой малой силой русский князь, и бежали, опасаясь подхода большого войска. Слава Богу, что об этом узнал суздальский епископ Кирилл и, спасая княжескую честь, приказал привезти тело убитого во Владимир, чтобы похоронить в соборной церкви…Наступила пора вернуть великокняжеский стол Святославу Всеволодычу, но против этого восстали его племянники Александр и Андрей!