Роман Брянский - Сычев К. В.

– Да поддержат тебя Отец, Вечное Небо, и мать, Черная Земля! – прокричали в один голос ханские посланники.

– Ну, а теперь выпьем кумыса! – улыбнулся Болху. – Эй, Адай-хатун! – крикнул он жене. – Неси-ка сюда наш напиток, благословенный предками! – Он склонился над подарками купца Ильи, которые ему передали посланники сразу же по прибытии. – Заодно полюбуешься этими дивными украшениями, присланными нашим другом!

В это время в Золотой Юрте Бату-хан принимал князя Даниила Романовича.

В тот же самый день, когда галицкий князь прибыл ко двору, повелитель Золотой Орды, не оповещая своих сановников, решил самолично лицезреть непокорного русского. Князь Даниил не успел стряхнуть с себя дорожную пыль и переодеться в гостевой юрте, как к нему с шумом ворвались монгольские воины и потребовали следовать за ними.

Лишь увидев перед собой огромную, обтянутую желтым шелком юрту, Даниил Галицкий догадался, куда привели его воины.

– Ну, айда, заходи внутрь! – пробормотал, обшарив сверху донизу князя в поисках оружия, здоровенный с железными ручищами монгол.

Даниил Романович перекрестился, осторожно перешагнул порог и оказался в хорошо освещенной просторной зале, пол которой был устлан огромными ярко-красными персидскими коврами. Свечи горели, казалось, везде. Пахло, как в церкви, воском и ладаном. Два чернокожих телохранителя быстро подбежали к князю и, не успел он опомниться, как они буквально сорвали с его ног красные сафьяновые сапоги, выставили их наружу, а самого Даниила Романовича повергли ниц.

– Ползи, шайтан, к трону господина! – прошипел по-русски один из верзил.

Князь медленно, опираясь локтями на пушистую ковровую ткань, пополз в сторону сверкавшего золотом трона. Не поднимая головы, он постепенно приближался к повелителю Золотого Царства. Наконец, его рука коснулась низшей ступеньки ханского трона. Князь Даниил приподнял голову и поцеловал эту золотую ступень.

– Ну, здравствуй, коназ урус! Вот ты и пожаловал к нам! – раздался громкий, красивый голос Бату-хана.

– Здравствуй, государь! – неожиданно, опередив стоявшего у трона толмача, ответил князь Даниил по-татарски. – Да будешь ты невредим и славен на века, великий царь, мудрый полководец Бату-хан, непобедимый на земле и увенчанный Господом на небе!

– Вот так диво! – вскричал в изумлении татарский хан. – Так ты хорошо говоришь на нашем языке!?

– Многие годы я учил твой божественный язык, государь! – отвечал, не поднимая головы, русский князь. – Потому я и не приезжал в твое Золотое Ханство. Я думал, что без знания этого славного языка не будет ни учтивости, ни душевного разговора!

– Да это же вершина почтительности! – воскликнул Бату, глядя сверху вниз на свою супругу, сидевшую рядом с ханским троном на небольшом золоченом креслице. – Смотри же, Сутай-хатун, каков на деле есть этот грубый, по словам моих рабов, коназ урус!

Жена ордынского хана промолчала.

– Подними же голову, Дэнилэ, – приказал Бату-хан. – Дай мне на тебя посмотреть!

Галицкий князь выпрямился и, стоя на коленях, посмотрел прямо в лицо грозного царя.

– Видишь, Сутай-хатун, – улыбнулся татарский повелитель, – не столь уж страшен этот воин-урус! Однако он рослый и светлый волосом…Все эти коназы урусы похожи друг на друга, как близнецы! Даже глаза у них одинаковые,…водянистые!

– Это потому, что все мы – кровные родственники, – сказал по-татарски князь Даниил, – и происходим от варягов, далекого заморского племени! Нас зовут русскими, а подлый народ – славяне. Так уж повелел господь Бог, чтобы мы владели славянами!

– Но, хоть между вами и такое родство, – кивнул головой Бату-хан, – однако, ваше поведение сильно различается! Не все такие вежливые и мудрые, как ты, коназ Дэнилэ. Вспомни хотя бы коназа Мыхаыла из Черныгы! Не пожелал даже поклониться нашим священным знакам! Я уже не говорю о том, чтобы научиться нашему языку! Вот и лишил себя головы из-за своей грубости и упрямства!

– Увы, государь, – склонил голову Даниил Романович. – Все мы понимаем Божью справедливость по-своему. Много мне доставил бед покойный князь Михаил, да будет ему земля мягким пухом, несмотря на наше кровное родство! Сколько пережил я бед и горя от его коварства! Да вот и теперь бедствую от его старшего сына Ростислава, которого я недавно снова разгромил в жестокой битве! Прячется он сейчас в далекой Венгрии у короля Белы, бежавшего в свое время от твоих непобедимых воинов…Покойный Михаил, царствие ему небесное, не раз водил на меня свои войска!

– Теперь я вижу, – улыбнулся Бату-хан, – что он повинен и перед тобой.

– Что было, то было, государь, – кивнул головой князь Даниил, – но нельзя говорить плохое о покойниках, уж лучше ничего…

– Эй, слуги! – хлопнул в ладоши ордынский хан. – Принесите-ка коназу скамью!

Стоявшие по обеим сторонам трона телохранители с недоумением переглянулись.

– Садись, коназ, – весело промолвил Бату-хан. – Теперь ты будешь не рабом, но моим слугой и гостем!

– Премного благодарен, государь! – князь Даниил встал с колен и быстро сел на поднесенную ханскими рабами скамью.

– Вот так будет лучше! – бросил ордынский царь и вновь обратился к своим людям. – Подайте-ка нам, мои верные слуги, кумыса из золотого чана!

Неожиданно загудела дудочка, полились таинственные мелодичные звуки, которые смешались с приятным бренчанием струн.

Князь Даниил вздрогнул и огляделся. В плохо освещенном правом углу ханской юрты на длинной скамье сидели, судя по всему, татарские музыканты и старательно выводили свою бесхитростную мелодию.

Вдруг откуда-то, с другой стороны царского дома, вышли две ослепительно красивые девушки, одетые в легкие, прозрачные шаровары, и обнаженные до пояса. Каждая из них несла двумя руками по большой серебряной чаше. Одна девушка, чернобровая с раскосыми глазами – Видно татарских кровей, – подумал князь Даниил – подошла к царскому трону, низко склонилась перед своим повелителем и протянула ему чашу с напитком. Бату-хан встал, спустился по ступенькам вниз, взял в руки чашу и, повернувшись спиной, вновь поднялся наверх.

Вторая девушка, белокурая и голубоглазая, которую галицкий князь посчитал русской, приблизилась к нему и протянула точно такую же чашу. Князь принял напиток вытянутыми руками и поднял голову.

– Ну, что ж, отпей, Дэнилэ, нашего славного кумыса, – кивнул головой Бату-хан. – Посмотрим, как ты примешь наш священный напиток!

Даниил Романович, повинуясь словам татарского хана и видя, как тот сам поднес ко рту чашу, стал быстро глотать содержимое серебряного сосуда. В нос ему ударил резкий запах кислого конского молока. В горле образовался тугой комок. Князю стало дурно. – Милосердный Господь, – взмолился он про себя, – помоги мне выдержать эту пытку! – Князь пил и, казалось, что кумыс все никак не кончался. Он вспотел, покраснел и вдруг как-то размяк…