Звериный подарок - Юлия Шолох

Мы наблюдаем, как они о чем-то болтают. Новый альфа среди них возвышается, как столетнее дерево среди молодых. Торем самый здоровый из всех, кого я в жизни видела. Немного неуклюжий, круглолицый, с карими чистыми глазами и такой лохматый, что сразу видно, из какого он рода. Рядом с ним даже Дынко кажется хрупким. Хорошо хоть Радима нет… А ведь когда-то и он среди них стоял. Брр.

— Нет, Власта, все равно не понимаю, как можно так приходить и выбирать отца своего ребенка. Зачем?

— Род улучшить, — терпеливо, хоть и в сотый раз повторила она. — Говорила же! Каждый второй альфа является сыном альфы. А кому ж не хочется иметь в роду собственного альфу? А еще и вожак получиться может!

— Да? И кто из них сын альфы?

— Улем, Ждан. Волен еще.

— А Дынко?

— Нет, он из обычных. Но таких больше любят, — вдруг добавляет. — Считается, что у них кровь свежая, а у альф она через несколько потомков вырождаться начинает.

Я немножко думаю.

— И что, прям любая может так прийти и выбрать? И не откажут?

— Ну, не совсем любая. Там есть несколько ограничений. Или у нее должен быть хотя бы один ребенок, или она должна быть замужем. Претендентки — достаточно молодые и здоровые женщины, чтобы вырастить потомство.

Приходится закрывать рот портьерами, чтобы сдавленный смех не долетел до альф. Представилась уродливая скрюченная старушка, повисшая на руке Ждана, и его вытянувшееся, но все еще очень вежливое лицо.

Улем стоит немного в стороне от остальных, бледный и весь сморщенный, будто возле него чем-то воняет. Да вообще и у остальных вид не очень-то радостный, кроме разве что Торема.

— И что, я, к примеру, тоже могу туда заявиться?

Теперь и Власта хихикает:

— Ты? Улучшить род вожака кровью альфы? Как интересно!

Внезапно дверь в зал распахивается, и заходят женщины. Я быстро их пересчитываю, всего двадцать семь. Ну, по четыре на каждого нормально, наверное. И вполне все симпатичные, даже парочка настоящих красавиц.

Альфы растягиваются в шеренгу. Улем так смотрит на вошедших, словно у них в руках опасное оружие и сейчас ему придется защищаться.

А потом женщины начинают прохаживаться мимо альф, внимательно их оглядывая. Потрясающе! Они их изучают, как… животных. Помнится, когда мы путешествовали с волками и я впервые услышала про самцов, то долго смеялась. Но то, что происходит сейчас, явно доказывает, что смеялась зря.

— Чего они их так осматривают?

Власта прижимается к моему уху:

— Они же выбирают! Могут даже попросить зубы показать.

— И покажут? — изумляюсь.

Она кивает.

Торем явно привлек женское внимание, несколько девушек скучковались рядом и разглядывают его более пристально. Потом одна что-то спрашивает. После радостного ответа возле него остаются три дамы, а остальные идут дальше. Дынко тоже пользуется спросом и начинает отвечать на вопросы сразу со всех сторон.

Вдруг в голову приходит идея. Такой момент нельзя упускать, я смотрю на Власту, она совсем спокойная.

— Слушай, а если бы ты, предположим, влюбилась в одного из альф. Что бы ты сейчас чувствовала?

Она смотрит на меня с недоумением:

— Ничего.

— Как — ничего? А если его сейчас выберут?

— Это же просто для продолжения рода, — недоуменно пожимает плечами Власта. — Чем больше женщин его выберут, тем лучше. Получается, и я не ошиблась, — спокойно сообщает.

— Нет, вы все-таки ненормальные…

Власта смотрит с превосходством. Внизу напротив Улема останавливается красавица с черными кудрями и фигурой, которой я бы позавидовала. Что-то уверенно спрашивает.

Тот глубоко вздыхает, но отвечает ровно. Жаль, не слышно, о чем разговор, но девчонка, потому что она никак не старше меня, чуть ли не руки в бока упирает и спрашивает что-то еще. От Улема она больше не отходит, и такое впечатление, что разговаривает с ним дальше только из чистого упрямства.

Вскоре выбор они сделали. Что ж, никого не обделили, на Ждане висело две дамы, а победил Дынко, которого окружали целых пять. Кудрявая спокойно осталась рядом с Улемом и так за ним и ушла, как будто стерегла, чтобы не сбежал.

Через пару минут в зале уже никого не осталось, я опустилась на пол спиной к балкону, ноги устали на корточках сидеть. Власта пристроилась рядом.

— Не понимаю… — бездумно повторила я.

— Пятеро… — так же бездумно сообщила Власта. А когда поняла, что сболтнула, было уже поздно отступать. Теперь, сколько ни отворачивайся, от меня не отделаешься.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — спрашиваю тихо.

— Нет.

— Почему? Это тяжело, когда не с кем поговорить.

Власта упрямо молчит.

— Хорошо, — соглашаюсь. Некоторым гораздо проще носить все в себе, люди же такие разные.

— Я боюсь тебе напоминать то время, — вдруг говорит Власта. — А то бы рассказала.

— Ничего, потерплю…

И она начинает, хотя слова ей даются непросто.

— Помнишь, — говорит, — хотя ты не помнишь. Тут все ходили, как прибитые, но потом вы с Радимом стали оживать, гулять вместе и даже улыбаться. А Дынко — нет. Ты не замечала, он так осунулся и как будто смеяться разучился. У него же нет… люна-са, и некому его растормошить. Ты только не думай… В общем, я… пришла к нему однажды ночью и предложила… себя.

И она отворачивается.

— И что?

— Ничего, — шепчет сквозь слезы. — Он сидел на кровати, спина согнута, и руки как будто не знал куда деть. Сообщил, что не может этого сделать. Но я… не ушла. Сказала, что не могу уйти, когда он такой… полумертвый, что если он не придет в себя, не станет таким же, как раньше был… Что он ни в чем не виноват и, наоборот, тебя нашел, и никто даже не думал его винить. Я заявила — если он не станет прежним, я всем расскажу, будто он… сделал то, зачем я пришла.

Мы молчим. То время я не люблю вспоминать и не помню, какой был Дынко. Вообще мало что помню, память оказалась ко мне очень добра и в нужных местах помутнела. Но ведь это не конец истории?

— И что?

— Ничего. Мы посидели немного рядом, а потом он меня проводил до моей комнаты. На прощанье поцеловал мою ладошку. И все.

— Но сейчас он прежний.

— Да.

— А дальше?

— А ничего дальше, — прошептала Власта. — Ходит, вежливо здоровается, молчит, как будто ничего и не было… Я ему не нужна.

Она резко вытирает глаза, поднимается и протягивает мне ключ.

— Закроешь.

Ее шаги стихают в коридоре, и даже не знаю, стоило ли спрашивать. Власта старше меня на год, в таком возрасте почти все уже замужем, тем более на руку Власты наверняка желающих было бы много. Даже мать Омелия из своего спящего состояния выходила несколько раз за последний год, удивляясь равнодушию Власты к противоположному полу. А оно вот как…