Герои битвы за Крым - Юрий Викторович Рубцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
От Сапун-Горы до Малахова кургана
«Шел восьмой час вечера… Наступал, может быть, самый важный момент боя, когда, овладев ключевой позицией фашистских войск на подступах к Севастополю, мы должны были закрепить достигнутый успех и не позволить врагу вернуть себе Сапун-гору»{373}. Чтобы иметь возможность лично контролировать поле боя и непосредственно руководить отражением ударов противника, Кошевой тут же переместил свой НП непосредственно на Сапун-Гору, приказав сделать то же самое и командирам дивизий. Место для НП подсказал… враг. Едва «Виллис» выскочил на гребень, как тут же попал под артиллерийский налет. Толкнув дверь, Кошевой, как он вспоминал без тени юмора, «вынырнул из машины и кубарем скатился в первую попавшуюся воронку. Кисло пахло тротилом, но яма, к счастью, была глубокой, так что осколки шли выше головы. Тут же сверху свалились адъютант, солдат с радиостанцией и два офицера штаба»{374}. Здесь, в воронке, и обосновались. Командиры дивизий доложили, что введенные в бой полки второго эшелона перевалили гребень и уже отражают контратаки противника. Даже артиллерия дивизии успела сменить огневые позиции.
В сгущавшихся сумерках Кошевому удалось увидеть, что «западный скат Сапун-Горы шел в сторону Севастополя ровно и отлого, совсем не так, как крутой и обрывистый восточный склон. В 3–4 км впереди он упирался в гряду новых высот, протянувшихся сплошной цепью от селения Дергачи, прилепившегося к шоссе и совершенно разрушенного, к Английскому кладбищу. Оттуда враг хорошо видел расположение наших войск и мог поражать артиллерийским огнем»{375}. Наступающая ночь могла сыграть в его пользу, поскольку позволяла прийти в себя, организовать систему огня, а с рассветом предпринять сильные контратаки. Поэтому командирам дивизий был отдан приказ: «Будьте бдительны, подготовьтесь к отражению контратак»{376}.
С начальником штаба армии (Я. Г. Крейзер в это время находился на КП фронта) командир 63-го корпуса согласовал вывод 77-й дивизии Родионова во второй эшелон и ее смену 257-й стрелковой дивизией 10-го стрелкового корпуса. Входившая в состав того же корпуса 216-я дивизия также заняла исходный рубеж для наступления, пройдя через боевые порядки 417-й дивизии в первый эшелон.
Командирам дивизий Кошевой уточнил задачу на наступавший день — 8 мая. 267-й дивизии предстояло «прорвать рубеж обороны противника в районе Дергачей, где враг создал сильный опорный пункт… затем дивизии предстояло овладеть рядом кварталов Севастополя и выйти на берег Южной бухты… Задача 417-й стрелковой дивизии Ф. М. Бобракова, занимавшей центральное положение в боевом порядке корпуса, состояла в том, чтобы разгромить немецкий опорный пункт на северном скате высот с Английским кладбищем. В последующем — овладеть районом Севастополя, примыкающим к железнодорожному вокзалу. Командир 77-й дивизии, пока выведенной во второй эшелон, был ориентирован на то, что ему придется наступать во взаимодействии с 417-й дивизией с целью разгромить противника в опорном пункте на высотах с Английским кладбищем… Захватив высоты, 77-я дивизия приобрела бы командное положение на последующем пути к Севастополю.
…Комдивы заверили, что приказ выполнят. Уверенность командиров дивизий была понятной: за каждым соединением стояли сотни орудий дивизионной, корпусной, армейской и фронтовой артиллерии, многочисленная авиация»{377}. К слову, именно мощью и непрерывностью огня советской артиллерии, который не давал противнику возможность вести прицельный ответный огонь, командиры дивизий в докладе Кошевому объясняли сравнительно небольшие, значительно меньшие, чем при наступлении в обычных условиях боя, потери в течение минувшего дня. Еще одно принципиально важное замечание услышал командир корпуса от комдивов: они «отметили высокий темп штурма, хорошую организацию боя во всех звеньях командования. Это позволило сравнительно быстро подняться на вершину Сапун-Горы, закрепить ее за собой. Не отмечалось ни одного случая потери управления в частях и подразделениях на сколько-нибудь продолжительное время…
Фактический ход событий и мнение участников боя, — резюмировал в своих воспоминаниях П. К. Кошевой, — подтвердили, таким образом, правильность решения советского командования брать Сапун-Гору штурмом, а также всех расчетов по материальному и боевому обеспечению наступления, показали высокий уровень оперативного мышления наших боевых руководителей. Радовала и зрелость командиров тактического звена»{378}.
Звонок командующего армией Я. Г. Крейзера внес некоторые уточнения в порядок действий войск корпуса. «Командарм… — как вспоминал позднее Кошевой, — счел нужным сообщить мне обстановку более широко, чем это обычно делалось для командиров корпусов. Вероятно, причиной тому было не совсем обычное положение, которое создавалось в Севастополе, куда устремлялись все три армии фронта и сходились в одном, сравнительно небольшом районе города»{379}.
С вводом в сражение 10-го стрелкового корпуса генерала Неверова, наступавшего левее на восточную окраину Севастополя, полоса действий 63-го корпуса приказом командарма несколько сжималась. «Теперь ось нашего наступления пролегала вдоль Симферопольского шоссе на Малахов курган и вокзал Севастополя», — писал Кошевой{380}. «„Командующий второй гвардейской армией уверен, что за восьмое мая он прорвется к Севастополю. Сделайте отсюда вывод и для своих войск, Петр Кириллович“, — сказал далее Крейзер, намекая, что и нам отставать не к лицу»{381}.
С рассветом, как и предполагалось, немцы предприняли контратаки в полосе всех трех дивизий. «Вскоре после мощного артиллерийского налета двинулись вперед пехота и танки противника. Шли с фанатичным упорством, не останавливаясь, не замедляя темпа»{382}. Причина особой активности войск 17-й армии генерала пехоты Карла Альмендингера (сменившего 1 мая 1944 г. Эрвина Йенеке) «заключалась, — как Кошевой узнал позже, — в жестком приказе, который был получен ночью… из ставки Гитлера: удерживать севастопольский обвод любой ценой»{383}. Особо сильную контратаку немцы предприняли со стороны Английского кладбища в полосе 77-й стрелковой дивизии. Мощному напору подверглись 267-я и 417-я дивизии. По подсчетам Кошевого в этот день его подчиненными было отбито 11 сильных контратак противника, пока его силы, наконец, иссякли. А на утро 9 мая после мощного огневого налета по опорным пунктам на переднем крае и в ближайшей глубине обороны противника все три дивизии корпуса атаковали врага. 417-я стрелковая овладела Английским кладбищем, а в 16 часов один из батальонов дивизии прорвался в Севастополь. Вскоре там же завязали бой дивизии Родионова и Толстова.
Поскольку основные силы 63-го стрелкового корпуса теперь находились в Севастополе, Кошевой, как только помощник начальника Оперативного отделения штаба корпуса доложил о готовности КНП на Малаховом кургане, немедленно направился туда. НП корпуса теперь расположился не в окопе, а в капитальном немецком блиндаже с двумя метрами бетона над головой. Командно-наблюдательные пункты (КНП) командиров дивизий располагались поблизости, связь с ними была не только по радио, но и по телефону.
Кошевой «поднялся на вершину кургана, перебрался за высокий
