Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы - Айзек Азимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хэл действительно водит компанию с темными личностями, но не говорит и не делает ничего предосудительного. Далее мы увидим, что он участвует в разбое, но это всего-навсего шутка, которую можно простить. Конечно, он пьет, но никогда не напивается допьяна. Более того, никто не может обвинить его в сексуальной распущенности. В изображении Шекспира принц — всего-навсего молодой человек с развитым чувством юмора, которому нравятся грубоватые шутки. Пожалуй, единственное, в чем его можно упрекнуть, — это терпимость, с которой он относится к недостойному поведению людей, развлекающих его.
«Премудрость возглашает…»Однако терпимость принца Хэла не означает, что он смотрит на это поведение сквозь пальцы. Наоборот, принц постоянно иронизирует над своими разгульными спутниками. Можно заметить, что он получает удовольствие от общения не столько с приятелями Фальстафа, сколько с ним самим (как с отличной мишенью для шуток).
Так, Фальстаф начинает печально говорить об исправлении (что он делает постоянно) и насмешливо, но серьезно рассказывает о почтенном старом господине, который отчитывал его на улице (видимо, за то, что тот плохо влияет на принца). Он со вздохом произносит:
Тем не менее он говорил очень основательно. И, что существенно, при свидетелях.
Акт I, сцена 2, строки 90–91[84]Принц Хэл тут же подхватывает это выражение:
Как по писанию. Премудрость возвышает голос свой на улице, и никто не слушает ее.
Акт I, сцена 2, строки 92–93[85]Это цитата из Библии: «Премудрость возглашает на улице, на площадях возвышает голос свой. В главных местах собраний проповедует, при входах в городские ворота говорит речь свою: <…> «Я звала, а вы не послушались, простирала руку мою, и не было внимающего…» (Притч., 1: 20–21, 24).
Ирония заключается в утверждении, что Фальстаф, проигнорировав слова пожилого джентльмена, поступил совершенно правильно, то есть в полном соответствии с Библией. Фальстаф достаточно умен и достаточно образован, чтобы понять намек. Это предупреждение: если ты не внимаешь советам персонифицированной Мудрости, эта Мудрость отвернется от тебя тогда, когда ты будешь нуждаться в ней больше всего. Персонифицированная Мудрость говорит: «Я посмеюсь, когда с тобой случится беда; я позлорадствую, когда тебя охватит страх».
Иными словами, принц угрожает Фальстафу; в конце концов эта угроза сбывается.
Огорченный Фальстаф снова клянется исправиться, но, когда принц неожиданно предлагает стянуть у кого-нибудь кошелек, старый плут тут же оживляется; к этому он готов всегда. Принц смеется, и Фальстаф говорит с видом оскорбленного достоинства, имея в виду воровство:
В самом деле, Гарри? Ну что ж, таково мое призвание. Каждый трудится на своем поприще.
Акт I, сцена 2, строки 108–109[86]Конечно, такой странный и неожиданный довод в свою защиту заставляет принца Хэла рассмеяться и признать свое поражение. Он с удовольствием следит за тем, как Фальстаф выкручивается из любого затруднительного положения, и ради этого готов простить ему все — или почти все.
«…На Гедских холмах»Упоминание о краже кошелька готовит публику к чему-то более серьезному. Самой распространенной из легенд о беспутстве принца Хэла является легенда о том, что он грабил людей на большой дороге. Именно этой сценой начинается пьеса «Знаменитые победы Генриха V».
Шекспир не может обойти эту историю, потому что она слишком хорошо известна (наподобие Вашингтона и вишневого дерева), но выворачивает ее наизнанку. Фальстаф, занимаясь словесным фехтованием с принцем, обдумывает более серьезное дело. Готовится разбой на большой дороге, и Фальстаф рассчитывает получить свою часть добычи.
Входит Пойнс (еще один из непутевых приятелей принца) и объявляет, что подготовка к разбою закончена. Он говорит:
…завтра в четыре утра всем быть в сборе на Гедских холмах. Мимо пройдут богомольцы в Кентербери и купцы с деньгами и товарами в Лондон. Я достал вам маски. Лошади у вас свои. В ожидании нас Гедсхиль будет ночевать в Рочестере. Завтра мы задаем пир в Истчипе.
Акт I, сцена 2, строки 128–134Кентербери лежит в 50 милях (80 км) к юго-востоку от Лондона. Если Лондон — светская столица Англии, то Кентербери — столица духовная. Для грабителей дорога между этими двумя столицами была настоящим золотым дном: паломники несли в Кентербери богатые дары, а купцы доставляли в Лондон товары. Пойнс обещает, что они успеют закончить дело и с добычей вернутся в Истчип (район Лондона, заселенный простонародьем), чтобы вечером как следует поужинать, разбогатев от награбленной добычи.
На полпути между Кентербери и Лондоном лежит город Рочестер. Там остановился Гедсхиль (точнее, Гэдсхилл, еще один член лихой компании принца), который приготовил все необходимое.
Сходство между именем Гедсхиль[87] и названием Гедские холмы[88][89] может сбить с толку, но первое является производным от второго. В перечне действующих лиц пьесы «Знаменитые победы» есть вор Катберт Каттер по кличке Гэдский Холм; видимо, это излюбленное место его подвигов.
Сам Гэдсхилл (или Гедский холм) — небольшая возвышенность в 3 милях (5 км) к северо-западу от Рочестера. Очевидно, оттуда разбойники могли просматривать дорогу в обоих направлениях; эта местность была печально известна множеством творившихся здесь преступлений. Славу ей принесла не только пьеса Шекспира, но и то, что здесь провел свои последние годы писатель Чарльз Диккенс. Он умер в Гэдсхилле в 1870 г.
«…Ни за что на свете»Хотя легенда называет принца Хэла участником разбоя, однако Шекспир смягчает удар. Когда Фальстаф предлагает принцу Хэлу присоединиться к шайке, Хэл сердито говорит:
Кто? Я? Воровать? Грабить? Ни за что на свете.
Акт I, сцена 2, строка 142На мгновение он колеблется, но затем наотрез отказывается становиться вором, хотя не пытается отговорить остальных.
Однако Пойнс пользуется возможностью поговорить с принцем Хэлом наедине и предлагает ему подшутить над приятелями. Пусть Фальстаф и его подручные нападут на купцов и отберут у них деньги, а затем Пойнс и принц, замаскированные до неузнаваемости, в свою очередь, ограбят грабителей. Вечером они послушают Фальстафа (который наверняка придумает чудовищную небылицу, объясняя случившееся), а потом разоблачат его.
Таким образом, принц Хэл участвует в разбое только из непреодолимого желания подшутить над друзьями, а такая слабость вполне простительна.
«Я всем вам знаю цену…»И все же Шекспир нервничает. Во-первых, он просто не может позволить принцу Хэлу, будущему королю-герою, совершить неблаговидный поступок (несмотря на все легенды на свете). Ему нужен мотив, который объясняет участие принца в преступлении, причем мотив как можно более благородный.
Когда Фальстаф и Пойнс уходят и принц остается на сцене один, он задумчиво говорит, глядя вслед приятелям:
Я всем вам знаю цену, но пока —
Потворщик первый вашим безобразьям.
Мне в этом солнце подает пример.
Оно дает себя туманить тучам,
Чтоб после тем сильнее ослепить
Своим внезапным выходом из мрака.
Акт I, сцена 2, строки 199–205Беспутство принца Хэла изображается как розыгрыш; складывается впечатление, что он сознает собственное величие и нарочно старается подчеркнуть его, создавая резкий контраст с прошлыми глупостями и сумасбродствами.
Это могло сойти для елизаветинской публики, считавшей Генриха V почти полубогом, но на современный слух звучит фальшиво. Такое поведение совершенно не в духе принца; если бы так было на самом Деле, наша симпатия к нему сильно уменьшилась бы. Валять дурака от хорошего настроения или юношеской бравады — еще туда-сюда, но делать это из высших политических соображений омерзительно.
К счастью, этот монолог никак не связан с событиями пьесы. С его помощью Шекспир просто предупреждает публику, что в один прекрасный день принц Хэл станет королем-героем и что волноваться из-за инцидента на Гедских холмах не следует.
Само собой, в легенде о принце Хэле нет и намека на то, что он разбойничал из каких-то политических соображений.
«Бич величия…»На сцене вновь решают вопросы высокой политики. Король, разгневанный тем, что ему не передали всех пленников, встречается в Виндзорском замке с представителями рода Перси. Когда занавес открывается, становится ясно, что дело дошло до угроз.
