Точка отсчета - Вадим Крабов

Повозки направились ко второму посту слева. Там досматривался большой купеческий караван. Перед каждым постом (состоящим из внушительной деревянной арки, за которой находились длинные столы, навесные ангары, сновали стражники-таможенники, сидел маг) стояла очередь, причем с обеих сторон. В «морских воротах Месхитии» всегда очереди, вне зависимости от сезона. Кроме этих постов отдельная таможня, не такая строгая, была еще и в порту. Официальная царская администрация боролась с контрабандой как могла, то есть путем наращивания численности чиновников, а с ними увеличивая барьеры на путях движения грузов. Компаньонам придется подождать и полюбоваться Белым Городом, венчающим самую высокую возвышенность западной части города.

Там стояли беломраморные дома богатых торговцев, купцов и не менее богатых археев. Бриллиантом среди самоцветов сверкал Дворец Наместника, здание бывшего Сената вольного города Ольвия. Классический стиль колоннадных построек отличался изящной витиеватостью. По склонам возвышенности дома лепились уже в привычном беспорядке, постепенно становясь все ниже и беднее, а ближе к порту переходили и вовсе в лачуги среди многочисленных больших серых зданий кабаков, таверн и домов терпимости. Далее следовали пакгаузы и собственно сам порт, разделенный на рыболовецкую и «чистую» (грузо-пассажирскую) части. Всю восточную половину города занимали два огромных оптово-розничных рынка: продовольственный и «промышленный».

Разделиться предложил Леон. Он заявил вышедшему из трактира Чику:

— Ты договаривался, ты и будешь нас вытаскивать. Очень подозрительно слуги крутились, не уверен, что золото не прощупали.

С ним согласились. За такую кучу денег ловким парнем-посредником можно и пожертвовать. Выбор небогатый: женщина на козлах в сопровождении калеки — нонсенс. Пришлось Андрею садиться в телегу. Получилось кстати. Из очень сомнительного купеческого каравана повозки превратились в предположительно орденский груз. Не очень важный, раз отправили ученика с всего одним охранником-кучером. Любой маг именно так и подумает, а против таможни есть заветная фраза: «Да продлятся дни Великого Наместника, да восхвалит его Меркурий». Случайно так не скажешь: не бог должен хвалить человека, а наоборот, и добрые пожелания Великому Наместнику из уст купца звучали как сарказм.

Зря Леон переживал. Услышав условную фразу, старший таможенник удивленно поднял брови и повернулся к магу. Тот этой насмешкой над солидностью в виде крестьянских телег был удивлен не меньше таможенника, но… вставать и подходить с расспросами к ученику Текущих элементарно лень. Сильно выматывало почти непрерывное сидение в астрале.

«Вечно эти Текущие мудрят, вечно у них тайны на пустом месте!» — подумал с неприязнью и кивком согласился на проезд телег в город. В астрале чисто, следы только от людей — формально прицепиться не к чему. А прицепился бы! Маг из Пылающих, у них с Текущими отношения как у кошек с собаками.

За таможней караван сразу окружили вездесущие мальчишки.

— Уважаемые купцы, вам куда, могу показать, подсказать, — неслось со всех сторон.

Повозки прошли пару стадий и остановились. Ехавший рядом с ними воин-парник на черном единороге громко произнес:

— Ша, шантрапа, заглохли все! — Звонкий гомон постепенно затих. — Нам сразу в порт. Кто проводит коротким маршрутом, прокачу на единороге, кто найдет посудину для фрахта, чтобы наш груз в сорок талантов в нее влез и один единорог, — плачу семигекту, кто продаст четырех единорогов, четырех борков и две пустые телеги — получит четверть от суммы продажи. Жду предложений, жители славной торговой Ольвии!

Слово взял самый старший, четырнадцатилетний пацан, одетый, как остальные, в старую, но добротную тунику неопределенного цвета с непременным символом Ольвии — вышитым дельфином. Босой и, соответственно, с грязными ногами. Как только не болеют, ходя по брусчатке?

— Два вопроса, господин купец, — заявил с важным видом, — куда направляетесь и почему езда на единороге бесплатна?

— Справедливо, — согласился с ним Чик, — двадцать драхм за показать короткий путь, а езда на скакуне — приятная добавка. Корабль пойдет в Тир.

— А поточнее? — не сдавался предводитель. — В Тире пять портов.

— А про то мы сами договоримся, хорошо? Семигекта не отменяется.

Пацан важно помолчал и кивнул самому мелкому:

— Малек, бросай свой скребок и проводи уважаемых купцов до таверны Якоба и сам жди нас там.

Десятилетний мальчик с важным видом отложил деревянные лопатку, метлу и уверенно-медленно направился к Чику. Но глаза выдавали восторженное возбуждение. Не боялся бы потерять лицо — побежал бы вприпрыжку.

— Но если с ним что случится… — продолжил старший с нешуточной угрозой.

— Могу поклясться кем угодно. — Чик поднял руки с раскрытыми ладонями. Говорил серьезно, без скрытой усмешки.

— Не надо… — нахмурился малолетний предводитель, а Чик взял мелкого за вытянутые руки и рывком посадил на пегого единорога. Тот лишь покосился на нежданную ношу, но даже не фыркнул от недовольства. Воспитание! Воронок всех построил.

— Сейчас прямо, потом направо, — затараторил пацан, как только оказался в седле настоящего боевого (как сразу пригрезилось ему) единорога.

— Мы встретимся через две четверти, — важно сообщил предводитель малолеток и, потеряв интерес к странным купцам, позвал свою «банду». Мальчишки сгрудились вокруг него и внимательно выслушивали распоряжения, иногда получая подзатыльники.

Грязная мощеная дорога, кривая, с кое-где прилипшими лепешками борков и единорогов, тянулась среди одноэтажных каменно-глиняных домов с палисадниками. Не зря этих больших животных не пускают в другие города. Запах стоял соответствующий. Он часто сбивался порывами свежего морского ветра, который тоже был не совсем благовонный — со слабым душком протухшей рыбы.

Ехали, казалось, по самым трущобам, но пацан, который представился Дорофеем, уверил, что это обычный район портовых рабочих.

— Просто богатеи не хотят здесь смывы делать и воду подводить, — повторил явно чужие слова, — ее нам в бочках привозят, а помои приходится в канавы сливать, — сказал важно, копирую взрослые интонации.

— Так это твой район? — поинтересовалась Грация с неподдельной нежностью.

— Нет, — по-прежнему важно ответил пацан, — я из другого. Мои родители — рыбаки, — сказал так гордо, будто как минимум они археи.

— А что за лопата у тебя была? — допытывалась Грация.

Мальчишка нахмурился, но ответил:

— Скребок. Навоз за разной скотиной убирать. За него на больших улицах платят.