Эпидемия. Начало конца - Стив Альтен

Теперь свет заливал все вокруг. Мертвец закричал. Невидимая сила сорвала сутану и исподнее с Филиппа Ардженти, а затем вытолкнула его тело из воды и бросила на плот. Руки мертвеца вытянулись вперед и ухватились за отворот куртки Патрика Шеперда.

— Я… божий… человек…

— Ступай к Богу, — вымолвил Шеп.

Размахнувшись протезом, ветеран располосовал горло подполковника. Ардженти оступился и упал в пенящуюся воду. Из рассеченного горла брызнула темная жидкость. Невидимая сила подводного свечения затащила мертвеца в глубину водохранилища и погасла.

Тысячи иракцев — мужчин, женщин и детей — закрыли свои глаза и, удовлетворив свою месть, погрузились в переполненные трупами воды водохранилища.

С широко раскрытыми от ужаса глазами Патрик стоял на плоту, рассекая морозный ночной воздух стальным «лезвием» на конце своего протеза.

— Остановите его! — крикнула Франческа своему мужу. — Он порежет плот!

Женщина мертвой хваткой вцепилась в качающееся на воде утлое суденышко.

Вирджил схватил и сжал правую руку Шепа.

— Все в порядке, сынок. Что бы тебе ни привиделось, его с нами уже нет.

Патрик мотнул головой, отгоняя видение. Он смутился, позволил старику отвести и усадить себя на скамейку.

Вирджил повернулся к Паоло и сказал:

— С ним все нормально. Можешь продолжать грести.

— Нет, — сказал итальянец. — Так не годится. Мы оскверняем эти трупы. Это грешно и…

Франческа взяла мужа за руку.

— Посмотри на них, Паоло… Все они мертвы, а твой сын просится наружу…

— Мой сын…

Погрузив весло в воду, мужчина продолжил грести в направлении долетающих из тумана звуков.

Вирджил похлопал рукой Шепа по плечу.

— Что ты видел? Опять Жнеца?

— Нет, — ответил Патрик. — Я видел людей… жертв войны. Они поднимались из воды, только…

— Продолжай.

— Я не убивал этих людей, но я чувствую себя в ответе за их смерть. Все в этом видении было неуловимо знакомо мне… Прямо какое-то дежавю…

— Осознать ответственность за свои поступки — это первый шаг в воссоединении со светом.

— Ты меня не слушаешь? Я не убивал тысячи людей.

— Возможно, ты не убивал их в этой жизни.

— Вирджил! Я уже говорил тебе, что не верю в реинкарнацию.

— Веришь ты в нее или не веришь — это не важно. Наши пять органов чувств вводят нас в заблуждение. Нам кажется, что в мире царит хаос, но на самом деле причинно-следственные связи можно найти во всем. Дежавю — на самом деле не болезнь. Просто человек переживает в настоящем то, что уже переживал в прошлой жизни. Не знаю, что ты совершил в своих прошлых жизнях, но сейчас, как мне кажется, твой последний шанс исправить все то, что ты натворил.

— Исправить? Как и что я могу исправить? — спросил Патрик.

— Когда придет время, ты узнаешь. Доверься интуиции. Что она тебе говорит?

— Моя интуиция…

Шеп посмотрел в направлении, куда плыл плот.

Постепенно туман рассеивался. Теперь они были совсем близко к берегу. В полумиле впереди ночь рассеивал свет тысяч горящих факелов.

— Интуиция подсказывает мне, что дальше будет еще хуже.

Часть четвертая

Нижние круги ада

Круг шестой

Еретики

И вспять нечистым двинулся путем,Нам не сказав ни слова, точно кто-то,Кого теснит и гложет об ином,

Но не о том, кто перед ним, забота;И мы, ободрясь от священных слов,Свои шаги направили в ворота.

Мы внутрь вошли, не повстречав врагов,И я, чтоб ведать образ муки грешной,Замкнутой между крепостных зубцов,

Ступив вовнутрь, кидаю взгляд поспешныйИ вижу лишь пустынные места,Исполненные скорби безутешной.

21 декабря

Центральный парк, Манхэттен

04:11

3 часа 52 минуты до предсказанного конца света

До берега они добрались в юго-восточной части водохранилища. Возникло новое препятствие в виде решетчатого забора, отделяющего беговую дорожку от южной подпорной стенки. Не найдя удобного места для причала, Паоло продолжал грести, направив их плот на запад вдоль каменной стены. Наконец луч фонаря Франчески вырвал из тьмы небольшую аппарель для спуска лодок. Впрочем, здесь дорогу перекрывал большой автомобиль с безбортовой платформой.

Причалив к аппарели, Паоло первым спрыгнул с плота и затащил его носовую часть на наклонную бетонную поверхность. Затем он помог беременной жене.

Ржавая металлическая платформа была опущена в воду под углом тридцать градусов. На ней виднелись пятна замерзшей крови. Франческа закрыла нижнюю часть лица шарфом.

— На этом грузовике, должно быть, собирали трупы и сваливали их в воду. Почему они так делали?

Паоло заглянул через стекло в пустую кабину водителя.

— А лично меня интересует: почему они прекратили собирать тела мертвых? — произнес он.

— Должно быть, чума распространялась так быстро, что они просто не успевали убирать трупы с улиц, — вглядываясь в ночное небо, предположил Шеперд. — Нам надо идти, а то дроны опять нас выследят.

Гуськом они выбрались наверх и пошли по засыпанной снегом тропе для прогулок верхом. Где-то впереди горели костры.

Западная авеню Центрального парка

04:20

Дэвид Кантор медленно продвигался на юг по Западной авеню Центрального парка. Вытащив пистолет из кобуры, он крался в тени припаркованных автомобилей. Улица утопала во тьме. Смерть царила повсюду. Она лежала, свернувшись калачиком, на сиденьях автомобилей и неуклюже ползала по тротуарам. Она выпрыгивала из окон высотных домов на декоративные, покрытые снегом лужайки и навесы перед входом в здания. Каждые пятнадцать секунд Дэвид останавливался и прислушивался: не преследуют ли его. Из-за паранойи он то и дело напрягался. Мышцы бедер и поясница ныли под тяжестью надетой на него амуниции.

«Так я никогда не доберусь до школы Гави. Надо что-нибудь придумать».

Мужчина остановился передохнуть. В нижней части маски собралась лужица пота. Дэвид открыл внутренний резиновый клапан и осушил лужицу. Глаза Дэвида Кантора остановились на строениях странной архитектуры справа от него. В лунном свете ограненным алмазом вырисовывался контур здания центра Роуз по исследованию Земли и космоса. Американский музей естественной истории возвышался в ночи, как средневековый замок. Его подъемный мост охраняла бронзовая конная статуя президента Теодора Рузвельта.

Вид мужественного всадника[57] оживил воспоминание о первом посещении музея с младшей дочерью. Гави было лет семь. Орен тоже поехал вместе с ними. Именно он настоял, чтобы отец поехал в Нью-Йорк на машине, а не на электричке. Мальчику очень хотелось на обратном пути послушать репортаж с бейсбольного матча с участием «Янки».

Оглядевшись в прибор ночного виденья по сторонам, Дэвид Кантор побежал вверх по каменным ступеням к входу в музей, проклиная себя за то, что, возможно, теряет драгоценное время.

Заперто. Еще раз оглядевшись по сторонам и решив, что никого поблизости нет, мужчина выбил ударом ручки пистолета вставленное в дверь стекло.

Внутри царила темнота, рассеиваемая слабым свечением ламп аварийного освещения. Дэвид быстро прошел мемориальный зал имени Теодора Рузвельта. Гулкая пустота помещения действовала ему на нервы. Он обошел посвященную космосу выставку галереи Роуз, ища табличку, которая, как он знал, должна находиться где-то впереди, во тьме коридора.

— Сюда!

Следуя за стрелкой указателя, Дэвид вышел на крытую автостоянку, молясь про себя о маленьком чуде.

Места для мотоциклов находились сразу же за местом для парковки автомобилей инвалидов. Сердце забилось чаще, когда луч фонарика вырвал из сумрака мопед «хонда» и «харли-дэвидсон». Оба мотоцикла охраняли цепи на металлических столбиках. Дэвид подумывал, как бы завести мотор без ключа зажигания, когда мысль о том, что звук работающего двигателя может привлечь рейнджеров, остановила его.

И тогда он увидел десятискоростной велосипед.

Центральный парк

04:23

Узкая тропа вилась мимо Саммит-Рок, высочайшей точки Центрального парка, а затем спускалась в поросшую лесом долину. Впереди был Винтердейлский мост, вернее двенадцатифутовая арка, через которую можно было пройти на противоположную сторону подпорной стены из гранита и песчаника, тянущейся через парк с востока на запад.

Сейчас перед аркой моста стояли с десяток мусорных баков, в которых горел огонь. За кострами расположилось около дюжины хорошо вооруженных мужчин и женщин. На каждом из самопровозглашенных стражей моста был флюоресцирующий оранжево-желтый жилет, снятый, возможно, с трупа мертвого дорожного рабочего.