Эпидемия. Начало конца - Стив Альтен

— Вы — сама любезность.

— Вы утверждаете, что держали в руках иммунную сыворотку. Смогли бы узнать футляр, в который ее упаковали? — спросил Дуглас Николе.

— Вероятно, да.

Открыв лэптоп, подполковник вошел на секретный военный сайт.

— Вот стандартные полевые кейсы, к которым имела доступ доктор Клипот. Вот эти, например, используют для транспортировки вакцины против гриппа.

— Нет, — заявила Ли Нельсон. — Коробочка была не металлической, а из полированного дерева. Внутри — пенопластовые отделения для двенадцати пробирок. В каждой пробирке — примерно три унции жидкости.

— А на коробочке были какие-нибудь надписи?.. Серийный номер, там, или эмблема отдела?

— Нет, насколько я помню. Но внутри коробочки было вложено предупреждение… Там говорилось, что вакцина является сильным нейромедиатором и может временно вызывать галлюцинации.

— Вы точно запомнили? — выразил сомнение подполковник.

— Точно. Клипот сильно нервничала почта сразу после того, как я дала ей антидот. Помню, я подумала…

Дуглас Николе пробежался по ссылкам на сайте.

— Вы об этой коробочке говорите? — спросил он у женщины.

Ли глянула на экран.

— Да. Это она. Я полностью уверена… Что-то не так?

— Это упаковочный ящик для лекарств антимикробного действия, включая тетрациклин, хлоромицетин и стрептомицин. Эти антибиотики выращиваются в искусственных средах из организмов, которые становятся инактивированными под действием формальдегида и сохраняются в слабом растворе фенола. По этим и другим причинам сывороточным антибиотикам необходим прямой доступ в кровь. Кто, как не вы, должны знать, что легко усваиваемые противомикробные сыворотки не могут преодолеть гемато-энцефалический барьер?

— Вы думаете, я вам лгу?

— Находившаяся на вашем попечении Мэри Клипот сбежала, — сказал Дуглас Николе. — Потом сбежал сержант Шеперд. А теперь вы преднамеренно лжете о природе вакцины. Я не верю в неправдоподобные совпадения. По-моему, вы работаете на террористическую группу, повинную в биологическом заражении Манхэттена.

— Но это же безумие! — вскричала Ли.

— Охранник!

Из смежной комнаты вышел военный полицейский.

— Да, сэр.

— Доктор Нельсон лжет нам. Пусть капитан Звава допросит ее… с пристрастием…

Центральный парк, Нью-Йорк

03:51

Пройдя Северный лес, спутники обошли Северный луг, освещенный множеством костров, вокруг которых сновали люди. Затем они пересекли мост на 97-й улице и остановились передохнуть у бронзовой статуи датскому скульптору Бертелю Торвальдсену.

Патрик оставил их здесь, а сам отправился на «рекогносцировку» вдоль восточной границы парка. Прячась за четырехфутовой каменной оградой, он осмотрел 5-ю авеню. Машины перекрывали проезд. Под навесами магазинчиков мелькали тени. Патрик уже хотел вернуться к спутникам, когда громкий шум потревожил тишину ночи.

На юг по 5-й авеню ехало два черных «хаммера». Проезжая часть дороги была запружена брошенными автомобилями, поэтому «хаммеры» двигались по широкому тротуару, примыкающему к Центральному парку. Морозный ночной воздух разрывали пронзительные вопли, когда колеса «хаммеров» наезжали на лежащих и ползущих по тротуару больных людей. Двойные колеса внедорожников ломали конечности и раскалывали черепа.

Патрик поспешил обратно через парк. Своих товарищей он обнаружил на детской площадке, расположенной на 96-й улице.

— Они близко. Надо уходить.

Франческа застонала. У нее болели ноги.

— Как они нас так скоро отыскали? — спросила она.

— Наверно, они используют беспилотные самолеты слежения, — предположил Патрик, взглянув на покрытое тучами небо. — Пойдемте.

— И куда нам идти? — раздраженно спросил Паоло. — Мы пришли с севера. К западу отсюда — только спортивные площадки и поля. На юг — водохранилище. Нас настигнут раньше, чем мы сможет его обогнуть.

— В пиццерии было безопаснее, — пожаловалась Франческа. — Я же просила тебя их не впускать. Я тебя умоляла…

— Франческа… прошу…

Паоло встал на колени возле покрытой инеем детской горки, закрыл глаза и начал молиться:

— Боже! Почему ты привел нас сюда лишь затем, чтобы мы погибли? Выведи нас отсюда живыми и здоровыми! Укажи нам путь!

— Помоги нам, Боже! Покажи нам путь! — с сарказмом в голосе подражал Паоло Вирджил.

— Вирджил… пожалуйста…

— И закричал Моисей Господу: «Боже! Сделай что-нибудь! Перед нами Красное море, а позади — египтяне». И Бог ответил: «Ма titzach alai?» — что значит: «Почему ты кричишь на меня?» Вот именно, Паоло. Моисей кричал на Бога, а Бог кричал на него в ответ: «Почему ты кричишь на меня?»

Паоло поднялся с колен.

— Я… Я не читал этого в Библии, — заявил он.

— Когда создавался перевод Библии короля Якова, этот стих попросту изъяли. Ни один священник или раввин не возражал. Мало кто способен принять такой вот ответ Бога Моисею. Ведь Бог — добр и справедлив… Но Бог на самом деле всего лишь говорит евреям, что они сами способны себе помочь.

— Я не понимаю. Как евреи смогли бы перейти Красное море без помощи Господа?

— Ответ можно найти в четырнадцатой главе Книги Исхода. Стихи от девятнадцатого по двадцать первый включительно. Это самое важное место во всем Талмуде. Переставляя буквы особым способом можно получить семьдесят два трехбуквенных слова. Именно эти слова Господь начертал на посохе Моисея.

— Что они означают? — спросил Паоло.

— Семьдесят два имени Бога… Ну… Не совсем имена в обычном понимании слова. Это комбинация арамейских букв, которая может усилить связь души с миром потустороннего и помочь воспринять божественный свет. Молодой Авраам с помощью семидесяти двух имен Бога остался жив, когда по приказу царя Нимрода его бросили в огненную печь. Моисей использовал их силу, чтобы влиять на физический мир.

— Вирджил! Извини, но… Разве это может нам помочь?

— Паоло! Если ты и впрямь веришь во всезнающего и всевидящего Бога, то для Господа оскорбительно, когда люди считают, что Ему все время надо напоминать о своих бедах и просить о помощи. «Эй, Всевышний! Спустись на минуточку вниз! Не забудь позаботиться о моей любимой, моих деньгах и моей пище». Поэтому неудивительно, что Создатель, Бог Света, сказал Моисею: «Ма titzach alai? Почему ты кричишь на меня?» На самом деле реплика Бога означает: «Моисей! Соберись! У тебя есть силы, так используй их!»

Шеп шагнул вперед. Его глаза неотрывно смотрели туда, откуда раздавался шум приближающихся автомобилей.

— Вирджил! Сейчас не самое подходящее время для проповеди.

Лицо старика исказила гримаса недовольства.

— Патрик! Семьдесят два имени Бога бессильны, когда твои помыслы и действия беспомощны. Моисей усомнился, поэтому море не расступилось. Но один набожный человек не имел и тени сомнения в своей душе. Он взял посох Моисея с вырезанными на нем именами Бога и вошел в Красное море. Когда вода достигла подбородка, море расступилось. Как видишь, Паоло, когда дело касается веры, то нет места сомнениям и эгоизму. Вера должна быть твердой. В древнееврейском алфавите — двадцать две буквы. Одной буквы нет в семидесяти двух именах Бога, а именно буквы гимель, которая обозначает ga'avah, человеческое эго. Если ты по-настоящему веришь в Бога, у тебя не должно быть места сомнениям.

Шеп отвернулся от спорящих. Адреналин бушевал в его крови. Он ожидал появления внедорожников с военными.

«Некуда бежать. Некуда прятаться… Из-за сумасшедшего старика и беременной мы не можем двигаться быстро».

Патрик посмотрел на водохранилище — оно простиралось через парк от края до края. Противоположный берег скрывал густой туман.

«Туман…»

— Паоло! Надо найти лодку!

Водохранилище Жаклин Кеннеди-Онассис глубиной сорок футов имеет площадь сто шесть акров. Вокруг рукотворного озера тянется более полутора миль беговых дорожек и высокий решетчатый забор.

Здание технического обслуживания водохранилища находилось за тропинкой для прогулок верхом.

Шеперд ударом ноги выбил дверь. Паоло посветил внутрь фонариком. Желтый надувной плот свешивался с потолка, прикрепленный к деревянным балкам двумя шкивами. Патрик перерубил тросы, на которых крепился плот, одним ударом лезвия своего протеза, схватил весло и помог Паоло вытащить резиновый плот наружу.

— Сюда!

Вирджил и Франческа ждали их у кабинок общественных туалетов, поставленных возле беговой дорожки. Старик снял цепь с крюка, вделанного в кирпичный столбик, освобождая товарищам доступ к воде.

Фасад здания покрывали граффити, нарисованные распыленной из баллончиков краской. Тут было все: от эмблем банд и объяснений в любви до буйства красок, которое посрамило бы даже Питера Макса.